Групповая психотерапия: теория и практика

Глава 14. Групповая терапия и новые группы

Групповые терапевты, желающие идти в ногу со всеми новшествами в своей сфере деятельности и посещающие основные образовательные сессии по организации профессиональной групповой терапии, сталкиваются с обескураживающим множеством обучающих программ. Ниже приводятся некоторые из распространенных симпозиумных названий, встречающихся во всем многообразии современных форм в Американской Ежегодной Конвенции Групповой Психотерапии:

Марафонская Мультимедийная Групповая Терапия Трансакционный Анализ и Контрактная Терапия в Группах Гештальт - техника — Техника Встреч в Аналитической Групповой Терапии Невербальные Игры в Гештальт-терапии и Группах Встреч Комбинированный Гештальт — Трансакционный Анализ в Групповой Терапии Обнажающая Марафонская Групповая Терапия Телесно - ориентированная Групповая Терапия Прикосновения в Групповой Терапии

И еще одно (особенно любимое мной) словосочетание, когда председатель констатирует: «Я использую эмпирические гештальтистские методы и кляйнианские концепции в рамках структурированного трансакционного анализа. А вы?»

Если каждое из этих титулов представляет собой существенную и важную новую тенденцию в технологии групповой терапии, могло бы показаться, что она переживает ренессанс и что, даже двигаясь с максимальной скоростью, невозможно остаться в курсе всех новшеств.

Однако насколько все это в действительности ново? Представляют ли разные тенденции последовательно связанный интеллектуальный прорыв в будущее? Являются ли все они такими же разнообразными по сути, как по форме? Я думаю, нет, и эта глава показывает, что мы скорее переживаем не ренессанс, а середину маньеристского периода, с чрезмерным акцентированием на методах и стилях. И если это соответствует действительности, то возникает интересный вопрос, почему столь юная и сильная область групповой терапии так быстро изменила свое движение в сторону барокко.

Из всех нынешних течений в групповой практике, пожалуй, самым очевидным является развитие движения групп встреч, о чем свидетельствуют перечисленные выше титулы. Цель этой главы состоит в исследовании важных взаимоотношений между группами встреч и групповой терапии. Прежде всего, нам надо с максимальной ясностью уяснить основные понятия о группе встреч: что это? Кто в них участвует? Насколько они эффективны? Откуда они возникли?

Что такое группа встреч?

«Группа встреч» («encounter group») — это грубый, неточный, общий термин, заключающий в себе огромное многообразие форм. Рассмотрим некоторые из многих вымышленных названий: группы человеческого потенциала, тренинговые группы, Т - группы, сензитивные группы, группы личностного роста, марафон, группы человеческих возможностей, гештальт - группы, Синанон, группы основных встреч, психологическое каратэ, лаборатории истины, эмпирические группы, конфронтационные группы и т. д.

Несмотря на именной плюмаж, ослепительный в своем разнообразии, существует несколько общих знаменателей для этих групп:

1) количественный состав колеблется от 8 до 20 человек — достаточно много, что способствует взаимодействию лицом к лицу, и еще достаточно мало, что позволяет допустить всех участников к взаимодействию;

2) ограничение по времени, часто сжатом в дни или даже в часы;

3) концентрация в большей степени на «здесь – и - сейчас»;

4) они трансэтикетны и поддерживают традиционные общественные взгляды;

5) они высоко ценят межличностную честность, исследование, конфронтацию, повышенную эмоциональную экспрессивность и самораскрытие. Цели групп бывают неопределенными. Иногда они просто обеспечивают выражения радости и удовольствия, но чаше прямым или косвенным образом стремятся к каким-либо изменениям — в поведении, установках, ценностях, стиле жизни, степени самореализации, к переменам в отношениях с другими людьми, окружающим миром, с собственным физическим существованием или к изменению способа бытия-в-мире. Участников, как правило, не называют пациентами; процесс рассматривается скорее как рост, а не терапия.

Кто участвует в группах встреч?

Никто не может точно сказать, сколько человек участвовало в группах встреч. Непринужденность обстановки, отсутствие строгого порядка, регистрации, часто развлекательный характер и нечеткость определений и границ — все это делает невозможным ведение точных записей. Однако, по оценкам экспертов, за последние 15 лет 5 000 000 человек в Соединенных Штатах приняли участие в той или иной форме групп встреч. Изучение учреждений, предлагающих группы встреч, дает возможность в какой - то степени установить пределы масштабности движения. Редкая неделя проходит без получения мной по почте уведомлений различных организаций, рекламирующих свой групповой опыт или обучение групповым методам. Одна из них, Синанон (первоначально созданная для лечения наркотической зависимости, но впоследствии предлагающая помощь в формировании нового стиля жизни индивидам, оказавшимся в трудных ситуациях), в 1970 году вела еженедельные группы в Оклендском отделении для более чем 1500 человек, не являвшихся наркоманами и членами Синанона.

Самый известный из центров роста, Изален в Биг Суре, штат Калифорния, начал свою деятельность в 1960 году с редких еженедельных групп. С каждым годом число участвующих возрастало. В 1969 году по всей стране существовало уже по меньшей мере 75 других центров, многие из которых создавались по схожему образцу.

Возможно, движение групп - встреч уже пошло на убыль? И снова мы можем только строить догадки. Сегодня, в сравнении с несколькими годами ранее, группы встреч менее заметны: на университетских досках объявлений и в нелегальных газетах нет уже крикливых реклам; некоторые центры роста прекратили свое существование, в то время как выжившие занимаются другими видами деятельности — Рольфинг, ТМ (трансцендентальная медитация), Тай Чи, Биоэнергетика, Арика, Суфи. Я считаю, что они еще не изжили себя полностью и будут достаточно долго продолжать свое существование; но оперение их уже поблекло, и они, постепенно исчезая из поля зрения, занимают скромное место на заднем плане. Группа встреч больше не является новшеством; она уже не привлекает повышенного внимания. Однако нет четких данных, указывающих на уменьшение числа желающих участвовать в группах встреч. Хотя нам известны факты прекращения функционирования многих центров роста, это может служить отражением повсеместности групп - встреч: людям теперь нет необходимости покидать дом, чтобы прийти в группу. Те центры, которые не претерпевают изменений, продолжая работу со старыми программами, стремительно теряют клиентуру. (В самом деле, НЛТ, основатель и колосс движения Т - групп, сохранивший преданность неизменным групповым формам, с недавних пор переживает трудные времена.) Остались в действии центры роста, проявившие наибольшую созидательность и новаторство в введении других методов. (Не путайте этот случай изменения методов развития с неким логическим прогрессом, базирующимся на приросте знаний или технической эволюции; в этом случае объяснение основано на экономических факторах — новшества эти направлены на увеличение платежеспособности.) Это не значит, что группы встреч совсем не представлены в центрах роста, они просто не получают широкой рекламы; будучи включенной в другие формы, культура групп - встреч стала частью общей структуры центров роста.

Группа - встреч не обречена, подобно Дианетике, выгореть дотла. Это не просто мимолетное течение калифорнийской молодежной культуры; участники в большинстве своем принадлежат к влиятельным кругам, бывают среднего возраста, как правило, с хорошим образованием. Эти группы никоим образом не ограничены Калифорнией; их можно найти фактически в каждом большом городе и университетском городке в Соединенных Штатах, а также во многих европейских странах (особенно в Западной Германии, Нидерландах, Скандинавии и Великобритании). В самом деле, движение групп - встреч кажется, если можно так назвать, настолько сильным, что Карл Роджерс определил его как «...один из наиболее стремительно растущих социальных феноменов в Соединенных Штатах... возможно, значительнейшее открытие общества в этом веке».

Распространение и прочность групп - встреч говорит о том, что они не были навязаны обществу, но возникли в ответ на возрастающие потребности культуры. Позже мы подойдем ближе к этой теме. В определенной мере феномен имел глубокое значение для области психического здоровья. Несмотря на то, что некоторых участников привлекает дополнительная стимуляция, новизна ощущений, «расширение сознания», большее количество участников обращаются к нему за помощью в решении застарелых серьезных психологических проблем.

Откуда появились группы встреч? предшественники и эволюция группы встреч

«Группа встреч» является недавним термином эмпирической группы, придуманным Карлом Роджерсом в 60-х годах. Самым распространенным предшествующим термином была «Т-группа» («Т» означает тренинг — обучение человеческим отношениям). Первая Т - группа, прародитель современных эмпирических групп, была проведена в 1946 году.

Первая Т - группа

В 1946 году Фрэнк Симпсон, исполнительный директор Коннектикутской Межнациональной Комиссии, которая была создана для контроля за осуществлением нового Закона о приеме на работу без дискриминации, попросил у Курта Левина помощи в обучении ведущих для эффективной работы с межгрупповой напряженностью. Курт Левин в то время был директором Комиссии по общественным связям, по поручению Конгресса Американских Евреев, и одновременно директором нового исследовательского центра групповой динамики Массачусетского Технологического Института. Симпсону требовалась помощь в обучении широкого круга общественных деятелей — бизнесменов, лидеров рабочих партий, школьных учителей — более эффективному разрешению межрасовых конфликтов, а также использованию своих знаний в перемене расовых отношений к другим народам.

В июне 1946 года в Новой Британии, штат Коннектикут, Курт Левин организовал симпозиум, на котором трое ведущих, Леланд Бредфорд, Кеннет Бенн и Рональд Липпит — всем им суждено было оказать большое влияние в зарождающейся сфере обучения человеческим отношениям, — вели группы по 10 человек в каждой. Курт Левин возглавил небольшую группу социальных психологов, изучавших процесс и результаты опыта конференции. Группы, небольшие по составу, велись в традиционной манере; в них, по существу, проходили обсуждения «домашних» проблем, представляемых участниками. В ряде случаев, в целях диагностики поведенческих аспектов проблем, применялась техника ролевых игр.

