Психика Сталина

[psychol-ok]

Дорогие друзья!
В психологической библиотеке сайта появилась книга Дениэла Ранкура-Лаферьера «Психика Сталина».
Очень рекомендую почитать ее и поделиться впечатлениями на форуме.

Вот вступительная статья Валерия Лейбина к этой книге:

В зарубежной литературе имеется множество публикаций о Сталине. В последние годы такого рода исследования появились и в нашей стране. Ясно, что без знания всех перипетий борьбы за власть в постреволюционной России, механизмов возникновения культа личности и массового террора вряд ли возможно развитие подлинной демократии и осознание скрытых опасностей, которые подстерегают людей на тернистом пути обретения свободы, оборачивающейся подчас разгулом необузданных политических страстей, идейных амбиций, национальных притязаний и честолюбивых интересов. Другое дело, что после всплеска долгое время подавляемых эмоций и публицистического шквала информации, который обрушился на пробудившееся от спячки общественное сознание, многочисленные рассуждения о Сталине стали все чаще натыкаться на своеобразную аллергию и негативную ответную реакцию: ну сколько же можно муссировать одну и ту же тему! Поэтому отнюдь не исключаю, что, прочитав заголовок предлагаемой вниманию читателя книги, кто-то испытает, возможно, раздражение при одном только упоминании имени Сталина.
И все же я бы рекомендовал потенциальному читателю не поддаваться эмоциям и чувствам, негативным суждениям и преждевременным выводам, основанным на психологическом неприятии еще одной работы о Сталине.
Данная книга заслуживает того, чтобы ее внимательно прочитали, ибо рассмотрение портрета тирана ведется в ней с непривычных для отечественного читателя позиций. Должен отметить, что психоаналитическое исследование личности Сталина не столь частое явление даже за рубежом, где в общем-то существует разнообразная психоаналитическая литература, в том числе касающаяся изучения различных политических лидеров, как, например, работа В. Лангера «Психика Адольфа Гитлера» (1972). Поэтому, полагаю, читателю было бы полезно и интересно познакомиться еще с одной интерпретацией жизни и политической деятельности Сталина, до сих пор остающейся за пределами внимания отечественных биографов, историков, социологов.
Автор книги — Даниель Ранкур-Лаферриер (р. 1943), профессор русской литературы Калифорнийского университета в Дейвисе, один из видных специалистов США по изучению русской культуры методами психоанализа. Его перу принадлежат такие работы, как «Пять русских стихотворений» (1977), «Знак и субъект» (1978), «Из-под шинели Гоголя» (1982), «Знаки плоти» (1985 и 1992), «Пьер Безухов Толстого» (1993).
Будучи студентом, Д. Ранкур-Лаферриер интересовался главным образом естественными науками, в частности биологией. Особенно его привлекали птицы, обитающие на территории бывшего СССР, в результате чего он начал изучать русский язык. В дальнейшем он поступил в аспирантуру на биологический факультет Гарвардского университета, но, разочаровавшись в биологии и естественных науках как таковых, решил получить гуманитарное образование и начал серьезно изучать русскую литературу. Перешел в Браунский университет, где специализировался по русской литературе и славянским языкам.
Во время обучения в аспирантуре Д. Ранкур-Лаферриер впервые обратился к психоаналитическим идеям, ибо был неудовлетворен тем, что преподававшие в университете профессора, много знавшие о писателях, в частности о Пушкине, Толстом и Достоевском, при изучении и трактовке литературных произведений не опирались на какую-либо фундаментальную теорию. Прочитав работу 3. Фрейда «Толкование сновидений», он нашел для себя много полезного как в содержательном отношении, так и в методологическом плане. Это послужило толчком к изучению основополагающих трудов Фрейда и других психоаналитиков. Преподававшие в то время в университете профессора не только не интересовались Фрейдом, но и негативно относились к психоанализу. Исключение составлял, пожалуй, известный филолог и лингвист Роман Якобсон, читавший в те годы лекции в Браунском университете. Не встретив поддержки со стороны своего научного руководителя, Д. Ранкур-Лаферриер обратился к Р. Якобсону, который не возражал против использования психоаналитических идей в диссертации о творчестве Фета. Под руководством Р. Якобсона он написал диссертацию и в 1972 году получил докторскую степень в области славистики.
Позднее, во время преподавания в Тафском университете в Бостоне, Д. Ранкур-Лаферриер стал широко использовать психоаналитический подход к осмыслению произведений русской литературы. Однако в 1979 году он был уволен из Тафского университета, так как психоаналитические идеи не были популярны среди специалистов по славянским языкам и русской литературе. Переехав в Калифорнию, он стал преподавать в университете в Дейвисе, возглавив кружок прикладного психоанализа и опубликовав ряд статей и книг, посвященных психоаналитическому исследованию личности и художественных произведений. В 1989 году под его редакцией вышел сборник работ «Русская литература и психоанализ», включающий в себя материалы, представленные на конференции по проблемам психоаналитического исследования литературы, проведенной в Калифорнийском университете в 1987 году.
Закончив работу над книгой «Знаки плоти», в середине 80-х годов Д. Ранкур-Лаферриер заинтересовался Сталиным как исторической фигурой. Ранее написанная книга не была связана с русской литературой. В ней обсуждалась проблематика человеческой сексуальности в свете эволюционного психоанализа. Теперь же он вновь обратился к русским сюжетам, что было сопряжено с обстоятельствами и переживаниями личного характера, о чем Д. Ранкур-Лаферриер сам поведал во время своего пребывания в России летом 1990 года. «В то время, — вспоминает он, — у меня были глубокие переживания, связанные с моим отцом. Обнаружилась некая внутренняя связь между моим личным отцом и «отцом народов». Воспоминания детства, строгость отца, мои страхи и переживания, некоторые параллели между тем, что Сталин бил своих детей (сталинская формула «битие определяет сознание»), и своеобразными отношениями в моей семье (я был старшим из одиннадцати детей) — все это предопределило мое желание написать книгу о Сталине». В результате в 1988 году появилась работа «Психика Сталина», с которой теперь познакомится и русскоязычный читатель.
Для того, кто возьмет в руки данную книгу и начнет ее перелистывать с целью определения жанра повествования, должен сразу же сделать пояснение. В ней речь не идет ни о хронике жизни Сталина, ни о его психобиографии. По выражению самого автора, это скорее попытка ответить на ряд вопросов, которые не возникают, как правило, перед исследователями, незнакомыми с психоанализом.
Как Сталин относился к тем, кто проявлял агрессивные чувства по отношению к нему, включая его собственного отца? Каков онтологический статус паранойи, мегаломании и нарциссизма человека, пребывающего в лоне советской культуры? Каково было отношение Сталина к женщинам и как он относился к гомосексуальности? Каковы психологические последствия его телесных дефектов? Почему он верил Гитлеру? Как и каким образом способности Сталина к ведению политических интриг сказались на становлении советского общества? Таковы, собственно говоря, основные вопросы, как они сформулированы в самом начале психоаналитического исследования.
На данные вопросы как раз и пытается ответить автор книги. При этом он исходит из того, что психоанализ не тождествен психиатрии и, следовательно, при психоаналитическом исследовании не столь важно, был ли Сталин здоровым человеком или страдал психическими расстройствами (так считают некоторые специалисты, в том числе и в нашей стране). Более важно понять, как, в силу каких психологических механизмов и в какой степени он перенес свои примитивные влечения, индивидуально-личностные амбиции и интересы на жизнь общества, предопределив тем самым его социально-экономическое, политическое и культурное развитие.
Читателю, хотя бы в общих чертах знакомому со спецификой психоаналитического подхода к изучению личности и общества, не составляет труда понять направленность исследования, акцентирующего внимание на некоторых интимных сторонах жизни человека, являющегося объектом анализа. Для него не окажутся неожиданными, экстравагантными или шокирующими авторские рассуждения о сексуальных влечениях, агрессивных наклонностях или гомосексуальных фантазиях исследуемого лица. Для тех же, кто имеет весьма поверхностное, расхожее представление о психоанализе, подобный интерес к обычно не предаваемой огласке потаенной жизни человека может показаться излишним или, возможно, не имеющим отношения к объективному изучению взаимоотношений между личностью и обществом, психологическими процессами и политической деятельностью власть имущих.
Во избежание каких-либо недоразумений стоило бы, разумеется, обстоятельно изложить исходные положения психоанализа, с тем чтобы подготовить читателя к восприятию соответствующих суждений и выводов, содержащихся в работе Д. Ранкур-Лаферриера. Однако в ограниченных рамках вводной статьи нет возможности подробно остановиться на рассмотрении психологических идей, способствующих пониманию всех тонкостей и нюансов, связанных с психоаналитическим подходом к исследованию личности и общества, индивида и культуры. Интересующийся этими вопросами читатель может обратиться к классическим трудам 3. Фрейда о психоанализе, за последние годы опубликованным в нашей стране массовыми тиражами. Напомню лишь некоторые основные положения психоанализа, позволяющие лучше понять содержательную часть книги Д. Ранкур-Лаферриера.
Согласно психоаналитическому учению 3. Фрейда, определенную роль в развитии каждого индивида, общества и человечества играют бессознательные влечения и желания человека, основанные на «принципе удовольствия», в отличие от сознательных интенций, соотнесенных с требованиями окружающего мира и придерживающихся «принципа реальности». Сшибки между бессознательными влечениями человека и социальной реальностью, нравственными императивами культуры могут приводить к внутренним коллизиям и драмам, разыгрывающимся в глубинах человеческой психики. Острота внутрипсихических конфликтов сглаживается благодаря возникновению разнообразных психологических механизмов защиты, когда асоциальные влечения вытесняются из сознания индивида. Однако эти защитные механизмы создают лишь видимость разрешения внутрипсихических конфликтов, ибо часто люди отстраняются от действительности, погружаясь в созданный ими иллюзорный, фантастический мир и спасаясь от требований культуры «бегством в болезнь». Цель психоанализа — способствовать осознанию человеком своих бессознательных влечений. Для этого необходимо выявить закономерности функционирования бессознательных процессов, понять язык бессознательного и его символику, что возможно осуществить средствами толкования сновидений, выявлением смысла оговорок, ошибок, описок и иных «мелочей жизни», интерпретацией «свободных ассоциаций». В конечном счете психоаналитическое исследование бессознательного предполагает обращение к детско-родительским комплексам, сексуальным и агрессивным желаниям, проявляющимся на ранних стадиях развития ребенка и сказывающимся на образе жизни взрослого человека.
Пытаясь раскрыть особенности психики Сталина, Д. Ранкур-Лаферриер опирается на психоаналитические идеи. Его интересует не поверхностная структура психики тирана, рассмотренная в некоторых исследованиях, авторы которых выявляют такие черты Сталина, как его склонность к садизму и авторитаризму. Автор стремится проникнуть в бессознательные пласты психики и с этой целью обращается к рассмотрению детско-родительских взаимоотношений, имевших место в семье Джугашвили.
Из двойственного отношения к отцу, который, будучи пьяным, нередко избивал сына и жену, и большей близости с матерью, безумно любившей Coco и зародившей в нем бессознательные чувства восхищения самим собой, выводятся многие особенности формирования у Сталина защитных механизмов, будь то проекция собственных страхов и агрессивных желаний на других людей (политических деятелей, включая Ленина, Бухарина и Троцкого, своих детей, многообразных «врагов народа») или идентификация с агрессором, в частности с Гитлером.
Автор проводит параллели между реакцией маленького Coco, который, защищая свою мать от побоев пьяного отца, нередко хватался за нож, и смертью отца в пьяной драке от удара ножом. Детское желание смерти отца со стороны ребенка как бы воплотилось в реальной жизни, где нож как орудие убийства явился своеобразным символом, напоминавшим Coco о его вине.
Другим важным фактором, предопределившим политическое поведение Сталина, был страх, возникший в детстве на почве того, что отец часто избивал его и мать, пинал их сапогами. Страх быть битым сохранился у Сталина на всю жизнь, и его защитные реакции вылились в разнообразные формы, включая любовь к высоким сапогам, с помощью которых он в буквальном смысле пинал своих детей, или использование изощренных средств надругательства над людьми, где пинки имели метафорическое значение.
Наконец, будучи выходцем из низшего сословия и имея различные телесные дефекты (левая рука короче правой, два пальца на левой ступне соединены вместе, маленький рост, лицо в оспинах), он с детства испытывал чувство неполноценности, что также сказалось на формировании характера и психики тирана. Однако, как считает Д. Ранкур-Лаферриер, главным источником развития нарциссизма, тщеславия и социопатии у взрослого Сталина были все же не физические дефекты маленького Coco, а его отношения с родителями. В этом смысле автор книги разделяет скорее психоаналитические установки 3. Фрейда, нежели идеи индивидуальной психологии А. Адлера, согласно которым комплекс неполноценности, возникающий на почве телесных недостатков, является необходимым стимулом развития личности и формирования специфических черт характера взрослого человека.
Анализируя свои сновидения, возникшие в период работы над рукописью, Д. Ранкур-Лаферриер подчеркивает то обстоятельство, что явившийся во сне образ Сталина часто вызывал у него необъяснимое чувство страха, определенные ассоциации с отцом или разнообразные знаки его собственной идентификации с русским тираном. Но не мешают ли подобные субъективные переживания объективному анализу исторической личности? Не служат ли они помехой на пути непредвзятого исследования психики конкретного человека?
Автор книги считает, что субъективное вхождение в исследуемый материал не только не мешает, но, напротив, способствует изучению бессознательного. Согласно его взглядам, в работе по «реконструкции» внутрипсихических процессов изучаемой личности, в частности Сталина, исследователь обязан использовать свои собственные внутриличностные переживания точно так же, как он опирается на внешние, исторически зафиксированные данные, касающиеся фактов жизни конкретного лица. Наряду с архивными материалами и биографическими сведениями не менее важным источником информации служат собственные сновидения и фантазии, ибо, по выражению Д. Ранкур-Лаферриера, на бессознательном уровне мышления и действия «мы все сталинисты», а так называемые патологические свойства Сталина в той или иной степени присущи каждому из нас. В этом смысле самоанализ выступает в качестве полезного средства исследования и лучшего понимания другой личности.
3. Фрейд считал, что шутки, анекдоты, остроумные высказывания содержат богатый материал, способствующий лучшему пониманию содержания бессознательного. Д. Ранкур-Лаферриер также обращает внимание на этот пласт полезной для психоанализа информации и приводит в своей книге ряд анекдотов, вносящих дополнительные штрихи в раскрытие психологии Сталина. В частности, приводится шутка меньшевика И. Церетели о том, что Сталин с его грузинским акцентом говорил: «Битие определяет сознание». Эта шутка обернулась впоследствии зловещей и кошмарной реальностью, когда метафорический эдиповский аспект «бития» (пьяный отец-сапожник бьет Coco, а взрослый Сталин, будучи отцом, бьет своих сыновей) обернулся массовыми репрессиями и гулаговским террором в стране («отец всех времен и народов» осуществляет политику избиения своих соотечественников).
В работе Д. Ранкур-Лаферриера значительное внимание уделяется проведению параллелей между Гитлером и Сталиным. Отмечается, например, что тот и другой были диктаторами, требовали соблюдения железной дисциплины, имели имперские амбиции, коварно и беспощадно расправлялись со своими политическими друзьями и соперниками. Подчеркивается и то обстоятельство, что, несмотря на реальные факты жизни, свидетельствующие об интенсивной подготовке Германии к войне с СССР, Сталин верил Гитлеру. Автор объясняет это «слепой идентификацией с агрессором». Подобная идентификация с Гитлером привела Сталина к действиям, которые, по словам автора, значительно ослабили «экономическую и военную структуру Советского Союза».
Благодаря психоаналитическому методу исследования личности в книге выявляются те бессознательные мотивы политического поведения Сталина, которые далеко не всегда становятся в отечественной литературе объектом изучения и осмысления. Многие содержащиеся в ней соображения о роли психологических механизмов защиты в практической деятельности тирана являются интересными, нетривиальными, заслуживающими внимания. Они позволяют заглянуть в глубины человеческой психики и понять сложную динамику формирования психических процессов, оказывающих соответствующее воздействие на мышление и поведение личности, пришедшей к власти.
Работа Д. Ранкур-Лаферриера включает в себя обширный документальный материал, мало известный или вообще неизвестный отечественному читателю. Полагаю, что ознакомление с этим материалом позволит по-новому взглянуть на существо взаимоотношений, имевших место в свое время между Сталиным и Гитлером, тираном и его ближайшим окружением. Во всяком случае, непредвзятый читатель, несомненно, почерпнет из данной работы такую насыщенную, документально подтвержденную информацию, которая позволит ему самому сделать соответствующие сравнения и обобщения, не вписывающиеся в ранее навязанные ему моноидеологией штампы и клише.
Правда, не все авторские предположения и суждения могут быть восприняты как безупречно доказанные и документально подтвержденные. Не исключено, что у критически настроенного читателя могут возникнуть сомнения относительно истинности тех или иных положений, высказанных Д. Ранкур-Лаферриером в связи с раскованным обсуждением им некогда запретных в нашей стране тем. Так, например, размышления автора книги о возможных гомосексуальных наклонностях Сталина вряд ли вызовут одобрение у тех, кто до сих пор видит в нем некий идеал политического руководителя. И уж конечно, трудно рассчитывать на то, что приведенные в работе материалы, содержащие намеки на скрытую гомосексуальность Сталина, будут восприниматься каждым читателем вполне однозначно.
Впрочем, Д. Ранкур-Лаферриер и не претендует на провозглашение истины в последней инстанции. Более того, он открыто пишет о том, что при исследовании психики Сталина нередко приходится сталкиваться с ложной информацией, недостоверными биографическими источниками, различного рода измышлениями, заблуждениями, предвзятыми мнениями. Если же речь идет о сугубо интимных сторонах жизни политического деятеля, как, впрочем, и любого рядового человека, если объектом исследования становятся сексуальные ориентации конкретного лица, то вполне очевидно, что информация на этот счет является весьма ограниченной и, по сути дела, проблематичной. Не случайно автор книги подчеркивает, что никакие факты жизни Сталина исчерпывающе и полностью не подтверждают его реальной гомосексуальности. Кроме того, исторические данные свидетельствуют о том, что Сталин не только крайне отрицательно относился к гомосексуалистам, но и всячески способствовал тому, чтобы гомосексуализм в стране был объявлен противоправным явлением и подлежал строгому осуждению, вплоть до заключения в тюрьму тех, кого причисляли к гомосексуалистам. Но, как отмечал в свое время 3. Фрейд, такой активный протест против чего-то как раз и должен насторожить психоаналитика, стремящегося вскрыть и понять истинные мотивы, побудившие человека к тем или иным действиям.
Хотелось бы, чтобы читатель не с раздражением (если кому-то претит сам факт обсуждения гомосексуальной ориентации), а с пониманием отнесся к разделу в книге, посвященному анализу латентной гомосексуальности Сталина. С пониманием того, что психоаналитическое исследование личности предполагает изучение тех скрытых от сторонних наблюдателей аспектов жизнедеятельности человека, о которых обычно предпочитают умалчивать, считая их недостойными внимания, непристойными, неприличными. При этом следует иметь в виду, что Д. Ранкур-Лаферриер высказывает предположение о наличии у Сталина гомосексуальных интересов и, исходя из этого, осуществляет анализ взаимоотношений между Гитлером и русским тираном. «Все мы бисексуальны, — поясняет свою позицию Д. Ранкур-Лаферриер. — Тем самым в своей книге я хотел сказать, что Сталин был нормальным человеком и, как все нормальные люди, имел латентные гомосексуальные тенденции».
Думаю, читатель сам в состоянии по достоинству оценить содержащиеся в данной работе идеи, суждения, заключения. И мне вовсе не хотелось бы навязывать ему свое мнение. Каждый имеет право на собственное прочтение, понимание и толкование попавших в его поле зрения текстов. Важно только, чтобы за индивидуально-личностным отношением к прочитанному не искажалась, переоценивалась или, напротив, недооценивалась подлинная значимость тех или иных методов анализа, в частности психоаналитического метода исследования личности, с помощью которого действительно можно обнаружить важные пласты бессознательного в мышлении и действиях политических лидеров.
Что мы знаем о действии бессознательных сил, таящихся в глубинах человеческой психики? Обращаем ли внимание на социальное, коллективное бессознательное, обусловливающее многие политические процессы и вызывающее к жизни политические движения? Почему рациональные действия людей или групп неожиданно оборачиваются иррациональными отношениями между ними? Почему рациональные действия различных государств приводят к политическим последствиям, вызывающим взрыв иррациональных чувств, ненависти одного народа к другому, безотчетной подозрительности, усиливающегося недоверия и бессознательного страха?
Полагаю, что до тех пор, пока исследователи будут ориентироваться исключительно на рациональное поведение людей и не будут уделять должного внимания бессознательным мотивам политических действий, вряд ли возможно адекватное понимание происходящих в мире изменений и выявление продуктивных решений, способствующих устранению кризисных ситуаций. Думаю, что исследование политических процессов и структур может оказаться бесперспективным, если оно не будет включать в себя информацию о бессознательных мотивах мышления и действиях политических лидеров. Другое дело, что именно об этой сфере человеческой жизни наши знания являются весьма ограниченными, требующими серьезной и кропотливой работы по изучению специфической логики, особого языка и скрытой символики бессознательного, сопровождающих протекание политических процессов.
Здесь налицо сложный комплекс проблем, связанных, с одной стороны, с выявлением закономерностей возникновения и функционирования бессознательных структур в различных политических системах, а также защитных механизмов личности, а с другой — с учетом наших знаний об индивидуальном и коллективном бессознательном — о тонкостях и нюансах, сопряженных с проведением различий между рациональным и сознательным, иррациональным и бессознательным. Ясно одно: психоаналитический метод исследования личности и общества может внести посильный вклад в изучение бессознательного, скрытых мотивов принятия политических решений, иррациональных страстей и драм, бушующих и разыгрывающихся в сфере политики.
Предлагаемая читателю работа Д. Ранкур-Лаферриера — один из наглядных примеров того, как и в какой степени психоаналитические идеи могут быть использованы при раскрытии психики человека, некогда стоявшего на вершине политической власти и придавшего стране такое направление социально-экономического и культурного развития, которое дает о себе знать и по сей день, несмотря на все попытки коренного преобразования общества. Остается лишь пожелать, чтобы, вопреки возможному внутреннему сопротивлению, вызванному усталостью от повседневной жизни и неоднозначной, часто противоречивой реакцией на упоминание имени Сталина, читатель не только до конца прочитал данную книгу, но и осознал важность и необходимость понимания бессознательных процессов, протекающих как в недрах психики политических лидеров, так и в глубинах души каждого из нас.

