Богини. Тайны женской божественной сущности

Глава 1. Миф и божественная женственность
Богини в культурах палеолита

Центральными фигурами мифологий, с которых мне хочется начать, являются богини. Почему бы и нет? Самый простой образ Богини в ранних земледельческих культурах палеолита – Мать-Земля. Земля дает и подпитывает жизнь, поэтому ее сила заключается в том же, в чем и сила женщины.

Но в первобытной мифологии бытовало два основных уклада. Один связан с жизнью земледельцев и культом Богини, а второй – с мужскими богами, которым обычно поклонялись кочевники-скотоводы. В древних обществах женщины обычно ассоциировались с миром растений. В древнейших традициях охотников и собирателей именно женщины обычно собирали растения для еды и ловили мелкую дичь, а мужчины занимались охотой на крупную добычу. Поэтому мужчины ассоциировались с убийством, а женщины – с сохранением и поддержанием жизни. Это типичная базовая ассоциация в первобытных мифологиях.

До того как люди научились культивировать сельскохозяйственные культуры, разводить, селекционировать и приручать животных, все население земли состояло из собирателей и охотников. Области великой охоты простирались от европейских равнин до озера Байкал в Сибири. Позднее охотники добрались до самой Арктики. Затем они мигрировали в Северную Африку. Сахара в то время представляла собой поросшую зеленью равнину. А когда Сахара высохла, они переместились дальше, в Южную Африку.

Вдоль экваториальной зоны основной пищей были овощи. Так и возникли две абсолютно разные группы людей, два принципиально различных культурных акцента.

Во время охоты пища добывается мужчинами ценой огромного риска. До 1500 г. до н. э. у них даже не было лука и стрел; им приходилось просто преследовать огромных животных – волосатых носорогов, мамонтов и т. д. И тогда в охотничьих племенах развилась маскулинная склонность к действию, мужественность и культ сильного человека, способного добыть пропитание для семьи.

Но в экваториальной зоне, вообще-то говоря, каждый мог просто сорвать банан, поэтому личные заслуги ценились не столь высоко. Более того, поскольку биологические функции женщины напоминают мифологические силы самой Земли и направлены на рождение и сохранение новой жизни, то ее магия считалась особенно могущественной в тропической зоне.

В целом, говоря об охоте, мы имеем дело с мифологией, ориентированной на мужчин, а если речь идет о культивации растений, то мифология будет женской.

Теперь еще один важный момент: на раннем этапе развития человеческого общества оно, безусловно, состояло из охотников-следопытов. Примеры подобного рода мужской мифологии мы находим в пещерном искусстве ориньякской культуры раннего палеолита, датированном примерно 40 000 в. до н. э., а наиболее ранний из известных нам мотивов искусства – обнаженные фигурки богинь, которых называют палеолитическими Венерами.

В охотничьих обществах главное место отводится мужчине. Для него было важно, насколько он меткий, сможет ли убить врага – тогда это было в основном крупное животное, а также сможет ли он противостоять охотившимся в тех же землях чужакам. Поэтому все направлено на то, чтобы отражать духовный склад мужчины.

В этих культурах мужчине-охотнику помогает женщина. Этнолог Лео Фробениус во время экспедиции в Конго стал свидетелем одного весьма примечательного ритуала. Его группу сопровождали три пигмея, два мужчины и одна женщина. Пигмеи – отличные охотники, и потому, когда ему потребовалось больше мяса во время сафари, он попросил их подстрелить ему газель. Они очень удивились, что он просил добыть ему газель как можно скорее – ведь сначала нужно было совершить соответствующий ритуал. И тогда Фробениус пошел за ними и наблюдал за проведением удивительного ритуала.

Сначала они поднялись на холм, вырвав траву, расчистили на земле свободный участок. На этом клочке чистой земли пигмеи нарисовали газель, которую собирались подстрелить. На следующее утро в момент восхода солнца, когда его лучи упали на рисунок на земле, один из маленьких охотников направил на него свою стрелу и выстрелил – вдоль солнечного луча – в изображение газели, а женщина подняла руку и что-то пронзительно выкрикнула. Тогда они отправились на охоту и убили газель – попав точно в ту часть тела, которую поразила стрела на их рисунке. На следующее утро они собрали немного крови и шерсти убитой газели и возложили их на это изображение, и, когда на него снова упали лучи солнца, стерли рисунок.

Таков основной момент в мифологии: человек действует, следуя не своим собственным импульсам, а в соответствии с законами Вселенной. Солнце всегда символизирует акт убийства, высыхание, рассечение чего-то на части, и потому тот, кто убивает, всегда ассоциируется с силой солнца. Поэтому стрела летит вдоль солнечного луча, а человек просто исполняет закон природы. Роль женщины здесь обозначена пронзительным криком, который она издает.