В каждой из небольших групп находился наблюдатель, чьей задачей было записывать и кодировать поведенческие взаимодействия и их последствия. Проводились вечерние встречи, предназначенные для ведущих групп и наблюдателей — исследователей, где объединялась вся собранная информация о поведении ведущих, участников и групп. Вскоре члены групп узнали об этих собраниях и попросили разрешения к ним присоединиться. Левин согласился, но другие сотрудники сперва без воодушевления восприняли тот факт, что участвующие будут слушать приватные обсуждения; они опасались обнаружения своего профессионального несоответствия и, более того, были абсолютно не уверены в том, какой эффект на участников произведут комментарии их поведения. В конце концов, приняли решение о проведении в порядке эксперимента открытых собраний. Наблюдатели, описывавшие этот процесс, все как один говорили о поразительном действии происходящего и на участников, и на сотрудников. Было что - то возбуждающее в том, чтобы присутствовать при глубокой дискуссии на тему своего поведения. Вскоре форму вечерних собраний расширили до разрешения обсуждаемым отвечать на замечания, и некоторое время спустя все стороны были вовлечены в анализ и интерпретацию своих взаимодействий. Прошло немало таких вечеров, все участники приглашались на собрания, продолжавшиеся около 3 часов; появилось широко распространенное мнение, что это помогало членам групп по-новому и более полно понять свое поведение. Сотрудники очень скоро осознали, что открыли мощную технику в обучении человеческим отношениям — эмпирическое научение. Участники группы обучаются наиболее эффективно путем исследования той самой сети взаимоотношений, в которую они вовлечены. Они получают чрезвычайную пользу, сталкиваясь на месте с обыкновенными наблюдениями, одновременно с наблюдением своего собственного поведения и его воздействия на других; они могут узнавать о стиле своих межличностных отношений, о реакциях других и о групповом поведении и развитии в целом.

С возникновения Т - группы как техники обучения произошли существенные перемены. Этот процесс можно понять в полной мере, если мы вначале отступим дальше в прошлое, чтобы рассмотреть вопрос о том, почему Курта Левина попросили выполнить эту задачу, а также причины его согласия.

Влияние Курта Левина

Несмотря на то, что он ушел из жизни всего через несколько месяцев после Коннектикутского эксперимента, посредством своих студентов и идей ему удалось внести большой вклад в будущее развитие Т - группы и сферы человеческих отношений. Левин, немецкий психолог, знаменитый своими теоретическими работами, посетил Америку с циклом лекций до начала Второй мировой войны. Побывав за пределами Германии, он более ясно осознал нависшую угрозу нацизма и, бежав из своей страны вместе с семьей, принял американское гражданство. На некоторое время он был приглашен для работы в Гарвард и, находясь там, читал лекции в Спрингфилдском колледже, где познакомился с Лоуренсом Холлом, который преподавал курс по групповой работе и помог Левину впервые познакомиться с малыми группами. (В этот период Левин также тесно контактировал с Самуэлем Славсоном, одним из пионеров движения групповой терапии.) Когда, некоторое время спустя, Левин принял профессорство в университете Айовы, к нему присоединился Рональд Липпит, один из студентов Холла, главной сферой интересов которого были малые группы.

С возрастанием интереса Левина к групповой динамике (термин, введенный им самим) он стал уделять все больше внимания изменению поведения. Значительным стимулом к выбору направления деятельности для него послужило наблюдение гитлеровской Германии, возбудившее глубокий интерес к таким проблемам, как перевоспитание нацистской молодежи и перемена антисемитских взглядов. Его интерес к влиянию атмосферы в обществе на позицию индивидов привел его к таким исследованиям, как классический эксперимент с Липпитом и Уайтом с воздействием трех типов руководства: авторитарного, демократического и попустительского. Во время войны он изучал способы перемены отношения к пище и пытался с помощью групповых методов убедить людей увеличить потребление таких доступных продуктов, как мозги и почки. Он стал интересоваться перевоспитанием индивидов, которые были например, неэффективными, авторитарными групповыми лидерами, с той целью, чтобы научить их выполнять задачи более эффективно. Хотя Левин понимал, что такое переобучение может в результате привести их к обширным характерологическим изменениям, он никогда не исследовал этой возможности; так же как не придавал серьезного значения тому, что авторитарные черты характера могли формироваться в раннем детстве и в силу этого сопротивляться, не поддаваться исправлению. Ближе к концу своей карьеры Левин со студентами переехал в МТИ, где он возглавил исследовательский центр групповой динамики. После его смерти многие из учеников, включая выдающихся современных социальных психологов, приняли решение работать в институте изучения групповой динамики Мичиганского университета.

Разработки Левина привели его к нескольким заключениям об изменениях в поведении, которые и были использованы в лаборатории Коннектикута. Он верил, что прочные убеждения могут измениться, только если индивид будет способен исследовать их лично и сделать вывод об их несостоятельности. Следовательно, методы изменения установок, или переобучения, становятся эффективными, когда ученики обнаруживают разрушающее воздействие привычного поведения на самих себя и на окружающих. Таким образом, им надо помочь увидеть себя со стороны. Только при раскрытии самим индивидом этих фактов он может изменить свои установки и последующее поведение. Как объяснял Левин, «результаты появляются тогда, когда факты и события жизни станут действительно их фактами. Индивид поверит фактам, которые сам обнаружил, в той же мере, в какой он верит себе».

Приверженность Левина, как действиям, так и исследованиям, а также принципу «Нет исследований без действий, нет действий без изучения» оставили отпечаток на всем дальнейшем развитии Т - групп. С самого начала, как было в лаборатории Коннектикута, исследование объединилось в структуру Т - группы. Я говорю не только о внешнем изучении, но об изучении со стороны ведущего; он и члены группы сотрудничают в научной разработке, целью которой является предоставить возможность каждому пережить, понять и изменить свое поведение. Это качество, в соединении с концепцией Т - группы как образовательной техники, играет существенную роль, что мы вкратце покажем позже, в дифференциации Т - группы от групповой терапии. Однако от этих принципов отказались в происходившем потом преобразовании Т - группы в группу встреч.

Развитие Национальной Лаборатории Тренинга

После симпозиума в Коннектикуте Леланд Бредфорд, Рональд Липпит и Кеннет Бенн, осознававшие важность эксперимента, запланировали следующим летом создание подобной лаборатории в Бетеле, штат Мэн. В важных разработках лаборатории приняли участие 67 участников и 37 научных сотрудников. План работы состоял из малых утренних дискуссионных групп, дневных и вечерних больших групповых встреч, а также теоретических сессий. Малые дискуссионные группы, прародители группы встреч, были названы тренинговыми группами базовых навыков (сокращенными в 1949 году до Т - групп), ими руководили ведущий (инструктор) и наблюдатель; в первой части встречи обсуждались какие - либо отвлеченные вопросы или «домашние» проблемы; вторая часть была сессией обратной связи, на которой наблюдатели излагали группе свои замечания о процессе и вели последующую дискуссию. Лаборатория имела такой успех, что в 1948 и в 1949 годах были созданы ей подобные. Т - группа вскоре стала центральной и доминирующей ее функцией. Постепенно форма претерпевала изменения: процесс обратной связи становился менее формальным, вплетаясь в ткань Т - группы, и наблюдатель в результате стал ассистентом инструктора.

К 1950 году попечительская организация Национальная Лаборатория Тренинга (НЛТ) была учреждена как действующая постоянно на протяжении года в рамках Национальной Ассоциации Образования. Леланд Брэдфорд, возглавлявший в то время в НОА отделение образования взрослых и ветеранов, стал исполнительным директором НЛТ. Он осуществлял руководство со времен зарождения института, когда была создана летняя лаборатория для 67 участников, до его лучшей поры в 60-х годах, с полным штатом административных и профессиональных сотрудников, с сетью из 600 обученных НЛТ ведущих. В 1967 году на содержании института находились лаборатории человеческих отношений, рассчитанные на более чем 2500 участвующих. С ранних студенческих лет Брэдфорд питал глубокий интерес к методам образования. Будучи в 30-х годах ассистентом преподавателя, он с успехом использовал неформальные дискуссионные группы и стремился к уменьшению эмоциональной дистанции между педагогом и студентом. Он всегда считал Т - группы частью образовательной технологии.

В первых лабораториях Бетеля скоро стала очевидной перегруженность Т - группы задачами: ей поручалось не только обучать участников межличностному поведению, но также разъяснять теорию групповой динамики, обсуждать домашние проблемы участников, помогать в развитии навыков руководства, а также способствовать переносу знаний, полученных в Т - группе, применительно к конкретным ситуациям. Инструктору соответственно приходилось выполнять слишком много функций. Лаборатории человеческих отношений НЛТ в 50 - х годах (а некоторые и по сей день) характеризовались тем, что пытались разгрузить Т - группы, для того, чтобы обеспечить наибольшую успешность в осуществлении главной цели. Режим лаборатории был большей частью разделен между Т - группой и другими функциями. К примеру, А - группы (группы действия), состоявшие из людей одной профессии, отличались социологической ориентацией и были сфокусированы на проблемах и методах изменений больших социальных систем. Часто А - группам давали дополнительный материал, короткие лекции, представляли для анализа иллюстративные случаи. Создавались прикладные группы с целью «наведения мостов» между обучением в Т - группах и «домашними» ситуациями. Очень часто члены Т - групп испытывали разочарование от крушения своих иллюзий, пытаясь применить в своих повседневных ситуациях полученные знания; прикладная группа занималась «феноменом возврата» и такими проблемами, как качественное улучшение собраний персонала, повышение эффективности и морального духа подчиненных и проведение конструктивных изменений в организациях.