Доктор философских наук
Валерий Лейбин

[Vera]

Очень интересно, надо будет почитать эту книжку.

Вобще Сталин - это довольно многообсуждаемая личность на рубеже веков, причем много всяких противоречий вокруг его персоны было, разговоров и склок. А ведь никто, кроме его близких и не мог знать его лучше, никто не может точнее сказать, каким же он был...

[Участник]

КОММЕНТАРИИ К КНИГЕ:
Дениэл Ранкур-Лаферьер
(Daniel Rancour-Laferriere)
Почётный профессор Калифорнийского университета Дэвиса
Психика Сталина
Содержание:
Введение
Глава 1. Личность и политика: некоторая предварительная психоаналитическая работа
Глава 2. Поверхностная структура души диктатора
Глава 3. Вопросы личного характера: мой сталинизм против сталинизма Сталина
Глава 4. «Битие определяет сознание»
Глава 5. Защищая идеализированное «Я»
Глава 6. Его лучшая защита
Глава 7. Побои детей в России
Глава 8. Особый интерес Сталина к ногам
Глава 9. Отождествление со множеством агрессоров
Глава 10. Его любимый агрессор
Глава 11. Взаимодействие механизмов защиты
Глава 12. Элемент гомосексуальности
Глава 13. Психическое расстройство и восстановление
Глава 14. Подводя итоги
Послесловие

К сведению читателя: комментируется итоговая, 14-я глава книги.
Глава 14
Подводя итоги
Я начал эту книгу с краткого описания внешней стороны личности Сталина: его паранойи, мегаломании, садизма, жажды власти, мстительности и высокоразвитого самоконтроля. По ходу дела в книге описывались и другие черты: ложная скромность, склонность к оскорблению детей, женоненавистничество и т.д. Как выяснилось, в основе всех этих черт лежали некие сложные и во многом подавляемые психологические процессы. Например, существовала неприемлемая для самого носителя бисексуальная наклонность, выражаемая чаще всего в виде паранойи и женоненавистничества.