Так что же это все значит?

Со времен палеолита, 30 000 лет назад и больше, мы уже находим подтверждения тому, что женщина в мифах представала в роли хранительницы домашнего очага и матери человеческой зрелости, той, что сохраняет духовную жизнь человека.

В наскальном искусстве Северной Африки времен палеолита есть удивительное изображение женщины (рис. 3), пуповина которой тянется к пуповине воина или охотника, который с луком и стрелами охотится на страуса. Иными словами, его поддерживает ее сила, сила Матери-Земли и сила солнечного луча.

Маленькие фигурки стоящих Венер были найдены в жилищах людей эпохи палеолита. А вот обряды инициации мужчин проводились в глубоких пещерах, и женских фигурок там изображено очень мало. В тех пещерах никто не жил. Там холодно, опасно, темно, там таинственно и страшно. Некоторые из них тянутся на многие мили, образуя длинные коридоры. На стенах этих пещер мы видим изображения мужчин-шаманов, окруженных множеством животных, на которых они собирались охотиться. Это основной мотив для охотников: животные сами готовы принести себя в жертву при соблюдении определенных ритуалов – например, если их кровь вернется в землю, – тогда их жизнь снова вернется к Матери-Земле. Культ Богини восходит к тем самым первобытным пещерам. Там эти пещеры – это Она сама, и это инициирует проходящих ритуалы глубоко под землей, для того чтобы возродиться в Ее утробе.

Рис. 3. Женщина, соединенная с охотником пуповиной
(резьба на камне, эпоха палеолита, Алжир, дата не установлена)

Вот в чем заключается принципиальная мифологическая роль женского начала: рожая нас физически, она является и нашей Матерью во втором рождении – как существ, обладающих духовностью. В этом состоит основное значение мотива рождения от непорочного зачатия: наши тела появляются на свет по естественным законам, но в какой-то момент в нас просыпается наша духовная природа, более высокий уровень человеческой природы, которая не просто следует законам мира животных, эротическим и силовым импульсам или желанию спать. В нас пробуждается осознание нашей духовной цели. Это и есть сущность человека, его мистическая жизнь, которую следует прожить, поднявшись над стремлением найти пищу, сексуальными влечениями, экономикой, политикой и законами общества. В этом таинственном измерении женщина пробуждает, дарит второе рождение. Мальчиков отправляли для инициации в пещеры, чтобы они из детей своих биологических матерей превратились в детей космической Матери, вернулись в утробу Земли. Там они переживали новое символическое рождение.

Это очень ярко изображено в наскальной живописи в пещере, известной под названием Труа-Фрер. В ней находится длинное русло, по которому стекала вода в период вюрмского оледенения, а из скалы выходит отверстие, напоминающее трубу, пятьдесят ярдов длиной, но не превышающее двух футов. Через нее ведет путь в огромную подземную полость. Мальчиков отправляли по этому пути для совершения символического акта второго рождения – родившись не от своих биологических матерей, а от всеобщей Матери, ведущей каждого из нас во взрослую жизнь.

Среди самых ранних поддающихся расшифровке образов Богини, имеющихся в нашем распоряжении, так называемые палеолитические Венеры – женские фигурки мадленского периода конца каменного века, которые во множестве находят от запада Франции до озера Байкал, неподалеку от границ с Китаем. Они отличаются преувеличенно массивными бедрами, ягодицами и грудью, что связано с рождением и вскармливанием детей. Природа дала женщине эту способность, поэтому она, так сказать, изображает и символизирует таинственную силу самой природы. Получается, что именно женщина была первым объектом поклонения в древнем мире.

Рис. 4. Венера из Петерфельда
(амулет из черного янтаря, последняя часть мадленского периода палеолита, Германия, примерно 15 000 лет до н. э.)

Эти трехмерные фигуры – первые идолы, как их называют в истории искусства. А изображали они ту, которая была обычной музой, воплощавшей силу женского тела, преображающего и дающего жизнь. Такие фигурки находят не в пещерах, где мужчины исполняли свои охотничьи ритуалы, а там, где люди жили, в укромных убежищах возле скал. Одна из отличительных особенностей найденных статуэток – отсутствие лица с определенными чертами. Такая подчеркнутая таинственность объясняется тем, что они изображают не конкретную личность, а просто Женщину как явление природы. Обычно у этих фигурок нет ног, что наводит на мысль, будто их специально так делали, чтобы вкапывать в вертикальном положении в землю в маленьких святилищах.

Рис. 5. Беременная Богиня
(резьба по камню, эпоха неолита, Греция, около 5800 г. до н. э.)