Проблема А - групп, прикладных групп, теоретических групп и т. д. состояла в попытках участников превратить эти сессии в дополнительные Т - группы. Привлекательность Т - группы характеризовалась таким магнетизмом, что это угрожало целиком поглотить лабораторию человеческих отношений, и, следовательно, сотрудникам было трудно убеждать себя в том, что другие типы обучения не проигнорированы.

В начале 50 - х большинство сотрудников имело клиническую ориентацию, и постепенно язык интерпретаций и толкований становился менее левиновским и в то же время более роджерианским и фрейдовским. Основатели движения в этот момент испытывали некоторую озабоченность поворотом Т - группы в сторону терапевтической. Они подчеркивали два факта: во - первых, участники были ограничены рамками образовательного опыта в области человеческих отношений, а не психотерапии; и, во - вторых, лаборатория не располагала достаточным временем для решения более глубоких терапевтических проблем.

На протяжении всего своего существования лаборатории человеческих отношений НЛТ отличались большой гибкостью и готовностью заниматься изучением собственной деятельности с применением результатов в модификации последующих лабораторий. В 1952 году социологами изучалась эволюция социальной организации всего лабораторного объединения. Позже во многих лабораториях появились большие группы, и различия в групповой динамике между большой и маленькой Т - группой подверглись тщательному изучению. В 1952 году была представлена межгрупповая задача: с помощью серий специально разработанных упражнений Т - группы соревновались и взаимодействовали друг с другом; исследователи и участники изучали как межгрупповые отношения, так и их внутригрупповое отражение.

Эволюция Т- групп

В сущности, по мере развития лаборатории человеческих отношений, в характере Т - групп происходили те же изменения. Поскольку разрабатывались другие виды упражнений, принимая на себя когнитивные функции и функции переноса навыков, Т - группа все больше сосредотачивалась на межличностном поведении. Несомненно, характер группы во многом зависит от техники инструктора, структурных факторов, и разумного основания группы. К примеру, начиная с конца 50 - х инструкторы стали предлагать поработать с представителями организаций — деловых структур, школьных систем, ветвей власти. Т - группы, состоявшие из равных участников, принадлежавших к одной иерархической структуре, несомненно отличались от Т - групп, набранных из числа абсолютно чужих друг другу людей, которые после окончания группы не собирались поддерживать дальнейших контактов. Цели групп крайне разнообразны; к примеру, организацию могут главным образом волновать не вопросы самосознания, но создание коллектива и налаживание межличностных отношений в рабочем объединении, чтобы гарантировать этим большую продуктивность.

В основном Т - группа продвинулась в направлении усиления акцентов на таких аспектах, как обратная связь, межличностная искренность, самораскрытие, размораживание, наблюдательное участие. Обсуждение материала, полученного извне («там – и - тогда») и включавшего текущие «домашние» проблемы или личные истории прошлого, считалось уже неуместным, тогда как по достоинству оценивался материал «здесь - и - сейчас».

Обратная связь. Этот термин, взятый у инженеров электриков, впервые был применен в бихевиоральных науках Левиным (не случайно, что в то время он преподавал в МТИ). Первые инструкторы осознавали тот существенный изъян в обществе, который часто лишал индивидов возможностей получать точную обратную связь от своего окружения: начальства, коллег по работе, жен, студентов, учителей и т. д. Обратная связь стала значительным составляющим всех Т - групп; без нее «здесь – и - сейчас» теряло свою жизнеспособность. Она приобретает наибольшую эффективность в группе, когда происходит от наблюдений «здесь – и - сейчас» и максимально близко следует за породившим ее событием. Более того, обратную связь должны контролировать другие члены группы, чтобы установить ее соответствие и минимизировать искажение восприятия.

Размораживание. Этот термин, также заимствованный из теории изменений Левина, относится к процессу развенчания прежней системы утверждений индивида. Человек должен быть подготовлен, его мотивация на изменение должна быть генерирована, прежде чем изменения могут произойти. Ему надо помочь подвергнуть проверке бережно хранимое мнение о самом себе и отношениях с другими. Знакомое может стать чужим, многие привычные средства поддержки, социальные условности, символы его социального положения и обычные процедурные нормы исключаются из Т-группы, и затем проводится испытание жизненных ценностей и убеждений индивида. Это может создать состояние сильного дискомфорта, которое индивид готов вынести только в определенных условиях: он должен воспринимать группу как убежище, где он, находясь в безопасности, может принять новые взгляды и экспериментировать с новым поведением без опасения перед ответными мерами.

Наблюдательное участие. Большинство инструкторов считают наблюдательное участие оптимальным методом вовлечения всех членов группы. Должно происходить как эмоциональное участие со стороны каждого, так и объективное наблюдение самих себя и группы в целом. Это часто представляет трудную задачу для ведущего и участников, раздраженных попытками инструктора подвергнуть группу объективному анализу. Помимо этого для обучения важна двойственность задачи; по одиночке как действие, так и интеллектуальное исследование дает более низкую продуктивность обучения. Камю однажды написал: «Мое сильнейшее желание — сохранить ясность сознания в экстазе». Так же и Т - группа (и терапевтическая группа) наиболее эффективна, когда ее члены могут объединять познавательную оценку с эмоциональными переживаниями.

Когнитивные пособия. Когнитивные ориентиры, вокруг которых участники Т - группы (или, как их еще называют, делегаты) могут организовать свой опыт, часто бывают представлены краткими «лекториями», проводимыми ведущим Т - группы или другими штатными сотрудниками. Одним из примеров такого ориентира может служить окно Джогари, четырехклеточная парадигма личности, проясняющая функции обратной связи и самораскрытия.

Клетка А, «Известное мне и известное другим», — общедоступная область личности; клетка В, «Неизвестное мне, но известное другим», — слепая территория; клетка С, «Известное мне и неизвестное другим», — тайная территория; клетка D, «Неизвестное мне и неизвестное другим», —бессознательное «Я». Целью Т - группы, как предполагает инструктор, является увеличить размер клетки А путем уменьшения клетки В (слепых пятен) посредством обратной связи и клетки С (тайная территория) с помощью самораскрытия. В традиционных Т - группах клетка D означает запретную зону.

Использование подобных когнитивных пособий, лекций, толкование заданий и теоретические сессии указывают на основную приверженность Т - группы скорее к классной комнате, чем к кабинету врача. Участники рассматривались в качестве студентов; задачей Т - группы было облегчение процесса обучения. Разные инструкторы подчеркивали значимость разных типов обучения: одни сосредотачивались главным образом на групповой динамике и помогали участникам в понимании группового развития, давления, роли руководства и часто встречающихся проблем и препятствий; другие выбирали персональные познания и акцентировали внимание на межличностном стиле и общении участников. Эти два направления становились все более поляризованными до тех пор, пока в лаборатории планирования не было сделано формальное разграничение между группами группового процесса (более занятых групповыми свойствами, функционированием и, по большому счету, организацией развития) и группами персонального развития. Я намерен продолжить тему эволюции Т-группы, больше связанной с личностным развитием, поскольку эта форма Т - группы ближе всего стоит к групповой терапии и именно она породила множество вариаций групп встреч.

От т - группы к группе встреч

Групповая терапия для психически нормальных людей

В 50-х годах НЛТ организовала несколько региональных объединений, и каждый из разных секторов постепенно развивал свои собственные акценты Т - групп. Это происходило на Западном побережье, и особенно в Южной Калифорнии, которая наиболее решительно следовала модели персонального развития. В 1962 году устав инструкторов Южной Калифорнии, который представил Т - группу как «групповую терапию для психически нормальных людей», четко обозначил сдвиг акцентов с групповой динамики на индивидуальную динамику, от акцента на развитии межличностных навыков к большей озабоченности персональным ростом. Эмпирическая группа все еще считалась инструментом образования — не терапии. Однако было предложено расширенное, более гуманистическое в своей основе определение образования: образование — это не процесс приобретения межличностных и лидерских навыков, не понимание организационного и группового функционирования; образование — это не менее чем полное самопознание, раскрытие ресурсов, полное развитие личного потенциала.

Здоровые люди и стресс

Групповые ведущие работали с психически здоровыми членами общества, фактически с индивидами, которые по большинству объективных критериев в значительной степени достигли успеха. Однако они узнавали, что внутри, в глубоком контрасте с внешним благополучием, члены их группы жили на постоянном уровне напряженности, неуверенности, конфликта ценностей.

В большинстве случаев мы кажемся уравновешенными нашей «день – за - днем» деятельностью. Мы создаем видимость соответствующим поведением, с вниманием относясь к требованиям, предъявляемым нашими семьями, друзьями, работой. Тем не менее, представление это обманчиво. Сохраняются внутренние сомнения и раскол. Поскольку не существует удобного средства познания, достаточно приемлемого для «псевдоздоровой» личности, эта напряженность под внешним прикрытием ослабляет реализацию потенциальных способностей, останавливает творческий рост, придает враждебность обширной сфере человеческих контактов и часто порождает трудноразрешимые психосоматические проблемы.

Как замечали многие бихевиористы, высококонкурентная американская культура способствует созданию внешней видимости. Человек, которого в среде равных считают в значительной степени благополучным, слишком часто стремится защитить свой имидж любой ценой. Если у него есть сомнения относительно своей адекватности, он скрывает их и сохраняет постоянную бдительность, чтобы не допустить какой - либо личной неуверенности или досадного промаха. Этот процесс не приносит ничего, кроме вреда и изоляции, поскольку он сокращает общение человека не только с другими, но и с самим собой. Постепенно, чтобы избавиться от постоянного состояния самообвинения, благополучный индивид приходит к вере в реальность внешней оболочки и подсознательно пытается отражать как внутреннюю, так и внешнюю критику своего имиджа. Таким образом, достигается внутреннее равновесие, но слишком дорогой ценой: 1) значительная часть энергии расходуется на сохранение внутри - и межличностных разделений, энергии, которая могла бы иным образом послужить самореализации; 2) приносятся в жертву созидательность и познание себя, в то время как индивид оглядывается кругом в бесконечных поисках утверждения среди равных; 3) межличностные отношения поверхностны и бесплодны; 4) непосредственность настолько подавлена, что заученный внешний облик не подвержен изменениям; 5) привычным становится уклонение от самораскрытия, человек воздерживается от конфронтации с другими, чтобы также не быть опознанным.

