Родители, ребенок и невроз. Психоанализ детской роли

Родительские мотивы

Среди большинства современных авторов, признающих, что родительское влияние имеет абсолютно большое значение для возникновения нарушений детской психики, царит единое мнение, что эмоциональные установки родителей по отношению к детям играют заметную роль. Но какие компоненты эмоционального отношения должны считаться определяющими? Многие авторы сходятся на популярном мнении: это прежде всего проявляемая к ребенку привязанность. Попытка более точно определить привязанность по степени, устойчивости, распределению привела к появлению классификаций в виде таблиц — таких как у Джеймса Боссарда и Элеоноры Болл.

Согласно таблице, вредящими ребенку считаются все варианты, кроме Б. Как бы ни различались предложенные разно образные шкалы для классификации родительских установок в деталях, в одном пункте царит единодушие: везде однозначно отягчающим, вредным фактором для развития ребенка называется его эмоциональное отвержение родителями. Наиболее ранние описания первопричин и форм проявления отвержения принадлежат Ш. Ференци, М. Фигге, М. . К. Глисону, Г. В. Ньюэллу и П. Саймондсу. С тех пор этот термин, особенно в Америке, повсеместно используется в психиатрии, психологии и социологии.

Понятие «отвержение» охватывает не только тех родителей, которые сознательно ненавидят своих детей. Скорее, как показало применение психоаналитического метода, негативные чувства к ребенку часто являются бессознательными. Как и любой другой импульс, направленный против ребенка, отрицательный импульс мог пройти судьбу «вытеснения», как описывал его Фрейд. Вытеснение приводится в действие благодаря неспособности эго принять импульс из чувства вины. Страх перед направленным по отношению к ребенку проявлением чувств мобилизует бессознательные защитные механизмы. Это может привести, например, к «проекции»: вместо собственных негативных эмоций к ребенку постоянно возникает ощущение, что ему угрожает опасность извне. Так, существуют матери, которые всегда боятся, что ребенок заболеет, попадет в аварию и тому подобное. Из-за этого страха они считают, что ребенка необходимо особенно контролировать и опекать. Измученные беспокойством о том, что ребенок может недостаточно есть или спать, простыть, быть избитым другими детьми, недооцениваться учителями, матери заботятся и охраняют его с избыточным, зачастую почти забавным рвением. Такое поведение может принимать все черты вышеописанной гиперопеки и поддерживать как в глазах самой матери, так и окружения видимость особой сердечной привязанности к ребенку. На самом деле имеющий подготовку в области психоанализа врач или психолог может — если процесс происходит именно так — с помощью тщательного исследования доказать, что пессимистические ожидания такой матери в действительности представляют собой лишь проекцию ее собственных бессознательных эмоций. Навязчивая фантазия о том, что ребенку в любой момент может быть нанесен вред, на самом деле отражает подавленное эмоциональное отвержение, которое мать втайне от себя самой направляет против ребенка. Гиперопека, с помощью которой она пытается противостоять мнимой опасности извне, в конечном счете означает не что иное, как смещенную наружу борьбу с собственной бессознательной агрессией. Гиперопека с такой неосознанной мотивацией по предложению Леви называется компенсаторной гиперопекой.

Если бессознательно протекающая защита от невыносимого импульса доходит до того, что никаких направленных против ребенка негативных эмоций больше не наблюдается, то в других случаях процесс вытеснения менее совершенен. Иной раз матери удается так называемая рационализация. При этом она не может изгнать направленный против ребенка агрессивный импульс из своего сознания. Защитный механизм рационализации доходит до такой степени, что мать постоянно стремится найти в ребенке причины, которые кажутся неизбежно вызывающими ее раздражение. Ребенок никогда не является таким, каким должен быть. Похоже, что он постоянно вызывает разочарование матери. На самом деле мать бессознательно создает лишь предлоги, чтобы выразить свою агрессию в форме якобы объективной критики. Она хотела бы сказать себе: «Если бы ребенок был лучше, например прилежнее, аккуратнее, успешнее, послушнее, то я бы его любила. Но поскольку это совсем не так, то пока я не могу любить его!» Чувство вины часто побуждает такую мать нещадно заставлять ребенка выполнять ее требования к его успешности. Однако такое поведение можно полностью понять лишь с учетом дальнейших детерминированных условий, которые будут рассматриваться в следующих разделах. Здесь следует отметить, что Л. Каннер первым систематически изучил и описал связь между отвержением и перфекционизмом в установках матери.