Комментарий. Обращаю внимание на те места в тексте, которые вызывают интеллектуальное сопротивление. Итак, «внешняя» сторона личности Сталина (далее И.С.), совпадающая с особенностями любого диктатора, пополнена весьма важными, на взгляд психоаналитика Ранкура-Лаферьера, добавками.
Ложная, по его мнению, скромность И.С. может, конечно, рассматриваться как одно из проявлений мегаломании. Но сведение «скромности» И.С. к нарциссизму отдает доктринерством. Нельзя отвлечься от большевистской идеологии «великого вождя», с полным основанием мыслившего себя выходцем из низов. В этой роли ему не пристало стяжание личных благ и проживание в комфорте. Как «вождь трудящихся» он подчеркивал свою солдатско-пролетарскую неприхотливость в быту и фанатическую преданность работе. В самом деле, его работоспособность была незаурядой; в то же время, являясь абсолютным властителем в стране, он был избавлен от забот о личном благосостоянии и обеспечении семьи. Опись оставшегося после его смерти личного имущества поражает скудостью. Единственной подлинной ценностью этот человек считал власть, она-то и была его личным достоянием. Можно ли называть это «скромностью», а уж тем более - «ложной»? Правомерно ли, вообще, усматривать «скромность, компенсирующую самовлюбленность» в этом человеке, удовлетворенно воспринимавшем миллионы и миллионы своих портретов и статуй в стране? Думается, превращение своего облика в объект массового поклонения было для него частью механизма властвования. Оставим же в стороне суждения о «скромности» И.С.
Склонность к оскорблению детей в качестве «глубинной» характеристики И.С. , в свою очередь, вызывает сомнение. Агрессивность к детям, вообще, присуща выходцам из низов, испытавшим на себе агрессивность родителей. В этой среде укоренена уверенность, что ребенку – чтобы «стал человеком», а также «для закалки на будущее» - необходима «сильная рука» воспитателя. Любящая мать тоже бивала Сосо – чтоб не шалил. В этом отношении И.С. мало отличался от руководимых им народных масс. Как отмечают биографы Сталина, его агрессивность имела отчетливо криминальный характер: она изливалась на всех тех, кто не решался или не был в состоянии проявить ответную агрессивность – будь то дети, взрослые, «свои» или «чужие». Так утверждает себя пахан в банде: бояться его должны все. Возможно, сверх-главаря, перед которым трепещет мир, особенно раздражали люди, рассчитывавшие на поблажку в силу своей принадлежности к семье, к близкому кругу вождя. «Так вот: не только не жди поблажки, но и еще строже будешь наказан». Идеология и позиция И.С. требовала отрешенности от личных мотивов. Вождь – справедлив. Отсюда знаменитое, в связи с сыном Яковом, попавшим в плен: «Я солдата на генерала не меняю». И.С. выстроил для себя образ вождя мирового пролетариата и не отступался от него (по крайней мере, на людях), ибо отступиться означало бы ослабить власть. Болела ли у него душа за Якова, не известно ни нам, ни Ранкуру-Лаферьеру. Нарциссизм ли это? - да, но нарциссизм, свойственный любому властителю-параноику, для которого люди становятся фишками в затеянной «крупной игре». Специфически «сталинский» психологический казус здесь не просматривается.
Женоненавистничество Сталина вытекает, скорее всего, из тех же моментов. Любовь к женщине, как известно, «мутит голову», «отвлекает» от более важных, например, политических задач. «Ненадежность» женщин общепризнанна в низах, особенно на Востоке. Своим самоубийством жена, по убеждению Сталина, «предала» его – какое яркое выражение паранойи! Жена - предаёт; сын, угодивший в плен, - предаёт; другой сын, периодически впадающий в запои, - предаёт. Пачкают все они, пачкают идеальный образ вождя. Этого достаточно для глубокой неприязни к ним. Они обидели человека, целиком посвятившего себя государству. Был ли И.С. «бисексуален»? Возможно: но как и большинство людей, согласно тем же психоаналитическим изысканиям. Но бисексуальность ли мешала ему иметь любовниц, наложниц и т.п.? Чрезвычайно сомнительно.
Видимо, И.С. пламенно любил только власть, точнее, себя во власти. Это опять-таки нарциссизм, присущий параноику. Однако почему паранойя и женоненавистничество оказываются для Ранкура-Лаферьера в одном ряду? Разве не попадались ему женолюбивые параноики? Или женоненавистники без паранойи?

Существовало также острое чувство собственной неполноценности. Сталин справлялся с этим чувством при помощи таких подсознательных защитных механизмов, как проекция, чрезмерная компенсация, отрицание и рационализация, и создал чудовищно раздутый образ самого себя…

Комментарий. Чувство собственной неполноценности – действительно фактор, заслуживающий рассмотрения в случае И.С. Имела место физическая неполноценность (последствия оспы на лице, невысокий рост, сухорукость, деформация стопы, возможно, что-то еще). Была и неполноценность культурная: изначальная малообразованность. Физическую неполноценность нетрудно было скрыть, да она и не имела особого значения при наличии революционной решимости и высокого престижа среди единомышленников. Вдобавок, она практически не мешала вождю бодрствовать до 18-ти - 20-ти часов в сутки. Представление о том, что из-за неполноценности он создал чудовищно раздутый образ самого себя, звучит явной натяжкой. Культурная неполноценность компенсировалась в данном случае упорным самообразованием и объемом чтения, едва ли доступным типичному «криминальному авторитету». Судя по всему, для И.С. было важно сознание, что он достиг «вершин культуры». Вспомним: он ценил и осыпал милостями выдающихся деятелей культуры (пока не казалось, что они его предали). Его любовь к театру и опере выходила за пределы узко-классовой психологии; его, простолюдина, «снисхождение» к аристократичнейшим М.Булгакову или Б. Пастернаку говорит за себя; его расправа над О.Мандельштамом была ответом на «Мы живем, под собою не чуя страны…Что ни казнь для него, то малина». А какой бы диктатор стерпел? Бабель, Михоэлс и тысячи других, скорее всего, стали жертвой его дикой подозрительности, а возможно, и фигурами, которые, как ему казалось, лучше заранее удалить с доски - по далеко идущим политическим соображениям. В целом, И.С. компенсировал чувство собственной неполноценности с лихвой: сделавшись самодержцем. Не это ли обстоятельство внушило ему представление о своей интеллектуальной непогрешимости. Абсолютная власть, знание людских слабостей (и умение ими пользоваться) - вот что могло привести его к уверенности, что доктринерский (псевдомарксистский) «здравый смысл» позволяет ему давать указания ученым, композиторам, литераторам и кому угодно.
Можно ли доказать, что еще до обретения безграничной власти он считал себя компетентным во всех областях знания и творчества? Такие данные его биографами не приводятся. Тогда - что было сначала: «раздутый образ себя», помогший ему сосредоточить в руках безграничную власть, или наоборот: захват власти, «доказавший» ему самому , что он всеведущ и всемогущ?

За садизмом, жаждой власти и мстительностью скрывалось сильное беспокойство в отношении потенциальных агрессоров. С этим беспокойством он справлялся в основном путем отождествления себя с агрессором. Многие исторически последовательные взаимоотношения в жизни Сталина - с русскими как классом, с царскими властями, с Лениным, с Троцким, с Гитлером - в большой степени усилили почти театральную склонность Сталина к отождествлению с агрессором. Особенно трагичным было отождествление с Гитлером. Вместе с параноидальными чистками оно привело к одной из самых жестоких войн в истории России.

Комментарий. Беспокойство в отношении потенциальных агрессоров знакомо каждому тирану. И каждому параноику. В лице И.С. мы, скорее всего, имеем прочный сплав одного с другим (доверимся диагнозу В.М. Бехтерева: вряд ли история с его немедленным «устранением» после встречи с И.С. является выдумкой).
Параноик, действующий коварством и безжалостностью, действительно проецирует те же намерения и методы действий на реальных и предполагаемых (потенциальных) противников. Но идентификация с агрессором - это готовность стать на его место и оправдать его агрессивность. Заложник, принимающий сторону террориста - классический пример подобной психологической защиты, защиты от ужаса. Между тем, И.С., по всей вероятности, исходил из того, как бы на месте противника действовал он сам. Это и есть проекция параноика.
Однако психоаналитическая доктрина требует непременно связать подобные динамизмы психики с переживаниями детства. Логика суждения здесь такова: мальчика бил отец; ненависть к нему блокировалась одновременной привязанностью; не оставалось ничего другого как отождествлять себя с отцом, находя ему оправдание и виня себя в непослушании…В рассматриваемом случае это кажется притянутым за уши. Получается, что Сталин идентифицировал себя с Гитлером, поскольку одновременно боялся и любил его (вспомним о приписываемой «вождю пролетариата» бисексуальности), а поэтому находил оправдание гитлеризму и винил себя в непослушании грозному противнику…Во всей этой спекуляции правомерно лишь одно слово: боялся.
И.С. вообще боялся многого, всерьез полагал, что на него готовится покушение, не верил почти никому. Боялся Гитлера, видя, как тот набирает силу. Боялся упустить намечающееся партнерство с Гитлером против стран Запада – и потому помогал ему вооружаться и тренировать немецких летчиков и танкистов на территории СССР. Боялся спровоцировать бросок Гитлера на Восток, и потому «вычистил» военную верхушку СССР, открыто (о, наивность!) призывающую крепить антифашистскую Красную Армию. Боялся, что Гитлер захватит всю Польшу, Прибалтику и Западную Украину – и выторговал себе половину этой добычи. Боялся внезапного гитлеровского наступления – и потому не стягивал войска к границам, а донесения о сжимающемся гитлеровском кулаке считал продуманной дезинформацией. Гитлер явно перехитрил Сталина, и тот, поняв это, впал в глубокую растерянность. Он-то думал, что его не перехитрить.
Но вот как всё это выглядит в свете психоанализа.

Оно <отождествление с Гитлером> также послужило причиной временного психического спада у «человека из стали». Никогда еще, с самых жестоких дней раннего детства, нарциссизм Сталина не страдал так сильно. С тех пор как отец избивал его, никогда еще он не испытывал такой тревоги и беспокойства.

Комментарий. Помилуйте. Во-первых, избивающие отцы – скорее норма, чем исключение у крестьян и ремесленников конца позапрошлого века. Во-вторых, откуда автору известно, что подобной тревоги И.С. более не испытывал «никогда»? Революционер-налетчик с оружием в руках, беглый каторжанин, руководитель военных операций - сколько поводов было для волнений, с тех пор как отец избивал его! А попытки И.С. удержаться у власти при соискании ее Троцким или Кировым? Мало ли тревог пережито перед тем, как всех противников удалось загнать в ловушку и уничтожить! Словом, это «никогда» продиктовано скорее доктриной, чем пристальным изучением биографии И.С.

Как мне кажется, основной проблемой Сталина, начиная с детства, была разница в отношениях к нему родителей. Следуя теоретическим выкладкам Хорни, Такер признает, что сильная ненависть Сталина к другим являлась ненавистью к самому себе, в защитных целях направленная вовне (297, 21; 292, 434, 460). Онтогенетически Сталин в первую очередь направлял вовне безжалостную ненависть отца, поскольку Сталин отождествлял себя именно с этим агрессором. Виссарион ненавидел маленького Coco, и поэтому Coco вначале возненавидел себя, а затем остальных. Но мать очень сильно любила, даже боготворила Coco.
Если бы только отец так любил его!