Т - группа как социальный оазис

Т - группа была провозглашена передышкой от этой «культурной игры». Она предлагала оазис, в котором многие из ограничительных норм, описанных выше, не только не являлись необходимыми, но в действительности не допускались к применению; атрибуты, символизирующие успех и видимость нормы, следовало отложить в сторону перед входом в Т - группу. Людей больше не ценили за их материальное благополучие, иерархическое положение, нерушимый апломб, умение работать, компетентность в профессиональной сфере; вместо этого их испытывали по абсолютно отличной системе ценностей Т - группы, где вознаграждались межличностная искренность, раскрытие сомнений в себе и восприятие своих слабостей. Постепенно они постигали, что в Т - группе их самодовольство было не только излишним, но и обременительным. Годами в них вырабатывалось мнение о высокой цене, которую придется заплатить за появление пятен на своем внешнем облике; цена эта представлялась как унижение, неприятие, потеря социального или профессионального статуса. Опыт Т - группы помог проверить прежние предположения и предоставил возможность для попытки открыть реальные ценности и отделить их от псевдоценностей. Несомненно, есть некоторая доля риска в обнаружении всех наших чувств и мыслей: «Реальность существования, рациональной межличностной стратегии и тактики несомненно диктует целесообразность сохранения части нашего приватного «Я». Но происходит разоблачение многих псевдоценностей. Потеря внешнего лоска не приводит к отвержению, напротив, участники обнаруживают, что они полностью приняты, поскольку принятие основывается на полном самораскрытии, а не на построении фальшивого имиджа. В дополнение сглаживается их глубокое ощущение изоляции, по мере осознания универсальности своих тайных сомнений и страхов. Эти процессы являются самоукрепляющимися, так как общие переживания способствуют большему проявлению себя. Участники, ранее считавшие межличностные связи слишком механическими или таящими угрозу, могут испытать богатство и глубину человеческой близости.

По мере того как общение в группе становится открытым и участники «выравниваются» друг с другом, делясь позитивными и негативными ощущениями, они все ближе знакомятся со своими «слепыми «Я», с теми аспектами личности, о которых они раньше не имели представления. Вообще, чем больше индивид избегает честных межперсональных конфронтаций, тем стремительнее растут слепые пятна. Часто этот процесс бывает болезненным и угрожающим; но как только человек понимает, что другие его не осуждают и ждут от него соответствующего отношения, его оборонительная позиция ослабевает.

Таким образом, Т - группа стремилась исправить ограничительные и отчуждающие воздействия «культурной игры». После того как индивид научается относиться честно к себе и другим, исчезают внешние и внутренние разобщения. По мере того как цель группы смещалась от образования, в более традиционном смысле, к персональным изменениям, группа перестала называться Т - группой (тренинг человеческих отношений), группой сензитивности (тренинг межличностной сензитивности), так как название больше не было созвучно основной нагрузке. Предлагались различные варианты: группы личностного роста, группы человеческого развития, группы человеческого потенциала, основные группы встреч. «Группа встреч», подчеркивающая подлинный момент встречи, происходящей между участниками (а также между ведущим и участниками, между разными сторонами одной личности), оказалась наиболее жизнеспособным названием, а также стала самой популярной для современных колеблющихся, «давайте – это – все - взвесим» эмпирических групп, которые привлекают множество высокотревожных индивидов и приобретают некоторую схожесть с групповой терапией.

Некоторые другие факторы, превалирующие в калифорнийской культуре, также сильно повлияли на формирование групп - встреч. Антиинтеллектуальность, горькое разочарование в научной технологии и оппозиция к ней имели результатом значительное акцентирование на переживании и выражении чувств, возрождении интереса к знаниям на уровне интуиции, мудрости тела, мистицизме, и выраженном недоверии к установленному порядку.

Антиавторитаризм сопровождал антиинтеллектуальность. Традиционные ритуальные барьеры сравнивались с землей в духе «все пройдет». Новшества считались ценными сами по себе и ценились еще больше, если утверждали триумф над старым порядком. Мой друг, критик - искусствовед, недавно впервые посетил Южную Калифорнию. Когда я захотел узнать его впечатления, он рассказал про кафе в Лос - Анджелесе. Там ему дали небольшой пластиковый пакетик с кетчупом. В остальных американских закусочных на таких пакетиках была пунктирная линия с надписью «надорвать здесь». В Калифорнии линий не было, только надпись «надорвать в любом месте».

«Третья сила» в психологии (после анализа Фрейда и бихевиоризма Уотсона—Скиннера), подчеркивавшая целостную, гуманистическую концепцию личности, послужила импульсом к формированию еще одного направления групп встреч. Такие психологи, как Маслоу, Оллпорт, Фромм, Мэй, Перлз, Будженталь (и философы, стоявшие за ними, — Сартр, Тиллих, Ясперс, Хейдеггер и Гуссерль) решительно восставали против механической модели бихевиоризма, психического детерминизма и редукционизма классической аналитической теории. «Где, — спрашивали они, — личность? Где сознание, воля, решимость, ответственность, признание и озабоченность основными и трагическими вопросами существования?»

Все это оказало влияние на формирование групп с более широкими и неопределенными целями никак не менее, чем «тотальное усиление личности». В группе не жалели времени для молчаливого размышления, слушания музыки или поэзии; участникам давали возможность высказывать свои глубочайшие проблемы — перепроверять основные жизненные критерии и противоречия между ними и стилем жизни, встречаться лицом к лицу со множеством фальшивых «Я», исследовать, к примеру, наиболее ранимые, глубоко спрятанные женственные стороны личности.

Столкновение направления с психотерапией теперь становится все более и более очевидным. Группы говорят о значимости своей терапии для нормальных людей еще и потому, что норма сегодня — это притворство, все мы — пациенты: заболеванием является обезличенная, вышедшая из-под контроля технократия, исцеление заключается в обратном пути — к преодолению базовых проблем человеческого состояния, и средство исцеления — эмпирическая группа. Медицинская модель больше не может применяться к душевным заболеваниям. Разница между психическими заболеваниями и здоровьем так же неуловима, как разница между лечением и образованием. Ведущие групп встреч заявляли, что статус пациента повсеместен и «не надо быть больным, чтобы стремиться к излечению».

Какова эффективность группы встреч

С первых дней существования Т - группа подвергалась тщательнейшему изучению. Социальные психологи и социологи, сотрудничавшие с Национальной Лабораторией Тренинга, разработали огромное количество точных исследований процесса и результатов Т-группы. По мере эволюции Т - группы в группу встреч количество и качество разработок существенно ухудшалось. Этому было множество причин: ведущие группы встреч часто не имели академического образования; исследования и количественные определения часто шли вразрез с гуманистическим, порой антирационалистическим характером групп. (Как ведущие, так и участники доказывали несовместимость с навязанными исследованиями.) Многие цели группы встреч (самоосознание, развитие своих способностей, раскрытие потенциала, контакт с самим собой, и т. д.) настолько субъективны, что заводят в тупик научное исследование.

Первое крупномасштабное контролируемое изучение эффективности групп - встреч было проведено Либерманом, Яломом и Майлзом. Поскольку я уже неоднократно упоминал о нем в книге, перед сообщением о результатах мне хотелось бы описать разработку и метод опыта. Проект этот достаточно пространный и комплексный, и поэтому я могу коснуться лишь главных особенностей, относящихся к теме нашей нынешней дискуссии; для заинтересованных читателей у меня есть его более детальное описание.

Мы предложили эксперимент с группой встреч как аккредитованный курс в Стэндфордском университете. 210 человек (из числа обучающихся студентов в возрасте от 18 до 22 лет) выразили желание участвовать в курсе и были беспорядочно распределены (независимо от пола, расы и предшествующего опыта групп встреч) по 18 группам, каждая из которых встречалась на протяжении 30 часов в течение 12 недель. 69 человек, подобранных таким же образом, но не имевших группового опыта, были использованы в качестве контрольной группы.

Ведущие

Поскольку главной целью исследования было проследить влияние техники ведения на результат, мы искали разнообразия стилей, задействуя ведущих из разных идеологических школ. Мы выбрали образцы десяти таких школ и до начала эксперимента имели определенные представления о стиле каждого ведущего:

1. Традиционные НЛТ(Т - группы). Ведущий помогает участникам понять себя и других в пределах и на протяжении изучения группового процесса. Члены группы узнают все о групповой динамике, включая распределение полномочий и работы, сплоченность, групповое давление, отношение к лидерству, подгруппы и поиск «козла отпущения».

2. Группы встреч (группы личностного роста). Ведущий сосредотачивает внимание на внутри - и межличностных темах, имеет свободную модель личностного развития, стремится к персональному росту каждого.

3. Гештальт - группы. Ведущий главным образом работает на внутрипсихическом уровне, с каждым по очереди, не уделяя внимание группе и (в большой степени) динамике между отдельными участниками, поскольку занимается работой один – на - один.

4. Группы чувственного сознавания (Исаленская группа). Ведущий использует много структурированных упражнений, делая ударение на переживании и усилении межличностных отношений, помогая участникам освободиться от социальных и мускульных запретов, раскрыть другой, обогащенный смысл своего тела, подчеркивая действие, смещая акцент от интеллектуализации переживаний.

5. Трансакционные аналитические группы. Ведущий работает один – на - один с каждым, не уделяя внимания групповой динамике, концентрируясь в некоторой степени на межличностном взаимодействии («игры»), но интенсивнее на внутрипсихическом познании. (Трансакционный анализ больше относится к взаимодействию между эго-состояниями — родитель, ребенок и взрослый — внутри индивида, чем к взаимодействию между людьми.)

