Моя френдлента в Facebook состоит в основном из психологов. Поэтому в ней много призывов «идти за собой», «жить для себя», «быть собой». Не искушенному психологией читателю может даже показаться, что нет более эгоистичных существ, чем психологи. Настолько, кажется, перекошен у них фокус внимания в сторону важности собственной персоны. А как же другие люди? Кто о них подумает?
Попробуйте в среде неофитов от психологии сказать что-то вроде «И в этот момент я решила, что я сделаю для мамы все, что ей нужно» или «Когда моим близким нужна помощь, я не могу отказать им в заботе». Есть большой риск получить в ответ осуждение, насмешку или нравоучение: они сами о себе должны позаботиться, займись собой.
Как будто бы действительно участие в жизни близких равнозначно невротическому поведению. Возникает вопрос: а если благополучие моего окружения влияет на ощущение собственного благополучия, тогда как? «Тогда это созависимая позиция, – заявят молодые психологи, – ее нужно изживать».
Некоторые психологи и правда считают, что радеть о близком – чуть ли не предательство себя и своих интересов. Для «просто людей» заботиться о других – это насущная необходимость, долг, ответственность, возможность почувствовать себя хорошим, добрым, нужным. Такое поведение очень поддерживает и одобряет общество. Поэтому, начитавшись того, что пишут психологи, «просто люди» начинают подозревать, что те лишь «плохому научат», разрешат быть эгоистами.
Я не поддерживаю любые крайние позиции в этом вопросе. Не всякая забота о ближнем – проявление созависимой позиции, иногда это просто готовность и желание помочь, когда есть возможность, без мазохизма или предательства себя. С другой стороны, не всякий персонаж, отлично умеющий о себе заботиться, будет образцом психического здоровья.
Наши близкие – важная часть нашей жизни. Их состояние, настроение, ощущения нам не безразличны. Качество нашей жизни не может не зависеть от того, какое оно у них. Переживать за близкое окружение и вкладываться в их жизненный комфорт – значит вкладываться в свой личный комфорт и спокойствие. Это прививка от тревоги, чувства вины, страха потери.
Я придерживаюсь мнения, что никакого чистого альтруизма не существует. Заботясь о других, мы в первую очередь заботимся о себе. Тот, кто это осознает и честно готов в этом признаться, мне намного симпатичнее, чем тот, кто говорит, что ему самому «ничего не надо, лишь бы у вас все было хорошо».
Среди первых случается, что благополучие близких становится слишком большой частью психической жизни человека – это мешает ему почувствовать себя отдельным, даже если он отлично осознает желание перестать зависеть от других. Вот именно для таких, как он, и существует этот, «поддерживающий эгоизм», посыл от психологов: «повернитесь к своей жизни», «найдите себя», «перестаньте заниматься другими, займитесь собой».
При этом у психолога, как правило, нет задачи сделать из бедолаги эгоиста, профессионал просто укрепляет право своего клиента на организацию чуть большей автономии, чем у него была ранее. Без этой автономии очень трудно ощутить себя… отдельным и живущим.
Но перейти от созависимой позиции к более автономной совсем не просто, и одними лозунгами, призывами и даже тренингами не обойтись. Как правило, требуется достаточно непростая и небыстрая работа над личной историей и психикой. Такой человек, даже после курса психотерапии, не перестает заботиться о близких – просто он научается вкладываться и в себя самого. И делает это осознанно, прямо, ответственно и желательно с полным правом.
После проработки созависимой позиции с такими людьми становится легко. Они вызывают у меня уважение. Рядом с ними спокойно еще и потому, что вместо навязчивой заботы и «служения» они учатся говорить прямо: «Тебе помочь?», «Я переживаю за тебя. Я что-то могу для тебя сделать?». Они не будут бросаться на помощь «из благих намерений» или чтобы показать свою добропорядочность – совершенно не замечая вас при этом.
Но есть другая категория людей. Они убеждены в собственной высокодуховности на том основании, что будто бы совсем не думают о себе и только беспокоятся о близких, бедных, народе, человечестве. Отлично могу понять, но сами они вызывают у меня подозрение и скуку.
Их позиция – либо «мне самому ничего не нужно», либо «делай добро, и оно к тебе вернется». Я не раз встречалась с тем, как эти прекрасные и щедрые люди не замечают, как именно удовлетворяются их личные потребности – увы, не прямо, а неосознанно и манипулятивно, часто за счет чьих-то вложений и усилий.