Комментарий. Вот мы и добрались до изящной разгадки личности И.С. Если бы только отец так любил его, не стал бы Сосо ни параноиком, ни диктатором, ни убийцей десятков миллионов людей. Интересно, неужели эта сентиментальный нарратив о становлении злодея до сих пор убеждает кого-либо? В бесчисленных семьях наблюдается разница в отношении родителей к ребенку; кто подсчитал, сколько детей без паранойи вышло из этих семей? Не устарело ли это линейное выведение паранойи из обстоятельств детства? Откуда известно, что И.С. вначале возненавидел себя, а затем остальных?
Если это так, пусть будут приведены доказательства его «ненависти к себе». Известно ли, скажем, о его юношеских попытках самоубийства на фоне депрессии? Естественнее думать, что у Сосо был особый (параноический) склад личности, предполагающий исключительную обидчивость, подозрительность и злопамятство. На этой почве ненависть к другим становится первейшим способом «отстаивания себя», а не перевертышем «ненависти к себе». Именно так вырабатывается крайне циничный, лишенный эмпатии подход к окружающим. Подход, глубоко криминальный: «Надо успеть прищучить его, пока он не прищучил меня…Умри ты сегодня, а я завтра». Феномен Сталина - видимо, в том, что бандитское отношение к «фраерам» (кем бы они ни были) сочеталось у него с укорененностью во все объясняющей и все дозволяющей общественно-политической доктрине. Уголовник с хватким интеллектом, дьявольским терпением и полной бестрепетностью в отношении чьих-либо страданий – действительно стал «верным марксистом-ленинцем». В самом деле. «Чем этот напыщенный Троцкий лучше меня? Тем, что гимназиях обучался? А вот я, недоучка, покажу всей этой шушере, за кем настоящая сила. Человек из массы, я правильнее других понимаю, что массе нужно. Так что ЦК, а там, глядишь, и вся страна, будет жить так, как я понимаю».
Мы и вправду не знаем, действительно ли Троцкий оказался бы более гуманным правителем страны, достанься ему власть. Зато знаем, что расстрелянному Сталиным Тухачевскому не казалось моральной проблемой расстреливать (и даже травить газом) собственный народ – будь то матросы, крестьяне или рабочие, восставшие против власти. Да и чем тот же Ленин с его «расстреливайте, расстреливайте, расстреливайте» был лучше Сосо? Тем, что по-немецки и по-французски знал? Так ведь не это главное, переводчики всегда найдутся. Тем, что Бетховену умилялся? Так ведь и И.С. был по-грузински музыкален и чувствителен к прекрасному (пока это не шло вразрез с политикой), а вдобавок, работая над собой, изрядно овладел «сокровищницей мировой культуры». Главное – дар политического стратега.
У И.С. были все основания считать, что таким даром он располагает в большей мере, чем кто-либо другой. Это следовало хотя бы из того, что он жив, а его враги мертвы, либо «далече». При этом он, по всеобщему признанию, обеспечивал мощь и величие своей страны. Кто, ставя такую грандиозную цель, думал бы о средствах? Чудовищна череда убитых и замученных Сталиным, но их, с его точки зрения, не было бы, если бы все попросту слушались вождя. Те, кто не слушался или только делал вид, что покорен, казались ему «замышляющими заговор». Паранойя, как известно, болезнь тиранов. А уж если тиран по исходному складу параноик… Но дочитаем эту главку из книги почтенного психоаналитика до конца.

Все, что она <мать>делала для него, убеждало его <Сосо> в том, что он не был никчемным или что его нельзя было бы полюбить, напротив, он на самом деле был совершенно замечательным. Такер ясно показывает, что мать Сталина многое сделала для формирования у Сталина идеализированного самообраза1. Но этот образ самого себя не совпадал с ненавистью к самому себе. Совершенно очевиден внутренний конфликт, который привел к жажде власти: «стремление к власти должно пониматься как компенсаторная реакция на низкую оценку личности (особенно когда она соседствует с высокой самооценкой)...» (186, 53, курсив мой. -Д. Р.-Л.).
Проще говоря, мать Сталина обожала его, отец ненавидел. В то время как его мать создавала в маленьком Coco завышенный позитивный самообраз, этот образ подрывался уничижительным отношением отца, чьей любви мальчик так мечтал добиться2. В отношении родителей к сыну не было соответствия, ничто не приносило облегчения от этого разительного контраста. Соответственно, став взрослым, Сталин был вынужден жить с двумя эмоциональными крайностями: он боготворил себя и он ненавидел себя. Первая черта проявилась в поощрении нарциссического культа личности. Со второй он справлялся путем установления террора, направляя ненависть наружу, особенно же на тех, кто напоминал ему о его собственной латентной гомосексуальности. Культ личности и сталинский террор шли в Советском Союзе рука об руку, поскольку вызвавшие их чувства шли рука об руку в психике Иосифа Сталина.

Комментарий. Итак, действия И.С. связываются не с разрухой в огромной стране, где обездоленная чернь утопила в крови веками благоденствовавшую верхушку общества. Не с ситуацией, когда одни возвысившиеся временщики с психологией уголовников рвали власть из рук других. Не с идеологической парадигмой, чьим назначением было заменить массам религию. Не с общемировыми процессами, требовавшими предупреждать или отводить нападение противников. Все сведено к невеселой истории одной семьи, где мама любила, а папа – нет. Какова, в сущности, профанация темы! Какова расплата за отрыв индивидуальной («глубинной») психологии от социальной, клинической и историко-парадигматической! Культ личности оказался всего лишь нарциссическим; его политическая составляющая (удавшийся Сталину замысел укрепить в массе страх и обожание в отношении вождя) бесцеремонно игнорируется. Зверства Сталина, видите ли, сводятся к его ненависти к себе, «направленной наружу». Их политический смысл вообще не усматривается.
А ведь он очевиден: а) добиться задуманного любой ценой, не считаясь ни с какими жертвами – «ничего, бабы нарожают», б) создать эффект «социальной помпы» - на место холуев, которых убрали, ринутся холуи, жаждущие привилегий и восторженно славящие вождя. О, Иосиф Виссарионович отлично понимал человеческую подлость. Сам был безгранично подл – зато подл «во имя великих идеалов», а значит, о ненависти к себе тут и речи нет.
Остается вопрос: откуда берутся параноики, если не от поведения папы с мамой? В самом деле, «откуда же еще», - недоумевают психоаналитики. На этом недоумении их вклад в «научную психологию» заканчивается. Горизонты схлопнулись, искать больше нечего. Вот тут и пора начать поиск. Паранойя как личностный склад выводится не только (а может быть, и не столько) из травм детства и событий последующей жизни. Существуют также биологические, нейрофизиологические детерминанты этой патологии, но их рассмотрение выходит за «горизонты» психоанализа. Правда, это – отдельная тема.
А пока для развлечения читателя сохраним и высокоумные «примечания» к цитируемому тексту.

Примечания
1. Вместо термина «идеализированный самообраз» я предпочел бы пользоваться термином Когута «grandiose ego» (176). Но я не могу утверждать, что Сталин страдал тем «нарциссическим личностным расстройством», которое описывает Когут. Иными словами, не ясно, восходят ли нарциссические проблемы Сталина к самому началу доэдиповой стадии, когда внешние объекты связывались бы с его нарциссическим либидо, когда существовали бы фантазии слияния с внешними объектами и контроля над ними. До какой степени взрослый Сталин воспринимал внешние объекты (Ленина, Гитлера, русских как класс и т.д.) как недостаточно дифференцированные от его собственного нарциссического ego? Испытывал ли он смутные ощущения обманчивости собственного существования, его нереальности? Видел ли он навязчивые сны, в которых бы летал? В каких ситуациях он испытывал чувство стыда или неловкости? Был ли он ипохондриком? Такие вопросы мог бы задать аналитик-когутианец для того, чтобы определить, насколько grandiose ego Сталина было задействовано в его взрослых взаимоотношениях и до какой степени его ущемленный нарциссизм соответствует термину «нарциссическое личностное расстройство».
2. Такое упрощение в некотором отношении является чрезмерным сверхупрощением. Возможно, Виссарион в действительности испытывал некоторую любовь к сыну, которого он привык бить. И наоборот, у Кеке могло возникнуть чувство злости на Coco (время от времени она поколачивала его). Другими словами, в отношении обоих родителей к ребенку должна была существовать обычная двойственность. Двойственность отношения матери к Coco имела особое значение, так как ребенок был гораздо ближе к ней, чем к отцу. Фактически, мать, лишенная эмоциональных и сексуальных контактов со своим жестоким мужем-алкоголиком, была вынуждена направлять большую часть своих чувств (как ласковых, так и враждебных) на единственного выжившего сына. Это не могло не привести к определенным последствиям.
Некоторые ученые полагают, что различные проблемы во взаимоотношениях матери и ребенка могут во взрослом возрасте привести к ущемленному нарциссизму (см., напр.: 258; 129, 72-79). Такое могло произойти и в случае со Сталиным. Но Сталин был не просто чрезмерно нарциссичен. Он чувствовал себя великим до невероятия. Его нарциссизм был столь раздутым потому, что являлся компенсаторным. Сталин был близок к эмоционально обделенной матери, и его подвергал побоям и унижениям отец, и у него были физические недостатки. Из этих трех факторов, похоже, унижения со стороны отца нанесли наибольший нарциссический урон и имели позже наибольшие политические последствия.
Существует несколько свидетельств, связывающих доэдиповы отношения с матерью с мотивом власти (312). Но повторяю еще раз, жажда власти у Сталина была чрезмерной, и это лучше всего видно из постэдиповой компенсаторной реакции на ущемленный нарциссизм, а также из отождествления с агрессором, о чем я уже говорил выше.

Комментарий. Браво, господа ученые. Наконец, тему «Психика Сталина» можно окончательно закрыть.
А.Б. Добрович, M.D., PhD, психиатр, клинический психолог.
Бат-Ям, октябрь 2008

[Андрей]

Конечно, ни одна работа не может претендовать на «полный анализ личности». И в этом смысле, у человека, изучающего личность Сталина, всегда найдется какое-то «дополнение», в частности связанное с ним самим. Собственно, об этом и была глава «Глава 3. Вопросы личного характера: мой сталинизм против сталинизма Сталина».
По поводу патологии И.С. и ее причин можно много гадать, опять же, привнося что-то свое.
Точно также переосмыслялись клинические картины популярных пациентов Фрейда.
Ваши комментарии, dobrovich с удовольствием прочитал! Интересные!

[KarpovSergei]

Задача этой темы - максимально прояснить различие или тождество слов психика-душа. Проблема в следующем: предмет психологии - психика, а поскольку непонятно, что это такое, то у психологии предмета нет. Я не собираюсь подменять психику душой, я хочу устранить недоразумение в том, что это разные вещи. Следует прояснить:
1 Психика это душа?
2 Если нет, то что такое психика?
3 Чем психика отличается от души?
4 Почему слово душа не имеет права существовать в психологической науке?

Некоторые западные психологи отождествляют понятия психика-душа, например, А.Менегетти.

[Arkkk]

Дорогие друзья!
В психологической библиотеке сайта появилась книга Дениэла Ранкура-Лаферьера «Психика Сталина».
Очень рекомендую почитать ее и поделиться впечатлениями на форуме.