6. Группы психодрамы. Ведущий в свободной манере применяет техники психодрамы: ролевая игра, двойник, обмен ролями и т. д. В группе встреч психодрама не используется в более классическом, мореновском смысле, но вместо этого присутствуют приемы, ускоряющие и углубляющие интенсивность группового опыта.

7. Синанон. Группа Синанон действует в совершенно особенном стиле: тотальный акцент на устной критике. «Игра проводится с каждым участником по очереди, и группа критикует его с большой страстностью, будучи уверенной, что если достаточно долго воздействовать на его слабые стороны, то он станет сильнее. Группа Синанон может принести негативный опыт; попробуйте представить самое худшее, что может произойти с вами на встрече — собственный, личный групповой Армагеддон; Синанон пытается устроить это для вас на каждой сессии! Ведущие не обучены профессионально; они приходят из рядов организации — мудрейшие (и самые стойкие) участники игр Синанона. Хотя группа очень агрессивна, это официально предусмотрено в ее программе (и это «игра»); в остальное время терапевтическое окружение обеспечивает необходимую поддержку.

8. Психоаналитически ориентированная эмпирическая группа. Ведущий акцентируется в большей степени на когнитивных аспектах, нежели на переживаниях, фокусируя внимание на динамике индивида с точки зрения его личного исторического развития, стремится к интеллектуальному управлению групповой динамикой и внутри - и межличностными силами, действующими в группе.

9. Марафон. Ведущий продолжительное время проводит с группой, стремясь добиться высокой интенсивности, вовлеченности и экспрессив

ности. В этом случае предусмотрена большая степень конфронтации и самораскрытия (сходство с моделью личностного роста Роджерса, но дополнена полным физическим изнурением).

10. Группы встреч по подготовительной программе. Встречи двух групп должны были проходить по программе «Встреча по записи», созданной Беллом и Хауэллом (см. главу 13). Каждый раз прослушивается новая аудиозапись, и при помощи предлагаемых структурированных упражнений, лекций, примеров других групп делаются попытки создания связующей, поддерживающей атмосферы, в которой участники экспериментируют, раскрывая себя, давая и получая обратную связь, и изучая внутри - и межличностную динамику.

Было отобрано по два ведущих эксперта от каждой школы. Все они обладали большим опытом, занимали вышестоящее положение, многие пользовались всенародным признанием и обладали профессиональными клиническими учеными степенями в социальной психологии или в психиатрии (за исключением ведущих групп Синанон и чувственного сознавания; а также, разумеется, не было профессионального ведущего в группах встреч по записям). Всего участвовало 18 групп (одна психоаналитически ориентированная группа, одна группа чувственного сознавания и по две от каждого из остальных восьми типов). Из 210 участников, стартовавших в 18 группах, 40 человек выбыло до середины всех встреч, и 170 закончили 30 - часовой групповой эксперимент.

Что мы определяли?

Больше всего нас интересовала тщательная проверка результатов и взаимосвязи между ними, техника ведущих и изменчивость групповых процессов. Для оценки результатов к каждому из участвующих был применен обширный психологический инструментарий. Проверка проводилась трехкратно: перед началом группы, незамедлительно после ее завершения и шесть месяцев спустя.

С помощью инструментария самоконтроля мы пытались измерять любые параметры, какие только могли изменяться в группе встреч: самооценку, расхождение идеальное «Я», жизненные критерии межличностных отношений и поведения, защитные механизмы, эмоциональную экспрессивность, ценности, модели дружеских отношений, важнейшие жизненные решения и т. д. Многое оценивалось третьей стороной: ведущими, другими членами группы, а также сообществом личных знакомых каждого.

Стиль ведущего изучался командой подготовленных специалистов, которые наблюдали все встречи и фиксировали стиль ведения магнитофон-

ными записями и стенографированием. При этом фиксировались и позднее подвергались анализу все его формулировки, а также учитывались анкеты, заполняемые участниками.

Данные о процессе были получены от наблюдателей и с помощью анкетирования, проводившегося после каждой встречи.

Результаты. Что мы обнаружили?

Прежде всего, отзывы участников было очень хорошими. По окончании эксперимента 170 испытуемых, завершивших группы, считали их приятно проведенным временем (65%), конструктивными (78%), хорошим познавательным опытом (61%), и «открытием для себя» (50%). Более 90% хотели, чтобы группы встреч стали постоянной частью факультативного курса колледжа. Полгода спустя энтузиазм начал убывать, но общая оценка все же была позитивной. Выражаясь иначе, в конце группы на одного участвующего с негативной точкой зрения приходилось 4 — 7 человек, воспринимавших опыт как продуктивный; шестью месяцами позже соотношение оставалось положительным, но упало до двух— трех к одному.

Однако довольно о мнениях — эти результаты отражают лишь обычное впечатление, что участники группы встреч в основном позитивно отнеслись к эксперименту и убеждены в его пользе для себя. Как насчет всеобъемлющего, более объективного ряда измерительных оценок? Результат каждого из участвующих (выведенный из всех оценочных критериев) был определен и помещен в одну из шести категорий: высокие показатели, незначительные изменения, неизмененные показатели, негативные изменения, казусы (случаи значительной продолжительной психологической декомпенсации, обусловленной пребыванием в группе) и выбывшие. В таблице 1 резюмированы результаты всех 206 испытуемых эксперимента и 69 испытуемых, выбранных для контроля. (Первые изменения — результаты в конце группы, и динамика изменений — шесть месяцев спустя.)

Таблица 2 показывает, что приблизительно одна треть участвующих в конце группы и через полгода после ее прохождения констатировали незначительные или существенные позитивные перемены. (Контрольная группа, измеряемая тем же инструментарием, показала намного меньшие изменения, т. е. больше в «неизменном» разрезе, с меньшим количеством

Таблица 2

негативных и позитивных показателей. Таким образом, группа встреч несомненно повлияла на появление изменений, однако как в худшую, так и в лучшую стороны.) Высоким оказался процент устойчивости: из тех, кто изменился позитивно, 75% сохраняли свои позиции по меньшей мере полгода.

С точки зрения критики можно заметить, что, судя по показателям таблицы 2, из всех испытуемых, начинавших 30 - часовую группу встреч под руководством признанных экспертов, две трети обнаружили неутешительные результаты (выход из группы, казусы, негативные перемены или состояние без изменений).

Рассматривая результаты более великодушно, можно отобразить ситуацию в другом ключе. «Это курс колледжа. Нельзя принимать во внимание студентов, выбывших из числа участников. Следовательно, давайте исключим из данных показатель выбывания. Если мы поступим таким образом (таблица 3), то станет ясно, что 39% всех студентов испытали те или иные существенные позитивные изменения личности, удерживавшиеся на том же уровне шесть месяцев — неплохой средний показатель для 12-недельного 30 - часового курса.

Однако даже если считать бокал наполовину полным, нежели наполовину пустым, трудно избежать вывода, что в этом проекте группа встреч не проявила себя высоко потенциальным фактором изменений. Более того, необходимо отметить весьма значительное присутствие фактора риска: 16 субъектов из 210 (8%) пережили психологическую травму, повлекшую за собой осложнения, сохранявшиеся еще полгода после окончания группы.

Таблица 3

Показатель изменений для студентов , завершивших группу

(Общее количество составило 179 человек в показателях первых изменений , 133 человека в динамике изменений.)

И все же в интерпретации результатов должна быть проявлена большая осторожность. Нельзя, пренебрегая данными, заключить, что группы встреч как таковые неэффективны или даже опасны. Прежде всего, трудно оценить степень, в которой мы можем распространить полученные сведения на остальное население, не только на студентов колледжа. Но, что еще важнее, мы должны отметить скученность результатов: разбор данных происходил, как если бы все субъекты находились в одной группе встреч. Проходивший опыт не являлся стандартной группой встреч; было 18 разных групп, каждая со своей культурой, своим опытом, и все с очень разными результатами. В одних группах почти у всех участвующих наблюдались какие-либо позитивные изменения при отсутствии случаев осложнений; в других никто не извлек для себя пользы и лучшим вариантом считались стабильные показатели.

Следующий логичным образом вытекающий вопрос звучит так: «Какой тип ведущего имел лучшие и худшие показатели: Т - группы, гештальта, Т.А., психодрамы и т. д.?» Однако вскоре мы поняли, что, сформулированный так, он не имеет смысла. Поведение ведущего, тщательно отслеживаемое наблюдателями, широко расходилось и не совпадало с нашими предгрупповыми ожиданиями. Идеологическая школа, к которой принадлежал ведущий, почти ничего не говорила нам о его актуальном поведении. Мы обнаруживали, что ведущий одной школы, к примеру, трансакционного анализа, не более похож стилем на своего коллегу из другой Т.А., чем любой из остальных семнадцати. Другими словами, поведение его нельзя предсказать в зависимости от членства в определенной идеологической школе. Кроме того, эффективность группы большей частью была одной из обязанностей ведущего.

В таком случае, что необходимо для ответа на вопрос об определении наиболее результативного стиля руководства, так это более точная, эмпирического происхождения, таксономия ведущего. Факторный анализ большого количества переменных, касающихся поведения ведущего (по оценке наблюдателей), имел результатом четыре базовые функции лидерства.

1. Эмоциональная стимуляция (вызов, конфронтация, активность; навязывание модели глубокого самораскрытия на собственном примере).

2. Забота (предложение поддержки, привязанность, похвала, защита, сердечность, принятие, искренность).

3. Смысловая атрибуция (толкование, прояснение, интерпретация, обеспечение когнитивного сопровождения изменений; перевод чувств и переживаний в мысли).

4. Исполнительная функция (установка ограничений, правил, норм, целей; распоряжение временем; ускорение, остановки, содействие, рекомендация методов).