Одна такая очень добрая женщина, например, при каждом посещении утаскивала из нашего офиса приличное количество пакетиков чая – видимо, считая их «ничьими». Как вы понимаете, не жалко чая, но ничьим он точно не был. Или другая – пустив жить к себе домой дядю-алкоголика, обижалась, если родственники не давали ей большую сумму в долг: «Банки же берут огромные проценты за кредит!»
Энергия для жизни не берется из ниоткуда. Человек живущий потребляет и нуждается не только в материальном, но и в эмоциональном взаимообмене. И если человек не пополняет свои ресурсы еде, пище, тепле, доме и заботе, он либо все равно делает это – не очень осознавая и вытесняя, – либо разрушается и погибает.
Люди, склонные считать себя высокодуховными, не исключение. Просто зачастую им трудно признать, что они тоже много получают от других людей, в том числе – от своего самоотречения. Им кажется, что они самые альтруистичные и щедрые люди на свете, а на самом деле с ними трудно, потому что совершенно непонятно, какой окажется плата за такое служение и в какой момент они решат ее взыскать.
Часто хочется сказать им: «Высокая духовность – не саморазрушение, свидетелями которого вы нам предлагаете стать. Другие могут обихаживать себя сами, дайте им такую возможность. Разрешите им проявить свою человечность, доброту и хотя бы иногда позаботиться о вас».
В конце концов, потребность быть добрым и участливым есть у многих людей, но она почему-то экспроприируется «высокодуховными». Если долгое время у них не просыпается хоть какое-то право и необходимость позаботиться о себе, достаточно скоро опека об этом человеке ляжет на плечи его близких.
И сколько у них будет чувства вины за то, что они, сами того не желая, «довели почти до могилы» того, о ком вполне могли и хотели позаботиться, но им не дали шанса. Не все могут позволить себе роскошь принять чужую заботу.
Есть еще и третьи, которые уверены, что их личные потребности могут и должны затмевать потребности социальные: «Мне важнее всего – я сам. Если я в чем-то нуждаюсь, надо отодвинуть все и всех, а каково это им – их забота».
Часто, к сожалению, эта категория трудящихся по каким-то причинам путает уважительную позицию в отношении своей и чужой автономии и хамство. Им кажется, если они опаздывают, меняют планы, причиняют другим людям эмоциональную боль и живут, не обращая внимания на то, как именно их поступки воспринимаются окружением, – это здоровое поведение.
Если при этом люди обижаются, расстраиваются или возмущаются – их проблемы. Это заблуждение приводит к бесконечным раздорам, разрыву значимых и незначимых связей, одиночеству.
Любители таким образом отстаивать себя часто сетуют на то, что все вокруг «нездоровы», думают только о себе (а не о них) и не хотят понять и принять их, таких прогрессивных и продвинутых, с их потребностями и нуждами. И забывают, что истинное принятие диалогично, уважительно и обоюдно.
Всем трем категориям очень тяжело воспринимать наличие пары. Они так устроены, что их психика как будто способна удержать только один объект. А в паре люди способны к принятию, конфронтации или диалогу.
У первых (созависимых), на первый взгляд, существует только значимый Другой. Его постоянное – невозможное в реальности – благополучие дает хоть какой-то шанс созависимому заняться своей жизнью. На деле Другой достаточно быстро замещается тревогой и вездесущим контролем созависимого и пропадает как автономная единица.
Вторые (высокодуховные) тоже думают о Другом. Себя они как бы исключают и отодвигают свои потребности в неосознаваемое – на самом деле не очень прямым способом удовлетворяют какие-то свои потребности.
Для третьих есть только они сами. Учесть одновременно потребности или переживания еще и Другого – уже слишком сложно.
Конечно, есть еще и четвертые – воспитанные в правильной связанности с другими, в уважении к чужой и своей автономности, в достаточной эмпатии, в семейных и родовых правилах. Для них нет противопоставления в вопросе «что важнее – забота о себе или о другом?». У них получается естественным образом ежедневно совершать этот выбор.
При этом они не охвачены намерением «быть хорошими» или «контролировать нерадивых и неспособных». У них изначально нет ощущения, что они или какие-то другие люди плохи, что им нужны какие-то специальные усилия для того, чтобы «улучшиться» или измениться. Они просто есть. И рядом с ними живут другие: близкие, далекие, важные и не очень. И учитывать их желания и потребности так же естественно и просто, как свои собственные.
Ирина Млодик, психотерапевт. Источник.