Вот вступительная статья Валерия Лейбина к этой книге:

В зарубежной литературе имеется множество публикаций о Сталине. В последние годы такого рода исследования появились и в нашей стране. Ясно, что без знания всех перипетий борьбы за власть в постреволюционной России, механизмов возникновения культа личности и массового террора вряд ли возможно развитие подлинной демократии и осознание скрытых опасностей, которые подстерегают людей на тернистом пути обретения свободы, оборачивающейся подчас разгулом необузданных политических страстей, идейных амбиций, национальных притязаний и честолюбивых интересов. Другое дело, что после всплеска долгое время подавляемых эмоций и публицистического шквала информации, который обрушился на пробудившееся от спячки общественное сознание, многочисленные рассуждения о Сталине стали все чаще натыкаться на своеобразную аллергию и негативную ответную реакцию: ну сколько же можно муссировать одну и ту же тему! Поэтому отнюдь не исключаю, что, прочитав заголовок предлагаемой вниманию читателя книги, кто-то испытает, возможно, раздражение при одном только упоминании имени Сталина.
И все же я бы рекомендовал потенциальному читателю не поддаваться эмоциям и чувствам, негативным суждениям и преждевременным выводам, основанным на психологическом неприятии еще одной работы о Сталине.
Данная книга заслуживает того, чтобы ее внимательно прочитали, ибо рассмотрение портрета тирана ведется в ней с непривычных для отечественного читателя позиций. Должен отметить, что психоаналитическое исследование личности Сталина не столь частое явление даже за рубежом, где в общем-то существует разнообразная психоаналитическая литература, в том числе касающаяся изучения различных политических лидеров, как, например, работа В. Лангера «Психика Адольфа Гитлера» (1972). Поэтому, полагаю, читателю было бы полезно и интересно познакомиться еще с одной интерпретацией жизни и политической деятельности Сталина, до сих пор остающейся за пределами внимания отечественных биографов, историков, социологов.
Автор книги — Даниель Ранкур-Лаферриер (р. 1943), профессор русской литературы Калифорнийского университета в Дейвисе, один из видных специалистов США по изучению русской культуры методами психоанализа. Его перу принадлежат такие работы, как «Пять русских стихотворений» (1977), «Знак и субъект» (1978), «Из-под шинели Гоголя» (1982), «Знаки плоти» (1985 и 1992), «Пьер Безухов Толстого» (1993).
Будучи студентом, Д. Ранкур-Лаферриер интересовался главным образом естественными науками, в частности биологией. Особенно его привлекали птицы, обитающие на территории бывшего СССР, в результате чего он начал изучать русский язык. В дальнейшем он поступил в аспирантуру на биологический факультет Гарвардского университета, но, разочаровавшись в биологии и естественных науках как таковых, решил получить гуманитарное образование и начал серьезно изучать русскую литературу. Перешел в Браунский университет, где специализировался по русской литературе и славянским языкам.
Во время обучения в аспирантуре Д. Ранкур-Лаферриер впервые обратился к психоаналитическим идеям, ибо был неудовлетворен тем, что преподававшие в университете профессора, много знавшие о писателях, в частности о Пушкине, Толстом и Достоевском, при изучении и трактовке литературных произведений не опирались на какую-либо фундаментальную теорию. Прочитав работу 3. Фрейда «Толкование сновидений», он нашел для себя много полезного как в содержательном отношении, так и в методологическом плане. Это послужило толчком к изучению основополагающих трудов Фрейда и других психоаналитиков. Преподававшие в то время в университете профессора не только не интересовались Фрейдом, но и негативно относились к психоанализу. Исключение составлял, пожалуй, известный филолог и лингвист Роман Якобсон, читавший в те годы лекции в Браунском университете. Не встретив поддержки со стороны своего научного руководителя, Д. Ранкур-Лаферриер обратился к Р. Якобсону, который не возражал против использования психоаналитических идей в диссертации о творчестве Фета. Под руководством Р. Якобсона он написал диссертацию и в 1972 году получил докторскую степень в области славистики.
Позднее, во время преподавания в Тафском университете в Бостоне, Д. Ранкур-Лаферриер стал широко использовать психоаналитический подход к осмыслению произведений русской литературы. Однако в 1979 году он был уволен из Тафского университета, так как психоаналитические идеи не были популярны среди специалистов по славянским языкам и русской литературе. Переехав в Калифорнию, он стал преподавать в университете в Дейвисе, возглавив кружок прикладного психоанализа и опубликовав ряд статей и книг, посвященных психоаналитическому исследованию личности и художественных произведений. В 1989 году под его редакцией вышел сборник работ «Русская литература и психоанализ», включающий в себя материалы, представленные на конференции по проблемам психоаналитического исследования литературы, проведенной в Калифорнийском университете в 1987 году.
Закончив работу над книгой «Знаки плоти», в середине 80-х годов Д. Ранкур-Лаферриер заинтересовался Сталиным как исторической фигурой. Ранее написанная книга не была связана с русской литературой. В ней обсуждалась проблематика человеческой сексуальности в свете эволюционного психоанализа. Теперь же он вновь обратился к русским сюжетам, что было сопряжено с обстоятельствами и переживаниями личного характера, о чем Д. Ранкур-Лаферриер сам поведал во время своего пребывания в России летом 1990 года. «В то время, — вспоминает он, — у меня были глубокие переживания, связанные с моим отцом. Обнаружилась некая внутренняя связь между моим личным отцом и «отцом народов». Воспоминания детства, строгость отца, мои страхи и переживания, некоторые параллели между тем, что Сталин бил своих детей (сталинская формула «битие определяет сознание»), и своеобразными отношениями в моей семье (я был старшим из одиннадцати детей) — все это предопределило мое желание написать книгу о Сталине». В результате в 1988 году появилась работа «Психика Сталина», с которой теперь познакомится и русскоязычный читатель.
Для того, кто возьмет в руки данную книгу и начнет ее перелистывать с целью определения жанра повествования, должен сразу же сделать пояснение. В ней речь не идет ни о хронике жизни Сталина, ни о его психобиографии. По выражению самого автора, это скорее попытка ответить на ряд вопросов, которые не возникают, как правило, перед исследователями, незнакомыми с психоанализом.
Как Сталин относился к тем, кто проявлял агрессивные чувства по отношению к нему, включая его собственного отца? Каков онтологический статус паранойи, мегаломании и нарциссизма человека, пребывающего в лоне советской культуры? Каково было отношение Сталина к женщинам и как он относился к гомосексуальности? Каковы психологические последствия его телесных дефектов? Почему он верил Гитлеру? Как и каким образом способности Сталина к ведению политических интриг сказались на становлении советского общества? Таковы, собственно говоря, основные вопросы, как они сформулированы в самом начале психоаналитического исследования.
На данные вопросы как раз и пытается ответить автор книги. При этом он исходит из того, что психоанализ не тождествен психиатрии и, следовательно, при психоаналитическом исследовании не столь важно, был ли Сталин здоровым человеком или страдал психическими расстройствами (так считают некоторые специалисты, в том числе и в нашей стране). Более важно понять, как, в силу каких психологических механизмов и в какой степени он перенес свои примитивные влечения, индивидуально-личностные амбиции и интересы на жизнь общества, предопределив тем самым его социально-экономическое, политическое и культурное развитие.
Читателю, хотя бы в общих чертах знакомому со спецификой психоаналитического подхода к изучению личности и общества, не составляет труда понять направленность исследования, акцентирующего внимание на некоторых интимных сторонах жизни человека, являющегося объектом анализа. Для него не окажутся неожиданными, экстравагантными или шокирующими авторские рассуждения о сексуальных влечениях, агрессивных наклонностях или гомосексуальных фантазиях исследуемого лица. Для тех же, кто имеет весьма поверхностное, расхожее представление о психоанализе, подобный интерес к обычно не предаваемой огласке потаенной жизни человека может показаться излишним или, возможно, не имеющим отношения к объективному изучению взаимоотношений между личностью и обществом, психологическими процессами и политической деятельностью власть имущих.
Во избежание каких-либо недоразумений стоило бы, разумеется, обстоятельно изложить исходные положения психоанализа, с тем чтобы подготовить читателя к восприятию соответствующих суждений и выводов, содержащихся в работе Д. Ранкур-Лаферриера. Однако в ограниченных рамках вводной статьи нет возможности подробно остановиться на рассмотрении психологических идей, способствующих пониманию всех тонкостей и нюансов, связанных с психоаналитическим подходом к исследованию личности и общества, индивида и культуры. Интересующийся этими вопросами читатель может обратиться к классическим трудам 3. Фрейда о психоанализе, за последние годы опубликованным в нашей стране массовыми тиражами. Напомню лишь некоторые основные положения психоанализа, позволяющие лучше понять содержательную часть книги Д. Ранкур-Лаферриера.
Согласно психоаналитическому учению 3. Фрейда, определенную роль в развитии каждого индивида, общества и человечества играют бессознательные влечения и желания человека, основанные на «принципе удовольствия», в отличие от сознательных интенций, соотнесенных с требованиями окружающего мира и придерживающихся «принципа реальности». Сшибки между бессознательными влечениями человека и социальной реальностью, нравственными императивами культуры могут приводить к внутренним коллизиям и драмам, разыгрывающимся в глубинах человеческой психики. Острота внутрипсихических конфликтов сглаживается благодаря возникновению разнообразных психологических механизмов защиты, когда асоциальные влечения вытесняются из сознания индивида. Однако эти защитные механизмы создают лишь видимость разрешения внутрипсихических конфликтов, ибо часто люди отстраняются от действительности, погружаясь в созданный ими иллюзорный, фантастический мир и спасаясь от требований культуры «бегством в болезнь». Цель психоанализа — способствовать осознанию человеком своих бессознательных влечений. Для этого необходимо выявить закономерности функционирования бессознательных процессов, понять язык бессознательного и его символику, что возможно осуществить средствами толкования сновидений, выявлением смысла оговорок, ошибок, описок и иных «мелочей жизни», интерпретацией «свободных ассоциаций». В конечном счете психоаналитическое исследование бессознательного предполагает обращение к детско-родительским комплексам, сексуальным и агрессивным желаниям, проявляющимся на ранних стадиях развития ребенка и сказывающимся на образе жизни взрослого человека.
Пытаясь раскрыть особенности психики Сталина, Д. Ранкур-Лаферриер опирается на психоаналитические идеи. Его интересует не поверхностная структура психики тирана, рассмотренная в некоторых исследованиях, авторы которых выявляют такие черты Сталина, как его склонность к садизму и авторитаризму. Автор стремится проникнуть в бессознательные пласты психики и с этой целью обращается к рассмотрению детско-родительских взаимоотношений, имевших место в семье Джугашвили.
Из двойственного отношения к отцу, который, будучи пьяным, нередко избивал сына и жену, и большей близости с матерью, безумно любившей Coco и зародившей в нем бессознательные чувства восхищения самим собой, выводятся многие особенности формирования у Сталина защитных механизмов, будь то проекция собственных страхов и агрессивных желаний на других людей (политических деятелей, включая Ленина, Бухарина и Троцкого, своих детей, многообразных «врагов народа») или идентификация с агрессором, в частности с Гитлером.
Автор проводит параллели между реакцией маленького Coco, который, защищая свою мать от побоев пьяного отца, нередко хватался за нож, и смертью отца в пьяной драке от удара ножом. Детское желание смерти отца со стороны ребенка как бы воплотилось в реальной жизни, где нож как орудие убийства явился своеобразным символом, напоминавшим Coco о его вине.
Другим важным фактором, предопределившим политическое поведение Сталина, был страх, возникший в детстве на почве того, что отец часто избивал его и мать, пинал их сапогами. Страх быть битым сохранился у Сталина на всю жизнь, и его защитные реакции вылились в разнообразные формы, включая любовь к высоким сапогам, с помощью которых он в буквальном смысле пинал своих детей, или использование изощренных средств надругательства над людьми, где пинки имели метафорическое значение.
Наконец, будучи выходцем из низшего сословия и имея различные телесные дефекты (левая рука короче правой, два пальца на левой ступне соединены вместе, маленький рост, лицо в оспинах), он с детства испытывал чувство неполноценности, что также сказалось на формировании характера и психики тирана. Однако, как считает Д. Ранкур-Лаферриер, главным источником развития нарциссизма, тщеславия и социопатии у взрослого Сталина были все же не физические дефекты маленького Coco, а его отношения с родителями. В этом смысле автор книги разделяет скорее психоаналитические установки 3. Фрейда, нежели идеи индивидуальной психологии А. Адлера, согласно которым комплекс неполноценности, возникающий на почве телесных недостатков, является необходимым стимулом развития личности и формирования специфических черт характера взрослого человека.
Анализируя свои сновидения, возникшие в период работы над рукописью, Д. Ранкур-Лаферриер подчеркивает то обстоятельство, что явившийся во сне образ Сталина часто вызывал у него необъяснимое чувство страха, определенные ассоциации с отцом или разнообразные знаки его собственной идентификации с русским тираном. Но не мешают ли подобные субъективные переживания объективному анализу исторической личности? Не служат ли они помехой на пути непредвзятого исследования психики конкретного человека?
Автор книги считает, что субъективное вхождение в исследуемый материал не только не мешает, но, напротив, способствует изучению бессознательного. Согласно его взглядам, в работе по «реконструкции» внутрипсихических процессов изучаемой личности, в частности Сталина, исследователь обязан использовать свои собственные внутриличностные переживания точно так же, как он опирается на внешние, исторически зафиксированные данные, касающиеся фактов жизни конкретного лица. Наряду с архивными материалами и биографическими сведениями не менее важным источником информации служат собственные сновидения и фантазии, ибо, по выражению Д. Ранкур-Лаферриера, на бессознательном уровне мышления и действия «мы все сталинисты», а так называемые патологические свойства Сталина в той или иной степени присущи каждому из нас. В этом смысле самоанализ выступает в качестве полезного средства исследования и лучшего понимания другой личности.
3. Фрейд считал, что шутки, анекдоты, остроумные высказывания содержат богатый материал, способствующий лучшему пониманию содержания бессознательного. Д. Ранкур-Лаферриер также обращает внимание на этот пласт полезной для психоанализа информации и приводит в своей книге ряд анекдотов, вносящих дополнительные штрихи в раскрытие психологии Сталина. В частности, приводится шутка меньшевика И. Церетели о том, что Сталин с его грузинским акцентом говорил: «Битие определяет сознание». Эта шутка обернулась впоследствии зловещей и кошмарной реальностью, когда метафорический эдиповский аспект «бития» (пьяный отец-сапожник бьет Coco, а взрослый Сталин, будучи отцом, бьет своих сыновей) обернулся массовыми репрессиями и гулаговским террором в стране («отец всех времен и народов» осуществляет политику избиения своих соотечественников).
В работе Д. Ранкур-Лаферриера значительное внимание уделяется проведению параллелей между Гитлером и Сталиным. Отмечается, например, что тот и другой были диктаторами, требовали соблюдения железной дисциплины, имели имперские амбиции, коварно и беспощадно расправлялись со своими политическими друзьями и соперниками. Подчеркивается и то обстоятельство, что, несмотря на реальные факты жизни, свидетельствующие об интенсивной подготовке Германии к войне с СССР, Сталин верил Гитлеру. Автор объясняет это «слепой идентификацией с агрессором». Подобная идентификация с Гитлером привела Сталина к действиям, которые, по словам автора, значительно ослабили «экономическую и военную структуру Советского Союза».
Благодаря психоаналитическому методу исследования личности в книге выявляются те бессознательные мотивы политического поведения Сталина, которые далеко не всегда становятся в отечественной литературе объектом изучения и осмысления. Многие содержащиеся в ней соображения о роли психологических механизмов защиты в практической деятельности тирана являются интересными, нетривиальными, заслуживающими внимания. Они позволяют заглянуть в глубины человеческой психики и понять сложную динамику формирования психических процессов, оказывающих соответствующее воздействие на мышление и поведение личности, пришедшей к власти.
Работа Д. Ранкур-Лаферриера включает в себя обширный документальный материал, мало известный или вообще неизвестный отечественному читателю. Полагаю, что ознакомление с этим материалом позволит по-новому взглянуть на существо взаимоотношений, имевших место в свое время между Сталиным и Гитлером, тираном и его ближайшим окружением. Во всяком случае, непредвзятый читатель, несомненно, почерпнет из данной работы такую насыщенную, документально подтвержденную информацию, которая позволит ему самому сделать соответствующие сравнения и обобщения, не вписывающиеся в ранее навязанные ему моноидеологией штампы и клише.
Правда, не все авторские предположения и суждения могут быть восприняты как безупречно доказанные и документально подтвержденные. Не исключено, что у критически настроенного читателя могут возникнуть сомнения относительно истинности тех или иных положений, высказанных Д. Ранкур-Лаферриером в связи с раскованным обсуждением им некогда запретных в нашей стране тем. Так, например, размышления автора книги о возможных гомосексуальных наклонностях Сталина вряд ли вызовут одобрение у тех, кто до сих пор видит в нем некий идеал политического руководителя. И уж конечно, трудно рассчитывать на то, что приведенные в работе материалы, содержащие намеки на скрытую гомосексуальность Сталина, будут восприниматься каждым читателем вполне однозначно.
Впрочем, Д. Ранкур-Лаферриер и не претендует на провозглашение истины в последней инстанции. Более того, он открыто пишет о том, что при исследовании психики Сталина нередко приходится сталкиваться с ложной информацией, недостоверными биографическими источниками, различного рода измышлениями, заблуждениями, предвзятыми мнениями. Если же речь идет о сугубо интимных сторонах жизни политического деятеля, как, впрочем, и любого рядового человека, если объектом исследования становятся сексуальные ориентации конкретного лица, то вполне очевидно, что информация на этот счет является весьма ограниченной и, по сути дела, проблематичной. Не случайно автор книги подчеркивает, что никакие факты жизни Сталина исчерпывающе и полностью не подтверждают его реальной гомосексуальности. Кроме того, исторические данные свидетельствуют о том, что Сталин не только крайне отрицательно относился к гомосексуалистам, но и всячески способствовал тому, чтобы гомосексуализм в стране был объявлен противоправным явлением и подлежал строгому осуждению, вплоть до заключения в тюрьму тех, кого причисляли к гомосексуалистам. Но, как отмечал в свое время 3. Фрейд, такой активный протест против чего-то как раз и должен насторожить психоаналитика, стремящегося вскрыть и понять истинные мотивы, побудившие человека к тем или иным действиям.
Хотелось бы, чтобы читатель не с раздражением (если кому-то претит сам факт обсуждения гомосексуальной ориентации), а с пониманием отнесся к разделу в книге, посвященному анализу латентной гомосексуальности Сталина. С пониманием того, что психоаналитическое исследование личности предполагает изучение тех скрытых от сторонних наблюдателей аспектов жизнедеятельности человека, о которых обычно предпочитают умалчивать, считая их недостойными внимания, непристойными, неприличными. При этом следует иметь в виду, что Д. Ранкур-Лаферриер высказывает предположение о наличии у Сталина гомосексуальных интересов и, исходя из этого, осуществляет анализ взаимоотношений между Гитлером и русским тираном. «Все мы бисексуальны, — поясняет свою позицию Д. Ранкур-Лаферриер. — Тем самым в своей книге я хотел сказать, что Сталин был нормальным человеком и, как все нормальные люди, имел латентные гомосексуальные тенденции».
Думаю, читатель сам в состоянии по достоинству оценить содержащиеся в данной работе идеи, суждения, заключения. И мне вовсе не хотелось бы навязывать ему свое мнение. Каждый имеет право на собственное прочтение, понимание и толкование попавших в его поле зрения текстов. Важно только, чтобы за индивидуально-личностным отношением к прочитанному не искажалась, переоценивалась или, напротив, недооценивалась подлинная значимость тех или иных методов анализа, в частности психоаналитического метода исследования личности, с помощью которого действительно можно обнаружить важные пласты бессознательного в мышлении и действиях политических лидеров.
Что мы знаем о действии бессознательных сил, таящихся в глубинах человеческой психики? Обращаем ли внимание на социальное, коллективное бессознательное, обусловливающее многие политические процессы и вызывающее к жизни политические движения? Почему рациональные действия людей или групп неожиданно оборачиваются иррациональными отношениями между ними? Почему рациональные действия различных государств приводят к политическим последствиям, вызывающим взрыв иррациональных чувств, ненависти одного народа к другому, безотчетной подозрительности, усиливающегося недоверия и бессознательного страха?
Полагаю, что до тех пор, пока исследователи будут ориентироваться исключительно на рациональное поведение людей и не будут уделять должного внимания бессознательным мотивам политических действий, вряд ли возможно адекватное понимание происходящих в мире изменений и выявление продуктивных решений, способствующих устранению кризисных ситуаций. Думаю, что исследование политических процессов и структур может оказаться бесперспективным, если оно не будет включать в себя информацию о бессознательных мотивах мышления и действиях политических лидеров. Другое дело, что именно об этой сфере человеческой жизни наши знания являются весьма ограниченными, требующими серьезной и кропотливой работы по изучению специфической логики, особого языка и скрытой символики бессознательного, сопровождающих протекание политических процессов.
Здесь налицо сложный комплекс проблем, связанных, с одной стороны, с выявлением закономерностей возникновения и функционирования бессознательных структур в различных политических системах, а также защитных механизмов личности, а с другой — с учетом наших знаний об индивидуальном и коллективном бессознательном — о тонкостях и нюансах, сопряженных с проведением различий между рациональным и сознательным, иррациональным и бессознательным. Ясно одно: психоаналитический метод исследования личности и общества может внести посильный вклад в изучение бессознательного, скрытых мотивов принятия политических решений, иррациональных страстей и драм, бушующих и разыгрывающихся в сфере политики.
Предлагаемая читателю работа Д. Ранкур-Лаферриера — один из наглядных примеров того, как и в какой степени психоаналитические идеи могут быть использованы при раскрытии психики человека, некогда стоявшего на вершине политической власти и придавшего стране такое направление социально-экономического и культурного развития, которое дает о себе знать и по сей день, несмотря на все попытки коренного преобразования общества. Остается лишь пожелать, чтобы, вопреки возможному внутреннему сопротивлению, вызванному усталостью от повседневной жизни и неоднозначной, часто противоречивой реакцией на упоминание имени Сталина, читатель не только до конца прочитал данную книгу, но и осознал важность и необходимость понимания бессознательных процессов, протекающих как в недрах психики политических лидеров, так и в глубинах души каждого из нас.