Эти четыре функции руководства имеют четкую и непосредственную взаимосвязь с результатом. Забота и смысловая атрибуция линейно связаны с позитивным результатом. Чем выше уровень заботы и смысловой атрибуции, тем выше позитивность результата. Две другие функции, эмоциональная стимуляция и исполнительная функция, имеют криволинейную связь с результатом — правило золотой середины: слишком чрезмерное или недостаточное их употребление ведет к снижению позитивного результата. К примеру, слишком слабая эмоциональная стимуляция со стороны ведущего приводит к вялой, безжизненной группе; сильная стимуляция (особенно в сочетании с недостатком смысловой атрибуции) — к перегруженной атмосфере взаимодействием с более эмоциональным, чем группа может интегрировать. Низкий уровень исполнительной функции — стиль невмешательства — группа сбита с толку, постоянная путаница; результатом превышения становится высоко - структурированная, авторитарно аритмичная группа, проваливающая попытки развить чувство автономии участников или свободно текущее последовательное взаимодействие.

Наибольшего успеха достигает ведущий, если он умеренно использует стимуляцию и исполнительную функцию, а также не скупится на заботу и смысловую атрибуцию. Очевидна необходимость сочетания двух последних функций, в то время как по одиночке ни одной, ни другой недостаточно для гарантирования успешного процесса.

Пользуясь этими четырьмя величинами, можно выделить несколько типов руководства:

1. Проводник энергии (интенсивное эмоциональное стимулирование, повышенное усердие, харизма, сильная исполнительная функция, большая степень как поддержки, так и критики). Успех таких ве

дущих был незначителен, большое количество выбывших и серьезных осложнений.

2.Провайдер (два основных вида поддержки: забота и смысл). Эти ведущие демонстрировали высокую результативность с малой степенью риска.

3. Социальные инженеры (высокий уровень смысловой атрибуции, ориентирован на групповой процесс, объективен, поддержка незначительна). У этих ведущих наблюдалась сбалансированность результата: небольшое число высоких показателей с одной стороны и несколько выбывших участников и казусов с другой.

4. Объективный (слабый агрессивный стимулятор, снижены исполнительная функция и забота, высокое эмоциональное стимулирование). Результаты скудные, нет высоких показателей, фактор риска отсутствует.

5. Попустительский (мало исполнительной функции, эмоционального стимулирования, заботы, большая смысловая атрибуция). Низкий результат, высокий уровень выбывших, незначительно повышен фактор риска.

6. Управляющий (этот тип был представлен только одним ведущим; он значительно отличался от других необычайно высоким уровнем исполнительной функции. Он применял огромное число структурированных вмешательств.) Результат чрезвычайно низкий; никто не извлек пользы из группового опыта. Умеренный фактор риска.

7. Записи встреч. Несомненно, эти группы нельзя сравнивать с другими в стиле ведения. Их результаты были хорошими, с высокими показателями и необычайно низким фактором риска.

Может показаться, что сведения, обнаруженные в группах встреч, во многом подтверждают функции группового терапевта, описанные в пятой главе. Существенны как эмоциональная стимуляция, так и когнитивное структурирование. Представленные Роджерсом факторы эмпатии, искренности и безусловной позитивности отношений кажутся теперь незавершенными; мы должны добавить к этому когнитивную функцию ведущего. Исследование не говорит о том, какая именно смысловая атрибуция важна. (Полезным было толкование и группового процесса, и межличностной динамики.) По - настоящему важен сам процесс объяснения, который определенным способом давал участнику возможность интегрировать свой опыт, обобщать его, переносить на другие жизненные ситуации.

Взаимосвязь группы встреч с групповой терапией

Я уже проследил развитие группы встреч до момента, когда она начала приближаться к сфере психотерапии, и теперь обращусь к эволюции групповой терапии, чтобы установить стадию неизбежной встречи (или столкновения) двух дисциплин.

Эволюция групповой терапии

История групповой терапии слишком тщательно описывалась другими источниками. Ускоренный обзор раскроет основные тенденции. Всеми признанным отцом современной терапии является Джозеф Херши Пратт, врач-терапевт из Бостона. В 1905 году Пратт занялся лечением большого числа пациентов с запуoенной формой туберкулеза. Распознав взаимосвязь между психологическим здоровьем и физическим противотуберкулезным курсом, Пратт взялся прежде всего за исцеление личности, а не заболевания. Он разработал режим лечения, включавший домашние посещения, дневник для пациентов, а также еженедельные встречи приблизительно 25 пациентов, страдавших туберкулезом. На этих занятиях просматривались дневники, весомые достижения записывались для всеобщего обозрения на доске, и пациенты, уже достигшие успехов, давали рекомендации другим. Развивались степень сплоченности и взаимной поддержки, оказывавшиеся полезными в преодолении депрессии и изоляции, столь характерных для больных туберкулезом.

В течение 20 - х и 30 - х годов несколько психиатров экспериментировали с групповыми методами. Ольдер, сознавая социальную природу человеческих проблем и желая помочь в обеспечении психотерапевтической поддержкой рабочего класса, занимался применением групп в Европе, Лазель в 1921 году встречался с группами больных шизофренией в больнице святой Елизаветы в Вашингтоне, округ Колумбия, и читал лекции по шизофрении. Марш, несколькими годами позднее, применял группы в широком спектре клинических проблем, включая психозы, психоневрозы, психофизиологические расстройства, а также заикание. Он задействовал разнообразные приемы, используя такие дидактические методы, как лекции и домашние задания, совместно с упражнениями, способствующими активному взаимодействию; к примеру, участникам предлагалось «лечить» друг друга или все вместе занимались обсуждением ранних воспоминаний каждого, составных частей комплекса неполноценности, снов и фантазий. Вендер применял аналитические групповые методы с госпитализацией не психотиков в 30 - х годах, в то время как Барроуз и Шилдер занимались, пользуясь той же техникой, лечением психоневрозов в амбулаторных условиях. Славсон, работавший с группами подростков с отклонениями, оказал значительное влияние в этой области обучением других и письменными работами, поскольку тогда групповая терапия еще не рассматривалась большинством специалистов как эффективный терапевтический подход. Морено, первый использовавший термин «групповая терапия», еще до 1920 года задействовал эти методы, но главным образом стал известен благодаря психодраме, представленной им в Америке в 1925 году.

Эти пробные начинания в области групповой терапии были существенно ускорены наступлением второй мировой войны, когда большое число психиатрических пациентов военной поры и недостаточное количество подготовленных психиатров сделали непрактичной индивидуальную терапию и потребовали применения более экономичных методов лечения.

В течение 50 - х главные усилия в области групповой терапии были устремлены в другом направлении: в применении ее в различных клинических ситуациях и для решения разного типа клинических проблем. В теориях — Фрейда, Салливана, Хорни и Роджерса — изучалось использование их концептуальных структур для теории и практики групповой терапии.

Т-группа, как мы уже видели, произошла из образовательной традиции. До середины 60 - х НЛТ, представитель этой области, часто подчеркивала, что опыт Т - групп был образовательным, но не терапевтическим. К примеру, в 1967 году Леланд Брэдфорд, директор Национальных Лабораторий Тренинга, написал, обращаясь к редактору «New - Yorker», следующее:

«В противоположность статье, напечатанной в вашем выпуске от 15 апреля 1967 года, — «Группа по четвергам», автор Рената Адлер — Национальные Лаборатории Тренинга не ведут сессий групповой терапии в рамках своих образовательных программ. Мы занимаемся на экспериментальной основе разнообразными обучающими программами, имеющими отношение к групповой динамике, но они не предназначены для психотерапии и не являются ее заменителями. Мы считаем важным внесение ясности в этот вопрос, поскольку люди, читавшие статью, могли быть введены в заблуждение, стремясь отыскать в наших программах психиатрическую поддержку, в то время как на самом деле они не разрабатывались и не предназначены для этой цели».

Таким образом, Т - группа и групповая терапия возникли из разных источников, и в течение многих лет две дисциплины, каждая порождавшая собственную теорию и технику, продолжали существовать как параллельные направления знаний, даже несмотря на то, что некоторые ведущие объединяли эти области и в различных ситуациях вели вместе терапевтические и Т - группы. Т - группа сохраняла глубокую обязательность в исследованиях и продолжала отождествлять себя со сферами социальной психологии, образования, организационных наук и промышленного управления. На самом деле многие ведущие инструкторы занимали академические посты в высших школах бизнеса. В результате материалы о Т - группах появились в журналах по этим дисциплинам и были в то же время относительно неизвестны в среде клиницистов групповой терапии. До начала 60 - х, насколько мне известно, ни один клинический журнал не помещал материалов, относящихся к теории или практике Т - групп.

Групповая терапия и группа встреч: первые взаимные обмены

Эволюция Т - групп в современную группу встреч символизировала совершенно различную направленность двух сфер. Говорить о групповой терапии для психически здоровых людей и в то же время внушать, что из-за свойственных нашей культуре стрессов «пациенство» становится повсеместным, означает, в результате, углублять сомнения в различиях между целями групповой терапии и группы встреч.

В 60 - х годах начало происходить заметное движение группа встреч — групповая терапия. Многие профессионалы в области душевного здоровья во время своего обучения принимали участие в тех или иных формах группы встреч и впоследствии вели эти самые группы, применяя (или заменяя) технику встреч к своим психотерапевтическим устремлениям. С другой стороны, ведущие групп - встреч явственно ощущали наличие терапевтического опыта в своих участниках, а также отсутствие фактического различия между личностным ростом и психотерапией (между «расширением сознания» и «психоаналитиком»). Более того, стало очевидно, что существует множество совпадений между людьми, обращающимися к психотерапии, и теми, кто жаждал опыта встреч. Поэтому многие ведущие групп - встреч сделали вывод, что они практиковали психотерапию — фактически более ускоренный и эффективный ее тип, — и соответственно с этим предлагали свои услуги.