«Хотя “Мать-Земля” имела огромное значение в первобытной религии, она не единственное — пусть и очень важное — выражение аспекта раннего проявления принципа Божественной Женственности. Одна из причин такой значимости может объясняться тем, что в земледельческих сообществах Европы это верование сохраняется и до наших дней. Еще один факт, давно признанный этнографами, заключается в том, что доиндустриальные земледельческие ритуалы вполне определенно демонстрируют мистическую связь между плодородием земли и созидающей силой женщины. Во всех европейских языках Земля — женского рода. Древнеевропейская беременная Богиня, скорее всего, прототип Богини Зерна — и юной, и древней одновременно, например Деметры и Матери-Земли всего европейского фольклора.

Поскольку она — Мать-Земля, то она — и Мать Мертвых. Сколько же ей лет, этому символу кормящей земли, благополучия и рога изобилия плодоносящей утробы?»

Мария Гимбутас

Изображение Венеры Лоссельской из шельфа на Пиренеях (рис. 6) наводит нас на серьезные размышления. В поднятой правой руке она держит рог бизона с тринадцатью вертикальными насечками. Ровно столько ночей проходит между новолунием и полной луной. Другую руку она положила себе на живот. Таким образом, признается эквивалентность (ведь письменности тогда не было) менструального и лунного циклов. Это одно из первых свидетельств осознания связи между небесными и земными циклами жизни.

Рис. 6. Венера Лоссельская
(рельеф на песчанике, ориньякская культура, юго-запад Франции, 25 000 лет до н. э.)

Здесь самое важное — беременность, это чудо! Женщины, продолжающие жизнь, сами становятся неисчерпаемым сосудом жизни. Сначала люди поклонялись животным, а потом — женщинам, источнику природной силы, а не просто еще одной ее части.

Рис. 7. Богиня, украшенная изображением лабиринта
(терракота, Румыния, 5500 лет до н. э.)

Все тело фигурки украшено орнаментом в виде лабиринта, и здесь довольно важна его центральная часть. Ее пупок — это пуп мира, а мир изображен в виде прямоугольника, который раскручивается из него: на север, на юг, на восток и на запад. Мария Гимбутас полагает, что ромбовидная форма — это идеограмма, связанная с этим прямоугольником, «вечным символом земли».

Примечательно, что все эти женские фигурки изображаются просто обнаженными. В отличие от них мужчины во всех пещерах изображены в каком-то облачении, и одеты они как шаманы. Напрашивается мысль о том, что воплощающая божественную силу женщина действует в соответствии со своей собственной природой, а функции мужчины зависят от его роли в обществе.

Отсюда можно сделать интересный вывод относительно всей истории женского начала в мифологии: женщина символизирует саму природу. Мы физически рождаемся от нее. А мужчина воплощает принципы общества и социальные роли. Это проявляется в психоаналитических теориях Фрейда, например, когда именно отец инициирует вступление ребенка во взрослую жизнь.

В первые годы жизни ребенка отец — это просто волосатый помощник матери. Затем, в возрасте трех или четырех лет, ребенок начинает понимать, что мужчины и женщины отличаются друг от друга. И тогда маленький мальчик должен осознать, что он мужчина и что ему необходимо освоить ту роль, которую играет отец, а маленькая девочка осознает, что она женщина, и теперь ей важно не просто стать похожей на свою мать, а стать Женщиной. Отец вводит ребенка в общество и объясняет ему смысл жизни, а мать воплощает саму Жизнь. Она представляет и ее созидающую, и ее разрушительную сторону: Земля дарит жизнь и вскармливает, но она же и забирает нас к себе. Она — мать смерти и ночного сна, в который мы погружаемся.

В одной легенде племени черноногих индейцев-охотников из Монтаны рассказывается о мифологической роли женщины в этих охотничьих культурах, чьи мифы были преимущественно ориентированы на мужчин.

С наступлением осени люди делали запасы мяса на зиму. Обычно они его добывали, загоняя стадо бизонов на обрыв. Животные падали с него, ломая себе спины, а внизу их было легко добить.

Но вот как-то раз бизоны не побежали к этому обрыву, так что, похоже, людям грозила голодная зима.

Рано поутру одна девушка пошла за водой для своих родных и увидела стадо бизонов. Ей пришла в голову мысль: «Вот бы они все побежали к обрыву и упали с него, тогда я бы вышла замуж за одного из них». Неплохое предложение! К ее удивлению, они и правда побежали туда! Целое стадо бизонов с топотом помчалось туда и попадало вниз, сломав себе спины.

И вдруг к ней подходит огромный бизон и говорит: «Так-так, девонька…»

А она вскрикивает: «Ой нет!»

А он отвечает: «О да! Посмотри-ка, что там случилось. Ты же дала слово — и мы свое слово сдержали, а теперь что же, отмахнуться от нас хочешь? Пошли со мной!» — и он забирает ее с собой.

