Продолжение лекций по введению в психоанализ
Предисловие
Лекции по введению в психоанализ были прочитаны в лекционном зале Венской
психиатрической клиники в течение двух зимних семестров 1915/16 г. и
1916/17 г. для смешанной аудитории слушателей всех факультетов. Лекции
первой части возникли как импровизация и были потом сразу же записаны,
лекции второй части были подготовлены летом во время пребывания в Зальцбурге
и без изменений следующей зимой прочитаны слушателям. Тогда у меня еще
была фонографическая память.
В отличие от прошлых данные новые лекции никогда прочитаны не были.
По возрасту я освобожден даже от такого незначительного участия в делах
университета, как чтение лекций, да и хирургическая операция не позволяет
мне больше выступать в качестве оратора. Поэтому лишь силой фантазии
я вновь перенесусь в аудиторию для изложения последующего материала -
пусть она поможет мне не забывать оглядываться на читателя при углублении
в предмет.
Эти новые лекции ни в коей мере не заменяют предыдущие. Они вообще не
являются чем-то самостоятельным и не рассчитаны на свой круг читателей,
а продолжают и дополняют ранние лекции и по отношению к ним распадаются
на три группы. К первой группе относятся те, в которых вновь разрабатываются
темы, уже обсуждавшиеся пятнадцать лет тому назад, но требующие сегодня
другого изложения, т. е. критического пересмотра по причине углубления
наших взглядов и изменения воззрений. Две другие группы включают, собственно,
более обширный материал, где рассматриваются случаи, которых либо вообще
не существовало в то время, когда читались первые лекции по психоанализу,
либо их было слишком мало, чтобы выделить в особую главу. Нельзя избежать
того, да об этом не стоит и сожалеть, что некоторые из этих новых лекций
объединят в себе черты той и другой группы.
Зависимость этих новых лекций от Лекций по введению выражается и в том,
что они продолжают их нумерацию. Первая лекция этого тома - 29-я. Профессиональному
аналитику они дадут опять-таки мало нового, а обращаются к той большой
группе образованных людей, которые могли бы проявить благосклонный, хотя
и сдержанный интерес к своеобразию и достижениям молодой науки. И на
этот раз моей основной целью было не стремиться к кажущейся простоте,
полноте и законченности, не скрывать проблем, не отрицать пробелов и
сомнений. Ни в какой другой области научной работы не нужно было бы выказывать
такой готовности к разумному самоотречению. Всюду она считается естественной,
публика иного и не ждет. Ни один читающий работы по астрономии не почувствует
себя разочарованным и стоящим выше науки, если ему укажут границы, у
которых наши знания о вселенной становятся весьма туманными. Только в
психологии все по-другому, здесь органическая непригодность человека
к научному исследованию проявляет себя в полной мере. От психологии как
будто требуют не успехов в познании, а каких-то других достижений; ее
упрекают в любой нерешенной проблеме, в любом откровенно высказанном
сомнении. Кто любит науку о жизни души, тот должен примириться и с этой
несправедливостью.
Вена, лето 1932 г.