Реакцией со стороны традиционной психологии на это осознанное вторжение была немалая озабоченность. Психотерапевты выражали тревогу по поводу безрассудства новых групп и возможности риска для участников. В равной степени их волновали проблемы этического свойства: отсутствие клинической подготовки у ведущих групп; объявления, предлагавшие сократить месяцы, даже годы терапии до единственного, интенсивно заполненного уик-энда; недостаток ответственности у многих руководителей. В скором времени полярность существенно возросла, и во многих местах профессионалы предпринимали кампании, убеждая власти принять соответствующие законы, упорядочивающие практику групп встреч, и предусмотреть юридическую ответственность для ведущих за негативные последствия их деятельности.

Отчасти в бурной реакции со стороны профессионалов присутствовала иррациональность, поскольку она была ответом на территориальное вторжение. Практикующие терапевты чувствовали ущемленность со стороны новой и чуждой им методологии и вставали на защиту своей привилегии. Несомненно, в профессиональной сфере присутствует давняя традиция территориальности. Психиатрия десятилетиями вела самоотверженную борьбу, не допуская психологов и социальных работников до психотерапевтической практики. Такие сегодняшние эвфемизмы, как «социальная работа», «консультирование» и «групповая работа», подтверждают стойкость этих усилий.

И все же отчасти реакция была уместной по отношению к некоторой неумеренности, свойственной определенным группам встреч. Источником ее служила интенсивность менталитета, успешно проявившая себя в таких начинаниях, как освоение космоса и индустриализация, но имеющая своим результатом доведенные до абсурда спекуляции в области человеческих отношений. Большее значит лучшее. Если для группы полезно самораскрытие, то тотальное, немедленное, огульное обнажение должно быть лучше. Если хорошо вовлечение, то продолжительное, непрекращающееся подобие марафона должно быть лучше. Если выражение чувств хорошо, то удар, прикосновение, чувственность, поцелуй, беспорядочность половых связей должны быть лучше. Если хорош групповой опыт, то он хорош для каждого — на всех стадиях жизненного цикла, во всех жизненных ситуациях. Эти излишества часто идут вразрез с общественными вкусами и могут быть небезопасными для некоторых участников.

Вопрос об опасности является образцом полемики. Многие ведущие групп - встреч и центров роста отрицают наличие какого-либо риска; они заявляют, что никогда не сталкивались с неблагоприятными воздействиями эмпирической группы. Пространный обзор литературы в 1970 году дает возможность сделать заключение о «наличии основания для широко распространенной проблемы среди непрофессиональных групп, заключающейся в травматическом эффекте группового тренинга». Более того, нами обнаружено, что ведущие часто не подозревали о переживании некоторыми из участников негативных последствий группового опыта. Этот аспект заслуживает пристального внимания. Статья, описывавшая казусы, была настолько широко переиздана, что мы решили отказать в дальнейших просьбах включить ее в новые антологии. Средства массовой информации повсюду цитировали выдержки из исследования (к примеру, «Readers Digest» опубликовала обзор, озаглавленный «Группы встреч — опасность для вашего здоровья»). Были получены тысячи просьб о переиздании, многие из них, я убежден, от специалистов, радовавшихся оправданию своих опасений. Полученным при изучении несчастных случаев данным противостоит такое огромное количество предрассудков и предубеждений, что группы встреч сейчас представлены более опасными, чем я, будучи принципиальным сторонником расследования осложнений, могу в это поверить. Я убежден, что если ведущий хорошо подготовлен (как клинически, так и в групповой динамике), занимается проверкой участников до и в течение группы, достаточным образом информирует вступающих, чтобы они смогли сделать сознательный выбор участия, и разрешает членам группы идти собственным путем, то в таком случае групповой опыт будет совершенно безопасен и принесет ценные плоды.

Крайности, применяемые некоторыми из ведущих групп встреч, обернулись повышением волны критицизма, направленной без разбора против всей сферы. Несколько мощных промышленных корпораций отвергли свои программы развития человеческих отношений, инспекторы школ проводили избирательные кампании и выигрывали в них в значительной степени благодаря своей платформе, декларирующей недопущении тренингов сензитивности. Я встречал несколько насущных, хорошо продуманных программ для недавно интегрированных школ, от которых отказывались по весьма иррациональным причинам (в т.ч. часть родителей опасалась, что учащихся будут вынуждать раскрывать семейные тайны всему классу!). «The Congressional Record» поместил пламенную статью из 30 000 слов, критикующую тренинг сензитивности, уподобляя его большевистскому промыванию мозгов.

Будет нехорошо, если профессионалы психологической сферы не смогут дифференцировать эмпирические группы со свойственной им ответственностью ведения от отдельных случаев в данной области с описанными крайностями. Такой недостаток в распознавании может поставить под угрозу недавний конструктивный взаимообмен между групповой терапией и тренингами сензитивности. Клинические исследователи много уяснили, изучая методологию Т - группы. Сейчас Т - группы широко используются в обучении групповых терапевтов: Т - группы включены в программы лечения для хронических пациентов в психиатрических больницах; некоторые клиницисты в индивидуальной терапии предлагают пациентам Т - группу «для начала»; и, наконец, некоторые из приемов Т - групп, адаптированные клиницистами к применению, постепенно повлияли на изменения в практике групповой терапии. К примеру, возросший акцент на «здесь – и - сейчас», концепция обратной связи, большая ясность со стороны ведущего, использование групповых структурированных упражнений, вербальных и невербальных, увеличение продолжительности встречи — все это имело место.

В настоящее время наблюдается значительное замешательство, осложненное тем фактом, что клиницисты находятся по обе стороны полемики: многие психотерапевты, как мы установили, участвуют в группах встреч, руководят ими, применяют их в обучении и консультировании и адаптируют технику встреч к своей психотерапии.

Конечно, суета между этими падающими опорами должна приводить в замешательство пациента, когда, с одной стороны, средства массовой информации распространяют сведения о крупных достижениях групп встреч, а, с другой стороны, профессионалы делают штормовое предупреждение, в то время как сами предлагают изобилие разнообразных групповых форм, многие из которых не отличить от подходов групп встреч.

Групповая терапия и группа встреч: общие свойства и проблемы

Современные направления развития групп встреч и групповой терапии, несмотря на различия в происхождении, демонстрируют много общего. В самом деле, налицо такое большое сходство, что многие наблюдатели затрудняются ответить, существуют ли какие - нибудь внутренние различия между двумя типами групповой работы.

Развитие позитивных возможностей индивида. Унаследованные традиции прошли значительную эволюцию, обернувшуюся весомыми переменами в групповых целях, теории и технологии. Обучение человеческим отношениям, как мы выяснили, переместило свой акцент с приобретения специфических теоретических и межличностных навыков на сегодняшние цели группы встреч, состоящие в тотальном развития личности. Обучение человеческим отношениям сейчас означает, что индивид познает свою взаимосвязь с другими, так же как и со своими различными внутренними «Я». Интерес психотерапии постепенно сместился от концепции развития личности, базирующейся на превращении энергии либидо и агрессии индивида, к проблемам современной эго-психологии. Многие теоретики утверждали о существовании дополнительного позитивно валентного влечения, которому по мере необходимости лучше давать раскрываться, чем подавлять его или сублимировать: отсюда «инстинкт обладания» Хендрика «стимул к исследованию» Берлайна, «самореализация» Хорни «мотивация действия» Уайта, «нейтрализованная энергия» Хартманна, «самоопределение» Ангъяла и «самоактуализация» Гольд - штейна, Роджерса и Маслоу. Таким образом, развитие индивида влечет за собой больше, чем подавление или сублимация потенциально деструктивных инстинктивных сил. Он должен, в добавление, осуществить свой творческий потенциал, и усилия терапевта лучше направить на эту задачу, Хорни утверждает, что терапевт должен помогать убирать препятствия; в благоприятных условиях индивид будет реализовывать свои возможности, «совсем как желудь, растущий на дубе». Подобно этому, Роджерс описывает терапевта как помощника.

Близкой к этой тенденции в психотерапии, начиная с Фромм - Райхманна, Эриксона, Линдеманна и Гамбурга, стала стратегия укрепления сил пациента. К примеру, психотерапевты пришли к пониманию того, что индивид может столкнуться с трудностями на определенных жизненных этапах не из - за слабости эго, а вследствие отсутствия адекватного понимания и отношения к происходящему на той стадии жизни, где появились эти проблемы; психотерапия может быть направлена на облегчение процесса познания. С этой переменой в терапевтической ориентации групповой терапевт и ведущий Т - группы стали ближе друг к другу. Ведущий Т - группы всегда поддерживал стремление к компетентности; он верил в укрепление сил, считая его не менее важным, чем коррекцию отклонений.

Конечные цели. Желанные изменения, происходящие с индивидом как результат опыта Т - группы, близки к изменениям, которые групповой терапевт желает видеть в своих пациентах. Например, в русле одного из исследований результатов Т - группы изучались следующие 15 переменных: передача информации, получение информации, легкость отношений, чувство безопасности, возрастание взаимозависимости, функциональная гибкость, самоконтроль, осознание поведения, восприимчивость к групповому процессу и к окружающим, принятие других, толерантность к новой информации, доверие, комфорт, понимание самого себя, роль.

Надличностная направленность. Одно важное различие между терапевтическими и Т - группами, которое было более актуальным на ранних стадиях, чем сейчас, состояло в том, что Т - группы часто имели надличностные цели, тогда как групповую терапию заботили исключительно персональные цели каждого участника. К примеру, целью первой Т - группы, описанной ранее, было содействие Закону о приеме на работу без дискриминации. Другие Т - группы нередко выполняли надличностные задачи повышения эффективности деятельности служащих учреждения. Групповая терапия, с другой стороны, не имела других целей, кроме, облегчения страданий каждого из ее участников.