Доктор философских наук
Валерий Лейбин

Бред сивой кобылы.
Особенно понравилось:"Подчеркивается и то обстоятельство, что, несмотря на реальные факты жизни, свидетельствующие об интенсивной подготовке Германии к войне с СССР, Сталин верил Гитлеру. Автор объясняет это «слепой идентификацией с агрессором».
А как же приказы округам и флотам от 15-18 июня??? Вообще не выполнил Павлов. Отсюда и коллапс.

[Arkkk]

Дорогие друзья!
В психологической библиотеке сайта появилась книга Дениэла Ранкура-Лаферьера «Психика Сталина».
Очень рекомендую почитать ее и поделиться впечатлениями на форуме.

Вот вступительная статья Валерия Лейбина к этой книге:

В зарубежной литературе имеется множество публикаций о Сталине. В последние годы такого рода исследования появились и в нашей стране. Ясно, что без знания всех перипетий борьбы за власть в постреволюционной России, механизмов возникновения культа личности и массового террора вряд ли возможно развитие подлинной демократии и осознание скрытых опасностей, которые подстерегают людей на тернистом пути обретения свободы, оборачивающейся подчас разгулом необузданных политических страстей, идейных амбиций, национальных притязаний и честолюбивых интересов. Другое дело, что после всплеска долгое время подавляемых эмоций и публицистического шквала информации, который обрушился на пробудившееся от спячки общественное сознание, многочисленные рассуждения о Сталине стали все чаще натыкаться на своеобразную аллергию и негативную ответную реакцию: ну сколько же можно муссировать одну и ту же тему! Поэтому отнюдь не исключаю, что, прочитав заголовок предлагаемой вниманию читателя книги, кто-то испытает, возможно, раздражение при одном только упоминании имени Сталина.
И все же я бы рекомендовал потенциальному читателю не поддаваться эмоциям и чувствам, негативным суждениям и преждевременным выводам, основанным на психологическом неприятии еще одной работы о Сталине.
Данная книга заслуживает того, чтобы ее внимательно прочитали, ибо рассмотрение портрета тирана ведется в ней с непривычных для отечественного читателя позиций. Должен отметить, что психоаналитическое исследование личности Сталина не столь частое явление даже за рубежом, где в общем-то существует разнообразная психоаналитическая литература, в том числе касающаяся изучения различных политических лидеров, как, например, работа В. Лангера «Психика Адольфа Гитлера» (1972). Поэтому, полагаю, читателю было бы полезно и интересно познакомиться еще с одной интерпретацией жизни и политической деятельности Сталина, до сих пор остающейся за пределами внимания отечественных биографов, историков, социологов.
Автор книги — Даниель Ранкур-Лаферриер (р. 1943), профессор русской литературы Калифорнийского университета в Дейвисе, один из видных специалистов США по изучению русской культуры методами психоанализа. Его перу принадлежат такие работы, как «Пять русских стихотворений» (1977), «Знак и субъект» (1978), «Из-под шинели Гоголя» (1982), «Знаки плоти» (1985 и 1992), «Пьер Безухов Толстого» (1993).
Будучи студентом, Д. Ранкур-Лаферриер интересовался главным образом естественными науками, в частности биологией. Особенно его привлекали птицы, обитающие на территории бывшего СССР, в результате чего он начал изучать русский язык. В дальнейшем он поступил в аспирантуру на биологический факультет Гарвардского университета, но, разочаровавшись в биологии и естественных науках как таковых, решил получить гуманитарное образование и начал серьезно изучать русскую литературу. Перешел в Браунский университет, где специализировался по русской литературе и славянским языкам.
Во время обучения в аспирантуре Д. Ранкур-Лаферриер впервые обратился к психоаналитическим идеям, ибо был неудовлетворен тем, что преподававшие в университете профессора, много знавшие о писателях, в частности о Пушкине, Толстом и Достоевском, при изучении и трактовке литературных произведений не опирались на какую-либо фундаментальную теорию. Прочитав работу 3. Фрейда «Толкование сновидений», он нашел для себя много полезного как в содержательном отношении, так и в методологическом плане. Это послужило толчком к изучению основополагающих трудов Фрейда и других психоаналитиков. Преподававшие в то время в университете профессора не только не интересовались Фрейдом, но и негативно относились к психоанализу. Исключение составлял, пожалуй, известный филолог и лингвист Роман Якобсон, читавший в те годы лекции в Браунском университете. Не встретив поддержки со стороны своего научного руководителя, Д. Ранкур-Лаферриер обратился к Р. Якобсону, который не возражал против использования психоаналитических идей в диссертации о творчестве Фета. Под руководством Р. Якобсона он написал диссертацию и в 1972 году получил докторскую степень в области славистики.
Позднее, во время преподавания в Тафском университете в Бостоне, Д. Ранкур-Лаферриер стал широко использовать психоаналитический подход к осмыслению произведений русской литературы. Однако в 1979 году он был уволен из Тафского университета, так как психоаналитические идеи не были популярны среди специалистов по славянским языкам и русской литературе. Переехав в Калифорнию, он стал преподавать в университете в Дейвисе, возглавив кружок прикладного психоанализа и опубликовав ряд статей и книг, посвященных психоаналитическому исследованию личности и художественных произведений. В 1989 году под его редакцией вышел сборник работ «Русская литература и психоанализ», включающий в себя материалы, представленные на конференции по проблемам психоаналитического исследования литературы, проведенной в Калифорнийском университете в 1987 году.
Закончив работу над книгой «Знаки плоти», в середине 80-х годов Д. Ранкур-Лаферриер заинтересовался Сталиным как исторической фигурой. Ранее написанная книга не была связана с русской литературой. В ней обсуждалась проблематика человеческой сексуальности в свете эволюционного психоанализа. Теперь же он вновь обратился к русским сюжетам, что было сопряжено с обстоятельствами и переживаниями личного характера, о чем Д. Ранкур-Лаферриер сам поведал во время своего пребывания в России летом 1990 года. «В то время, — вспоминает он, — у меня были глубокие переживания, связанные с моим отцом. Обнаружилась некая внутренняя связь между моим личным отцом и «отцом народов». Воспоминания детства, строгость отца, мои страхи и переживания, некоторые параллели между тем, что Сталин бил своих детей (сталинская формула «битие определяет сознание»), и своеобразными отношениями в моей семье (я был старшим из одиннадцати детей) — все это предопределило мое желание написать книгу о Сталине». В результате в 1988 году появилась работа «Психика Сталина», с которой теперь познакомится и русскоязычный читатель.
Для того, кто возьмет в руки данную книгу и начнет ее перелистывать с целью определения жанра повествования, должен сразу же сделать пояснение. В ней речь не идет ни о хронике жизни Сталина, ни о его психобиографии. По выражению самого автора, это скорее попытка ответить на ряд вопросов, которые не возникают, как правило, перед исследователями, незнакомыми с психоанализом.
Как Сталин относился к тем, кто проявлял агрессивные чувства по отношению к нему, включая его собственного отца? Каков онтологический статус паранойи, мегаломании и нарциссизма человека, пребывающего в лоне советской культуры? Каково было отношение Сталина к женщинам и как он относился к гомосексуальности? Каковы психологические последствия его телесных дефектов? Почему он верил Гитлеру? Как и каким образом способности Сталина к ведению политических интриг сказались на становлении советского общества? Таковы, собственно говоря, основные вопросы, как они сформулированы в самом начале психоаналитического исследования.
На данные вопросы как раз и пытается ответить автор книги. При этом он исходит из того, что психоанализ не тождествен психиатрии и, следовательно, при психоаналитическом исследовании не столь важно, был ли Сталин здоровым человеком или страдал психическими расстройствами (так считают некоторые специалисты, в том числе и в нашей стране). Более важно понять, как, в силу каких психологических механизмов и в какой степени он перенес свои примитивные влечения, индивидуально-личностные амбиции и интересы на жизнь общества, предопределив тем самым его социально-экономическое, политическое и культурное развитие.
Читателю, хотя бы в общих чертах знакомому со спецификой психоаналитического подхода к изучению личности и общества, не составляет труда понять направленность исследования, акцентирующего внимание на некоторых интимных сторонах жизни человека, являющегося объектом анализа. Для него не окажутся неожиданными, экстравагантными или шокирующими авторские рассуждения о сексуальных влечениях, агрессивных наклонностях или гомосексуальных фантазиях исследуемого лица. Для тех же, кто имеет весьма поверхностное, расхожее представление о психоанализе, подобный интерес к обычно не предаваемой огласке потаенной жизни человека может показаться излишним или, возможно, не имеющим отношения к объективному изучению взаимоотношений между личностью и обществом, психологическими процессами и политической деятельностью власть имущих.
Во избежание каких-либо недоразумений стоило бы, разумеется, обстоятельно изложить исходные положения психоанализа, с тем чтобы подготовить читателя к восприятию соответствующих суждений и выводов, содержащихся в работе Д. Ранкур-Лаферриера. Однако в ограниченных рамках вводной статьи нет возможности подробно остановиться на рассмотрении психологических идей, способствующих пониманию всех тонкостей и нюансов, связанных с психоаналитическим подходом к исследованию личности и общества, индивида и культуры. Интересующийся этими вопросами читатель может обратиться к классическим трудам 3. Фрейда о психоанализе, за последние годы опубликованным в нашей стране массовыми тиражами. Напомню лишь некоторые основные положения психоанализа, позволяющие лучше понять содержательную часть книги Д. Ранкур-Лаферриера.
Согласно психоаналитическому учению 3. Фрейда, определенную роль в развитии каждого индивида, общества и человечества играют бессознательные влечения и желания человека, основанные на «принципе удовольствия», в отличие от сознательных интенций, соотнесенных с требованиями окружающего мира и придерживающихся «принципа реальности». Сшибки между бессознательными влечениями человека и социальной реальностью, нравственными императивами культуры могут приводить к внутренним коллизиям и драмам, разыгрывающимся в глубинах человеческой психики. Острота внутрипсихических конфликтов сглаживается благодаря возникновению разнообразных психологических механизмов защиты, когда асоциальные влечения вытесняются из сознания индивида. Однако эти защитные механизмы создают лишь видимость разрешения внутрипсихических конфликтов, ибо часто люди отстраняются от действительности, погружаясь в созданный ими иллюзорный, фантастический мир и спасаясь от требований культуры «бегством в болезнь». Цель психоанализа — способствовать осознанию человеком своих бессознательных влечений. Для этого необходимо выявить закономерности функционирования бессознательных процессов, понять язык бессознательного и его символику, что возможно осуществить средствами толкования сновидений, выявлением смысла оговорок, ошибок, описок и иных «мелочей жизни», интерпретацией «свободных ассоциаций». В конечном счете психоаналитическое исследование бессознательного предполагает обращение к детско-родительским комплексам, сексуальным и агрессивным желаниям, проявляющимся на ранних стадиях развития ребенка и сказывающимся на образе жизни взрослого человека.
Пытаясь раскрыть особенности психики Сталина, Д. Ранкур-Лаферриер опирается на психоаналитические идеи. Его интересует не поверхностная структура психики тирана, рассмотренная в некоторых исследованиях, авторы которых выявляют такие черты Сталина, как его склонность к садизму и авторитаризму. Автор стремится проникнуть в бессознательные пласты психики и с этой целью обращается к рассмотрению детско-родительских взаимоотношений, имевших место в семье Джугашвили.
Из двойственного отношения к отцу, который, будучи пьяным, нередко избивал сына и жену, и большей близости с матерью, безумно любившей Coco и зародившей в нем бессознательные чувства восхищения самим собой, выводятся многие особенности формирования у Сталина защитных механизмов, будь то проекция собственных страхов и агрессивных желаний на других людей (политических деятелей, включая Ленина, Бухарина и Троцкого, своих детей, многообразных «врагов народа») или идентификация с агрессором, в частности с Гитлером.