Тут просыпается ее семья и с удивлением видит целое стадо бизонов, которых можно легко добить, и это так здорово. После того как люди изрядно потрудились, они вдруг понимают, что этой девушки среди них нет.

Ее отец идет по следу и понимает, что его дочь ушла с бизоном. Тогда он надевает свои походные мокасины, берет лук и стрелы, спускается с обрыва и отправляется в путь. Пройдя немного, он подходит к бычьей купальне, где бизоны любят покататься по траве, чтобы очистить шкуру от комаров и мух, и там поблизости есть вода для купания. Здесь он садится на землю и думает, что делать дальше.

И тут к нему подлетает сорока. Сороки-то очень смышленые птицы (они как лисы, сороки да вороны), это же птицы-шаманы. И вот человек спрашивает у нее: «Прекрасная птица, не видела ли ты где-нибудь тут поблизости мою дочку? Она убежала с бизоном».

А сорока ему отвечает: «Да была тут какая-то молодая женщина с бизоном, совсем недавно прошли».

И отец просит: «А ты можешь полететь к ней и передать, что к ней ее папа пришел?»

И сорока вспорхнула со своего места и полетела к девушке, которая, наверное, пряла пряжу или еще что, — туда, где спали все бизоны. Рядом с ней спал огромный старый бизон. Сорока подскочила к ней и сказала: «Твой папа сидит у бычьей купальни и хочет тебя видеть».

«Скажи ему, чтобы подождал меня, я скоро приду».

Тут большой бизон просыпается и требует: «Ступай, принеси мне воды». Тогда эта женщина — «чпок»!» — отрывает один его рог и идет набрать воды туда, где ее поджидает отец.

Он велит ей быстрее отправляться домой.

Она отвечает: «Нет-нет, это слишком опасно. Подожди, пока он снова уснет, тогда я смогу уйти. Они все как раз просыпаются после дневного сна».

«Ладно, — говорит он, — я посижу тут, подожду».

Она возвращается с водой, но бизон нюхает воздух и говорит: «Фэ, Фи, Фо, Фу… Чую кровь индейскую!»

А она вскрикнула: «Ой нет!»

А большой бизон восклицает: «О да!» Он вскакивает и с ревом мчится туда, и вместе с ним скачут все бизоны. И знаете что? Они прискакали к купальне и затоптали бедного папочку до смерти, так что от него и клочка не осталось.

Девушка горько плачет. А большой бизон говорит: «Да-да, ты вот плачешь, ты потеряла папу. А как же мы? Посмотри на нас! Наши отцы, матери, наши дети и жены — все они погибли».

А она все всхлипывает: «Папочка!»

Тогда он говорит: «Ладно. Если сможешь оживить своего отца, тогда я тебя отпущу».

Тут сорока принимается за дело и приносит девушке маленькую косточку ее убитого отца.

Та кладет косточку на землю, накрывает ее одеялом и запевает магическую песнь. И вдруг становится видно, что под одеялом лежит человеческое тело. Она стягивает одеяло — ее отец цел и невредим. Но он еще не ожил, поэтому она снова накрывает его одеялом, и снова поет и поет, и вот он встает, жив-живехонек.

Бизоны потрясены. Большой бизон говорит: «Ну, если ты можешь сделать это для своего отца, то почему бы тебе не сделать это для нас? Мы покажем тебе наш танец, и ты станцуешь его и оживишь убитых тобой бизонов, и так мы заключим с тобой договор».

Таков основной древний договор между животными и охотниками, который осуществляется через магические ритуалы поклонения. А началось все с того, что сделала та молодая женщина, — она связала два мира. Существует множество подобных мифов: о жене зверя, ставшей частью его племени и связующим звеном между этими двумя мирами, в конце концов добывая пищу. За которой придут мужчины.

По мнению Фробениуса, это объясняет смысл пронзительного крика пигмейской женщины: в ее власти призвать животных, чтобы они сами пришли, позволили себя убить, и потом снова оживить их. Она несет в себе рождение и возрождение на протяжении всего жизненного пути.

Богини. Тайны женской божественной сущности

Американский исследователь мифологии, наиболее известный благодаря своим трудам по сравнительной мифологии и религиоведению, — Джозеф Кэмпбелл, — раскрыл мифологию для массового читателя. Его книги — бестселлеры «Сила мифа» и «Тысячеликий герой» читаются одновременно и как блокбастеры, и как классические академические труды. Эта книга посвящена исследованию женских архетипов, воплощенных в древних божествах. В ней автор прослеживает эволюцию женского божественного от единой Великой Богини до множества богинь, от неолита до Возрождения. Он показывает, как женское божественное символизирует архетипические энергии преобразования, посвящения и вдохновения.