Конечно, отвержение может существовать и в неприкрытой форме. Речь идет о матерях, не скрывающих своего негативного эмоционального отношения. По большей части это женщины, слабо контролирующие свои влечения в результате недостаточно выраженного суперэго и едва ли страдающие от несоответствия своих агрессивных эмоций моральным нормам.

Вышеописанные формы выражения отвержения обобщены Каннером в следующем списке:

1) открытая враждебность и пренебрежение;

2) перфекционизм;

3) компенсаторная гиперопека.

В таблице, приведенной ниже, он дал некоторые ориентиры относительно связи между отвергающей родительской установкой, поведением воспитателя и нарушениями детской психики.

Можно возразить, что утверждаемые автором типы ответной реакции ребенка вряд ли можно непосредственно связать с отдельными типами отвержения. Так, например, нескрываемое негативное отношение со стороны родителей может точно так же благоприятствовать депрессивным расстройствам, как и упомянутые Каннером реакции.

Принципиальные типы родительских установок

Далее в собственных исследованиях автора будет показано, что даже при еще более четкой дифференциации родительских установок нельзя сделать столь далеко идущие выводы и что эмоциональные отношения родителей и детей постоянно оставляют ребенку выбор из нескольких вариантов реакции.

Тем не менее таблица представляет собой значительный шаг вперед по сравнению с чисто бихевиористическими классификациями травмирующих моделей поведения родителей — отныне исследования распространяются на эмоциональный фон. Потому как на основании всего полученного опыта в детском психоанализе нельзя подвергать сомнению то, что большинство детей очень тонко чувствуют, какими — даже подсознательными — мотивами руководствуются их родители. Например, формально одну и ту же словесную критику ребенок может переживать и отвечать на нее по-разному — в зависимости от того, какая эмоциональная мотивация заключена в данном высказывании. Он каким-то образом догадывается, что в одном случае его критикуют действительно только «за дело», а в другом мать захлестывают бессознательный конфликт и чувство вины, придающие ее словам характер угрозы. Также в большинстве случаев ребенок интуитивно чувствует, ощущает ли он со стороны матери истинную или лишь компенсаторную гиперопеку; достается ли ему вместе с активной опекой настоящая привязанность или же завуалированное отвержение.

Однако разделение родительских мотивов на привязанность и отвержение, какими бы ценными ни были сделанные о них открытия, ни в коем случае не может считаться достаточным для полного понимания влияющих на ребенка эмоциональных факторов. А. Фрейд справедливо критически замечает, что мать может восприниматься ребенком отвергающей по целому ряду причин, в том числе из-за ее неизбежных либидозных предпочтений, агрессивности, страхов, а также ввиду определенных физических или психических недостатков. Если же исходить исключительно из родительских мотивов, то они никогда не являются однозначно отвергающими или принимающими, а всегда состоят из нескольких компонентов. Чем больше развивается личность ребенка в первые годы жизни, тем больше отношение матери расходится на позитивные и негативные оценки различных аспектов и особенностей малыша. Может случиться так, что ребенок будет эмоционально приниматься, будучи беспомощным младенцем, однако отвергаться как агрессор по достижении им двух лет. Т. Бенедек и А. Джонсон показали, что своим поэтапным развитием ребенок «ворошит» соответствующие бессознательные конфликты развития родителей. «Каждый из родителей, — пишет Бенедек, — должен по-своему справиться как с позитивными, так и с отрицательными проявлениями самого себя в ребенке». Если ребенок в своем развитии актуализирует положительные личностные характеристики родителей и принимает их, то отец с матерью воспринимают ребенка особенно желанным. Однако если ребенок демонстрирует черты бессознательной негативной идентичности с родителями, они начинают беспокоиться и могут склониться к отвержению малыша, которое фактически служит негативному аспекту их самости.

Одобрение и отвержение существуют преимущественно в некой смеси. И тут важно не только процентное соотношение — многое зависит от того, по каким детским характеристикам распределятся эмоциональные компоненты. Может быть даже так, что в смеси одобрения или отвержения абсолютно перевешивают положительные качества, но, несмотря на это, развитие ребенка находится под серьезной угрозой. Клинический опыт показывает, как будет подробно описано позже, множество примеров того, когда поведение ребенка полностью одобряется родителями и он крайне им необходим, но испытывает при этом серьезное травмирующее воздействие.

Эта ситуация преимущественно возникает, когда родители нуждаются в ребенке в качестве компенсирующего замещающего объекта, замены идеального аспекта собственной самости или в качестве козла отпущения для экстернализации своих склонностей к самонаказанию. Во всех этих случаях ребенок принимается родителями, что совершенно необходимо им в контексте их собственного конфликта.