Автор проводит параллели между реакцией маленького Coco, который, защищая свою мать от побоев пьяного отца, нередко хватался за нож, и смертью отца в пьяной драке от удара ножом. Детское желание смерти отца со стороны ребенка как бы воплотилось в реальной жизни, где нож как орудие убийства явился своеобразным символом, напоминавшим Coco о его вине.
Другим важным фактором, предопределившим политическое поведение Сталина, был страх, возникший в детстве на почве того, что отец часто избивал его и мать, пинал их сапогами. Страх быть битым сохранился у Сталина на всю жизнь, и его защитные реакции вылились в разнообразные формы, включая любовь к высоким сапогам, с помощью которых он в буквальном смысле пинал своих детей, или использование изощренных средств надругательства над людьми, где пинки имели метафорическое значение.
Наконец, будучи выходцем из низшего сословия и имея различные телесные дефекты (левая рука короче правой, два пальца на левой ступне соединены вместе, маленький рост, лицо в оспинах), он с детства испытывал чувство неполноценности, что также сказалось на формировании характера и психики тирана. Однако, как считает Д. Ранкур-Лаферриер, главным источником развития нарциссизма, тщеславия и социопатии у взрослого Сталина были все же не физические дефекты маленького Coco, а его отношения с родителями. В этом смысле автор книги разделяет скорее психоаналитические установки 3. Фрейда, нежели идеи индивидуальной психологии А. Адлера, согласно которым комплекс неполноценности, возникающий на почве телесных недостатков, является необходимым стимулом развития личности и формирования специфических черт характера взрослого человека.
Анализируя свои сновидения, возникшие в период работы над рукописью, Д. Ранкур-Лаферриер подчеркивает то обстоятельство, что явившийся во сне образ Сталина часто вызывал у него необъяснимое чувство страха, определенные ассоциации с отцом или разнообразные знаки его собственной идентификации с русским тираном. Но не мешают ли подобные субъективные переживания объективному анализу исторической личности? Не служат ли они помехой на пути непредвзятого исследования психики конкретного человека?
Автор книги считает, что субъективное вхождение в исследуемый материал не только не мешает, но, напротив, способствует изучению бессознательного. Согласно его взглядам, в работе по «реконструкции» внутрипсихических процессов изучаемой личности, в частности Сталина, исследователь обязан использовать свои собственные внутриличностные переживания точно так же, как он опирается на внешние, исторически зафиксированные данные, касающиеся фактов жизни конкретного лица. Наряду с архивными материалами и биографическими сведениями не менее важным источником информации служат собственные сновидения и фантазии, ибо, по выражению Д. Ранкур-Лаферриера, на бессознательном уровне мышления и действия «мы все сталинисты», а так называемые патологические свойства Сталина в той или иной степени присущи каждому из нас. В этом смысле самоанализ выступает в качестве полезного средства исследования и лучшего понимания другой личности.
3. Фрейд считал, что шутки, анекдоты, остроумные высказывания содержат богатый материал, способствующий лучшему пониманию содержания бессознательного. Д. Ранкур-Лаферриер также обращает внимание на этот пласт полезной для психоанализа информации и приводит в своей книге ряд анекдотов, вносящих дополнительные штрихи в раскрытие психологии Сталина. В частности, приводится шутка меньшевика И. Церетели о том, что Сталин с его грузинским акцентом говорил: «Битие определяет сознание». Эта шутка обернулась впоследствии зловещей и кошмарной реальностью, когда метафорический эдиповский аспект «бития» (пьяный отец-сапожник бьет Coco, а взрослый Сталин, будучи отцом, бьет своих сыновей) обернулся массовыми репрессиями и гулаговским террором в стране («отец всех времен и народов» осуществляет политику избиения своих соотечественников).
В работе Д. Ранкур-Лаферриера значительное внимание уделяется проведению параллелей между Гитлером и Сталиным. Отмечается, например, что тот и другой были диктаторами, требовали соблюдения железной дисциплины, имели имперские амбиции, коварно и беспощадно расправлялись со своими политическими друзьями и соперниками. Подчеркивается и то обстоятельство, что, несмотря на реальные факты жизни, свидетельствующие об интенсивной подготовке Германии к войне с СССР, Сталин верил Гитлеру. Автор объясняет это «слепой идентификацией с агрессором». Подобная идентификация с Гитлером привела Сталина к действиям, которые, по словам автора, значительно ослабили «экономическую и военную структуру Советского Союза».
Благодаря психоаналитическому методу исследования личности в книге выявляются те бессознательные мотивы политического поведения Сталина, которые далеко не всегда становятся в отечественной литературе объектом изучения и осмысления. Многие содержащиеся в ней соображения о роли психологических механизмов защиты в практической деятельности тирана являются интересными, нетривиальными, заслуживающими внимания. Они позволяют заглянуть в глубины человеческой психики и понять сложную динамику формирования психических процессов, оказывающих соответствующее воздействие на мышление и поведение личности, пришедшей к власти.
Работа Д. Ранкур-Лаферриера включает в себя обширный документальный материал, мало известный или вообще неизвестный отечественному читателю. Полагаю, что ознакомление с этим материалом позволит по-новому взглянуть на существо взаимоотношений, имевших место в свое время между Сталиным и Гитлером, тираном и его ближайшим окружением. Во всяком случае, непредвзятый читатель, несомненно, почерпнет из данной работы такую насыщенную, документально подтвержденную информацию, которая позволит ему самому сделать соответствующие сравнения и обобщения, не вписывающиеся в ранее навязанные ему моноидеологией штампы и клише.
Правда, не все авторские предположения и суждения могут быть восприняты как безупречно доказанные и документально подтвержденные. Не исключено, что у критически настроенного читателя могут возникнуть сомнения относительно истинности тех или иных положений, высказанных Д. Ранкур-Лаферриером в связи с раскованным обсуждением им некогда запретных в нашей стране тем. Так, например, размышления автора книги о возможных гомосексуальных наклонностях Сталина вряд ли вызовут одобрение у тех, кто до сих пор видит в нем некий идеал политического руководителя. И уж конечно, трудно рассчитывать на то, что приведенные в работе материалы, содержащие намеки на скрытую гомосексуальность Сталина, будут восприниматься каждым читателем вполне однозначно.
Впрочем, Д. Ранкур-Лаферриер и не претендует на провозглашение истины в последней инстанции. Более того, он открыто пишет о том, что при исследовании психики Сталина нередко приходится сталкиваться с ложной информацией, недостоверными биографическими источниками, различного рода измышлениями, заблуждениями, предвзятыми мнениями. Если же речь идет о сугубо интимных сторонах жизни политического деятеля, как, впрочем, и любого рядового человека, если объектом исследования становятся сексуальные ориентации конкретного лица, то вполне очевидно, что информация на этот счет является весьма ограниченной и, по сути дела, проблематичной. Не случайно автор книги подчеркивает, что никакие факты жизни Сталина исчерпывающе и полностью не подтверждают его реальной гомосексуальности. Кроме того, исторические данные свидетельствуют о том, что Сталин не только крайне отрицательно относился к гомосексуалистам, но и всячески способствовал тому, чтобы гомосексуализм в стране был объявлен противоправным явлением и подлежал строгому осуждению, вплоть до заключения в тюрьму тех, кого причисляли к гомосексуалистам. Но, как отмечал в свое время 3. Фрейд, такой активный протест против чего-то как раз и должен насторожить психоаналитика, стремящегося вскрыть и понять истинные мотивы, побудившие человека к тем или иным действиям.
Хотелось бы, чтобы читатель не с раздражением (если кому-то претит сам факт обсуждения гомосексуальной ориентации), а с пониманием отнесся к разделу в книге, посвященному анализу латентной гомосексуальности Сталина. С пониманием того, что психоаналитическое исследование личности предполагает изучение тех скрытых от сторонних наблюдателей аспектов жизнедеятельности человека, о которых обычно предпочитают умалчивать, считая их недостойными внимания, непристойными, неприличными. При этом следует иметь в виду, что Д. Ранкур-Лаферриер высказывает предположение о наличии у Сталина гомосексуальных интересов и, исходя из этого, осуществляет анализ взаимоотношений между Гитлером и русским тираном. «Все мы бисексуальны, — поясняет свою позицию Д. Ранкур-Лаферриер. — Тем самым в своей книге я хотел сказать, что Сталин был нормальным человеком и, как все нормальные люди, имел латентные гомосексуальные тенденции».
Думаю, читатель сам в состоянии по достоинству оценить содержащиеся в данной работе идеи, суждения, заключения. И мне вовсе не хотелось бы навязывать ему свое мнение. Каждый имеет право на собственное прочтение, понимание и толкование попавших в его поле зрения текстов. Важно только, чтобы за индивидуально-личностным отношением к прочитанному не искажалась, переоценивалась или, напротив, недооценивалась подлинная значимость тех или иных методов анализа, в частности психоаналитического метода исследования личности, с помощью которого действительно можно обнаружить важные пласты бессознательного в мышлении и действиях политических лидеров.
Что мы знаем о действии бессознательных сил, таящихся в глубинах человеческой психики? Обращаем ли внимание на социальное, коллективное бессознательное, обусловливающее многие политические процессы и вызывающее к жизни политические движения? Почему рациональные действия людей или групп неожиданно оборачиваются иррациональными отношениями между ними? Почему рациональные действия различных государств приводят к политическим последствиям, вызывающим взрыв иррациональных чувств, ненависти одного народа к другому, безотчетной подозрительности, усиливающегося недоверия и бессознательного страха?
Полагаю, что до тех пор, пока исследователи будут ориентироваться исключительно на рациональное поведение людей и не будут уделять должного внимания бессознательным мотивам политических действий, вряд ли возможно адекватное понимание происходящих в мире изменений и выявление продуктивных решений, способствующих устранению кризисных ситуаций. Думаю, что исследование политических процессов и структур может оказаться бесперспективным, если оно не будет включать в себя информацию о бессознательных мотивах мышления и действиях политических лидеров. Другое дело, что именно об этой сфере человеческой жизни наши знания являются весьма ограниченными, требующими серьезной и кропотливой работы по изучению специфической логики, особого языка и скрытой символики бессознательного, сопровождающих протекание политических процессов.
Здесь налицо сложный комплекс проблем, связанных, с одной стороны, с выявлением закономерностей возникновения и функционирования бессознательных структур в различных политических системах, а также защитных механизмов личности, а с другой — с учетом наших знаний об индивидуальном и коллективном бессознательном — о тонкостях и нюансах, сопряженных с проведением различий между рациональным и сознательным, иррациональным и бессознательным. Ясно одно: психоаналитический метод исследования личности и общества может внести посильный вклад в изучение бессознательного, скрытых мотивов принятия политических решений, иррациональных страстей и драм, бушующих и разыгрывающихся в сфере политики.
Предлагаемая читателю работа Д. Ранкур-Лаферриера — один из наглядных примеров того, как и в какой степени психоаналитические идеи могут быть использованы при раскрытии психики человека, некогда стоявшего на вершине политической власти и придавшего стране такое направление социально-экономического и культурного развития, которое дает о себе знать и по сей день, несмотря на все попытки коренного преобразования общества. Остается лишь пожелать, чтобы, вопреки возможному внутреннему сопротивлению, вызванному усталостью от повседневной жизни и неоднозначной, часто противоречивой реакцией на упоминание имени Сталина, читатель не только до конца прочитал данную книгу, но и осознал важность и необходимость понимания бессознательных процессов, протекающих как в недрах психики политических лидеров, так и в глубинах души каждого из нас.

Доктор философских наук
Валерий Лейбин

Бред сивой кобылы.
Особенно понравилось:"Подчеркивается и то обстоятельство, что, несмотря на реальные факты жизни, свидетельствующие об интенсивной подготовке Германии к войне с СССР, Сталин верил Гитлеру. Автор объясняет это «слепой идентификацией с агрессором».
А как же приказы округам и флотам от 15-18 июня??? Вообще не выполнил Павлов. Отсюда и коллапс.

[Shelest]

Согласна с Arkkk. Бред, удивляющий и пугающий.
Как может психолог не разобравшись досконально в фактах, выхватывать какие-то то ли факты, то ли домыслы и делать странные выводы. Жаль, что Дениэла Ранкура-Лаферьера не заходил на этот форум и ему никто не посоветовал почитать, к примеру, А. Исаева.

[Андрей]

Arkkk, Shelest, вы книгу-то саму читали?

[Shelest]

Arkkk, Shelest, вы книгу-то саму читали?

Вынуждена сказать вам правду, как врачу. НЕТ. Прочитала материал, расположенный в теме и он пошел в разрез с той информацией о жизни Сталина, которою знаю я ( на мой взгляд, очень интересно тема раскрыта у историка Исаева). Понятно, что многие факты сокрыты и уже никогда не будут известны доподлино, но и домысливать, по-моему, не допустимо. Возникло недоверие к автору и полное отсутствие желания читать дальше.

[Андрей]

Вынуждена сказать вам правду, как врачу. НЕТ. Прочитала материал, расположенный в теме и он пошел в разрез с той информацией о жизни Сталина, которою знаю я ( на мой взгляд, очень интересно тема раскрыта у историка Исаева). Понятно, что многие факты сокрыты и уже никогда не будут известны доподлино, но и домысливать, по-моему, не допустимо. Возникло недоверие к автору и полное отсутствие желания читать дальше.

Жаль, что не могу ответить на Вашу искренность, как врач, - потому как я не врач. Я психолог и медицинского образования не имею, а имею психологическое.

И вот она – сила предубеждений!
Дело все в том, что уважаемый мной автор в первом абзаце введения книги пишет: «Настоящая книга не является ни историческим, ни политическим, ни социологическим анализом эры Сталина. Не является она и биографией Сталина. Это даже не его психобиография. Книга представляет собой психоаналитическое исследование избранных, дающих нам наиболее яркие свидетельства об этой личности моментов поведения Сталина, начиная с его детства и до старости».

«расположенный в теме и он пошел в разрез с той информацией о жизни Сталина, которою знаю я» - я думаю, это к вопросу открытости чему-то новому, идущему вразрез сложившимся убеждениям. «бред, удивляющий и пугающий» - это ведь тоже отношение к новому, реакция на новое, которое пугает – отмахнуться и обесценить. И тогда здесь мало про автора и его работу, а больше про нас самих и нашу способность воспринимать новое.

[Arkkk]

Arkkk, Shelest, вы книгу-то саму читали?

Свят...свят...свят.
На чтение бреда умничающего интелегента у меня НЕТ ВРЕМЕНИ.

Это даже покруче Резуна...

[Arkkk]

Жаль, что не могу ответить на Вашу искренность, как врач, - потому как я не врач. Я психолог и медицинского образования не имею, а имею психологическое.

А-а-а... слава богу, что не филолог... хотя разницы в принципе не вижу.

[Андрей]

На чтение бреда умничающего интелегента у меня НЕТ ВРЕМЕНИ.

надеюсь, свое время Вы используете разумно.

А-а-а... слава богу, что не филолог... хотя разницы в принципе не вижу.

а как Вы нашли этот форум, если не видите разницы между психологией и филологией? Что же Вы здесь ищите в таком случае?

[Shelest]

Жаль, что не могу ответить на Вашу искренность, как врач, - потому как я не врач. Я психолог и медицинского образования не имею, а имею психологическое.

И вот она – сила предубеждений!
Дело все в том, что уважаемый мной автор в первом абзаце введения книги пишет: «Настоящая книга не является ни историческим, ни политическим, ни социологическим анализом эры Сталина. Не является она и биографией Сталина. Это даже не его психобиография. Книга представляет собой психоаналитическое исследование избранных, дающих нам наиболее яркие свидетельства об этой личности моментов поведения Сталина, начиная с его детства и до старости».

«расположенный в теме и он пошел в разрез с той информацией о жизни Сталина, которою знаю я» - я думаю, это к вопросу открытости чему-то новому, идущему вразрез сложившимся убеждениям. «бред, удивляющий и пугающий» - это ведь тоже отношение к новому, реакция на новое, которое пугает – отмахнуться и обесценить. И тогда здесь мало про автора и его работу, а больше про нас самих и нашу способность воспринимать новое.

С этой точки зрения я согласна с вами. Действительно, для психолога это должно быть интересно с точки зрения тренировки приемов психоанализа. К тому же, новый взгляд на вещи заслуживает по меньшней мере внимания и осмысления.
Я же имела в виду, что, если эту книгу будет читать человек без псих. образования и это будет единственной литературой о Сталине, то у него сложится несколько искореженное впечатление о нем и о советской истории.