Ввиду того что среди родителей редко встречается отвержение в чистом виде, в специальной психологической литературе намного чаще используется введенный Э. Блейлером термин «амбивалентность». В большинстве случаев под амбивалентной матерью или амбивалентным отцом понимается лишь то, что в эмоциональной установке матери или отца присутствуют импульсы отвержения по отношению к ребенку, в меняющихся пропорциях определяющие поведение воспитателя. Однако по уже упомянутым выше причинам общепринятое понятие амбивалентности имеет мало смысла. О каком существенном понимании может идти речь, когда о родителях не говорится ничего, кроме того, что они «амбивалентно» относятся к своему ребенку. Можно совершенно согласиться с критикой К. Фридлендера: «Важно отметить то, что каждая мать в определенной степени амбивалентна к своему ребенку и что порой она может проявлять определенную степень гиперопеки и даже отвержения. Чтобы доказать, что та или иная установка причинно связана с нарушением [детской психики], необходимо показать, на каком этапе развития и каким образом нормальное развитие и конкретная материнская установка налагались друг на друга».

Уже упоминалось, что отдельные авторы психоаналитических трудов существенно вышли за рамки глобальной родительской привязанности, отвержения либо амбивалентности по отношению к ребенку и сосредоточили свое внимание на том, как выглядят особые бессознательные фантазии, направляемые родителями на ребенка. Вопрос о положительной или отрицательной окраске родительских эмоций почти неизбежно сопровождается другим вопросом: каков образ ребенка в эмоциональном понимании отца с матерью? Именно родители с так называемым «проблемным отношением» (Боссард) гораздо меньше любят или ненавидят самого отпрыска, чем его иллюзорно искаженный образ, бессознательно созданный ими под влиянием сильных проекций. Из эмоционального родительского отношения лишь один компонент — положительную или отрицательную окраску понимания — нельзя отделить от предполагаемого представления ребенка. Как показала Т. . Бенедек, ребенок — это выражение разных аспектов родительской самости. Однако также он часто являет либидальные или агрессивные черты характера других людей из его собственного прошлого: тогда ребенок бессознательно встает на место, например, родителей либо кого-то из братьев или сестер. Ему нужно лишь обнаружить схожие с родителями отдельные характеристики этих людей из собственного прошлого отца или матери — и вот родители уже передают ребенку желания, агрессию, чувство вины и страхи, которые не были полностью переработаны их бывшими партнерами. Взрослые как бы путают с ними ребенка. При этом часто бывает так, что по эмоциональным причинам они переоценивают едва выраженные или по крайней мере не доминирующие у их чада черты, так что у объективного наблюдателя создается впечатление, что родители видят ребенка совершенно неправильно. Теперь можно спросить: из чего складываются эти искажающие проекции и как они влияют на ребенка? Какую роль они играют в возникновении детских неврозов?

Только с появлением этих вопросов изучение отношения родителей к ребенку приобретает ту глубину, которой Фрейд давно уже достиг при освещении противоположной проблемы, а именно отношения ребенка к родителям. Ученый выяснил, какие разнообразные оральные, анальные и фаллические импульсы ребенок частично последовательно, частично одновременно направляет на отца с матерью и каким образом он применяет механизмы интроекции, проективной идентификации и проекции по отношению к родителям. Фрейд показал, как ребенок как бы завладевает родителями для формирования либидо и собственного эго. Родителями долгое время «пренебрегали» в психоанализе. Но весьма быстро было замечено, что взрослый человек во время сеанса склонен переносить на лечащего психотерапевта свои детские проблемы, инфантильные желания, агрессию и формы защиты. Однако тот факт, что он осуществляет подобные «передачи» своему ребенку и что эти «передачи» имеют решающий вес в психодинамике отношений между родителями и детьми, долго игнорировался. Насколько известно автору, С. Борнштейн (1934) первым посвятил систематическое исследование травмирующему значению особых бессознательных родительских фантазий, к важным результатам которого мы еще вернемся. Несмотря на его интересные наблюдения, многие авторы до сих пор сосредоточены лишь на описании патогенного влияния родителей в виде агрессивности, отвержения, амбивалентности, гиперопеки, чрезмерных требований, изнеживания и т. д.

Родители, ребенок и невроз. Психоанализ детской роли

Неврозы и поведенческие нарушения у современных детей являются бессознательным выражением безмолвно переданной им родителями психической нагрузки. Идеи, излагаемые автором дают поддержку для осмысливания личных, семейных и социальных проблем, с которыми сталкиваются современные родители во всем мире.