Обе дисциплины изменили свои первоначальные позиции. Т - группы часто состояли из незнакомых людей, каждый из которых имел высоко - персонализированные задачи, в то время как многие из надличностных целей отделились от Т - групп и вошли в компетенцию деятельности лаборатории человеческих отношений. Психотерапия, в свою очередь, постепенно все более убеждалась в важности надличностных целей нацеленности. Стэнтон и Шварц в 1954 году впервые отметили, что в крупной социальной системе, психиатрической больнице, улучшение или ухудшение конкретного пациента зависело от качеств структуры большой группы. К примеру, если в большой группе существовали стандарты, не допускающие анализа и разбора конфликтов, возникающих с персоналом, то у пациентов повышалась вероятность психотических обострений. Подобного рода наблюдения делались в армии, тюрьмах и в обстановке общин. Постепенно был принят важный принцип психотерапевтического вмешательства: надличностная фокусировка — сплоченность и стандарты большой группы — может способствовать достижению личных целей каждого участника. В действительности, часто даже не приходится выбирать; к примеру, подавляющее большинство терапевтов согласится, что индивидуальное лечение молодого наркомана из низов общества без вовлечения его социального окружения — напрасная трата сил. Аналог этого принципа для малых терапевтических групп был полностью описан в третьей главе при обсуждении сплоченности как лечебного фактора в групповой психотерапии.

Состав группы. По прошествии лет состав групп - встреч и терапевтических групп также приобрел большую схожесть. Психотерапевты уже не занимались исключительно лечением людей с основными психическими проблемами. Возрастает число несомненно адаптированных людей с незначительными жизненными трудностями, обращающихся к психотерапии. Это явление обусловлено следующими факторами: возросшее принятие и понимание обществом института психотерапии, вызывающее любопытство представление о психотерапии в средствах массовой информации, а также повышение благосостояния и возрастание количества свободного времени, результатом которого стало движение вверх в иерархии потребностей. Многие же пациенты наоборот обратили внимание на группы встреч, особенно такой их вариант, как марафон по уикндам, как на возможность осуществления интенсивной психотерапевтической программы. Либерман и Гарднер изучали участников нескольких центров роста и сообщили, что 81% из них проходили психотерапию в прошлом или проходят в настоящее время. Более того, используя такие критерии, как количество стрессов, симптоматология и причины обращения за помощью, они обнаружили 70% участников обращались за помощью в амбулаторные психиатрические клиники. В самом деле, по наблюдениям Роджерса, недавно появился новый клинический синдром — групповая зависимость; эти люди каждый уик - энд проводили в какой-нибудь группе встреч, отыскивая их повсюду на Западном побережье.

Общесоциальные расстройства. Как группа встреч, так и групповая терапия высоко ценят самораскрытие, и содержание раскрываемого поразительно в своей повторяемости от группы к группе. Одиночество, смятение и отчуждение одинаково преследуют и терапевтическую, и Т - группу. Подавляющее большинство индивидов страдают общими расстройствами, глубоко укоренившимися в характере современного западного общества. В Америке прошедшие два десятилетия во многом свидетельствовали о безжалостном распаде социальных институтов, обычно способствующих человеческой близости; продолжительная семейная гармония, единственное за всю жизнь супружество (половина браков в Калифорнии заканчиваются разводом), маленькая, стабильная рабочая группа и домашнее сообщество — все это часть ностальгического прошлого. Культ организованности и порядка стал неуместен для молодежи, часто немногим больше, чем «утренняя воскресная скука», и лавочник по соседству, и семейный доктор стремительно исчезают.

Современная медицинская практика в схожем положении. Подгоняемый продвинутыми медицинскими технологиями, доктор стал квалифицированным ученым. Но какой ценой! Президент Американской ассоциации врачей недавно констатировал: «В будущем семейный доктор вымрет почти так же, как дронт. Когда вас что - то беспокоит, вы отправляетесь в ближайшую больницу для получения экстренной помощи, оказываемой врачами, специализирующимися по профилю вашего заболевания».

При первом обращении вы, возможно, даже не увидите врача. Вашу историю болезни заполнят ассистенты или даже компьютер. Оказание вам помощи может быть частью вступительных экзаменов.

В свое время существование доброго старого джентльмена с умением найти подход к больному было чудесным, но общество больше не может себе его позволить. Современный доктор более квалифицирован, более научно ориентирован, и менее склонен заблуждаться. К сожалению, он часто обезличен. Но люди уже начинают принимать эти перемены, как и другие во всех сферах обслуживания.

Это часть нормальной тенденции в обществе. Во всех сферах сервиса становится меньше заботы об индивиде. В магазинах и ресторанах нас больше не обслуживают так, как раньше. Взаимосвязь между людьми и теми, кто обеспечивает сервис, разрушаются, и их уже нельзя вернуть назад.

Короче говоря, в нашей культуре атрофированы институты, пропагандирующие близость и душевность в отношениях, а их заменители — телевизор, супермаркет, справочные службы, центры помощи — это составляющие одиночества феномена в толпе. Тем не менее, человек нуждается в сохранении душевности, сердечности, теплоты отношений, в стремлении к близости, поддержке — всего того, что группы встреч распространяли почти в астрономических пропорциях за последние несколько лет.

Современный человек отчужден как лично, так и социально; он отделен от своего «Я» и стремится обрести некое чувство идентичности. Процесс следования эталону, посредством которого дети устанавливают свою личностную и половую идентичность, нарушен. Разбитые семьи, спутанная женская роль матери—домохозяйки—деловой женщины; отец, чья профессиональная деятельность закрыта от ребенка или непонятна для него; телевидение как обучающий механизм; отсутствие широких родственных связей — все это способствует нарушению идентичности. Нынешнее поколение является первым в истории, которому нечему поучиться у родителей; фактически скорость перемен такова, что дети могут учиться только что у сверстников, старше их не более, чем на пять лет. Можно только догадываться о последствиях отсутствия идентификационных эталонов. Что это означает для отца, который не может сказать, что его сын — это его продолжение?*

Из - за роста грамотности, образования, влияния средств массовой информации, увеличения количества свободного времени современный человек, будь он пациентом или нет, все больше осознает существование противоречий между его ценностями и поведением. Многие просвещенные люди, считающие главными жизненными ценностями гуманизм, эстетичность, равноправие или интеллектуальность, обнаруживают путем самоисследования, что служение идеалам не является искренним с их стороны; вместо этого они строят свое поведение в целях преумножения, увеличения благосостояния: «обывательский триумвират» материального здоровья, престижа и власти. Результатом осознания этого противоречия может стать всеохватывающая тревожность, самоотрицание и чувство опустошенности, часто порождающие поспешные попытки уклониться от размышлений, насильно заполнив все имеющееся в распоряжении время работой и развлечениями.

Кроме того, разногласие между работой и творческим чувством; подавляющее большинство людей редко переживают ощущения гордости, удовлетворения или результативности своего труда. Разрыв между работником и конечным продуктом, изначальный вред индустриальной революции, продолжает расширяться по мере того, как водоворот технологий втягивает человека в безликую автоматизацию. Эти события приводят к растущему чувству личностной неполноценности. Несмотря на некоторую гордость, испытываемую человеком за достижения его мегагруппы, в основном ощущение личной значимости снижается обратно пропорционально размерам и мощи мегамашины, пользуясь термином Мамфорда, в которой он теряется.

Несмотря на большую или меньшую важность каких - либо из вышеперечисленных проблем для одного члена группы в сравнении с другим, каждый, по всей вероятности, имеет к ним отношение, будь он пациент, студент, делегат, инструктор или терапевт. Все эти факторы говорят о существовании огромных совпадений между группами встреч и терапевтическими группами. Оба типа групп имеют схожесть в целях, видении человека, обе полагаются на похожие механизмы изменений или лечебных факторов, то же и в отношении основных принципов («здесь - и - сейчас», внутри — и межличностная честность, обратная связь, принятие слабости и неуверенности, установление обоюдного доверия, понимание и анализ поведения), а также разделяемых проблем. Очевидно, что группы с таким большим количеством общих свойств могут и должны быть сравниваемыми.

Терапевтические группы и группы встреч: сходство обучающих условий

Изучение групп предположило наличие сходства между терапевтической группой и группой встреч не только в их форме, но и в схожих правилах научения и изменений, применяемых в обоих подходах. Когда результат (как на групповом, так и на индивидуальном уровнях) был скоррелирован с последовательностью событий за время существования группы, появилось несколько заключений, имеющих очевидное отношение к процессу изменений в групповой терапии. К примеру, исследование сделало вывод, что если группы встреч были эффективными средствами личностных изменений, то несколько основных принципов группы встреч необходимо переформулировать следующим образом:

1. «Чувства, не мысли» надо заменить на «чувства, только с мыслями».

2. «Давайте все это подвесим» лучше переделать на «давайте подвесим больше, чем обычно, если группа считает это правильным и если вы можете предложить свои соображения о том, что это значит». Самораскрытие, эмоциональная экспрессивность (как позитивных, так и негативных ощущений) сами по себе не были достаточными для изменений.

3. «Важно дать выход раздражению» на «возможно, и хорошо дать выход раздражению, но настаивать на этом — несомненно, нельзя». Сильное выражение гнева было контрпродуктивным: это не приводило к высоким результатам в познании и, как правило, повышало риск.

4. «Оставайтесь «здесь – и - сейчас» на «здесь - и - сейчас» недостаточно, добавьте личное «там – и - тогда». Наблюдалась большая продуктивность у групп с хорошей гибкостью границ. Несмотря на существенность «здесь – и - сейчас», группы, отличавшиеся податливостью и разрешением другого личного материала (сексуальных проблем, содержания снов, ощущений гордости, счастья, и т. д.), показывали лучшие результаты.

5. «Группы нет, есть только личности» на «групповой процесс создает дифференциацию в получении, хочет того ведущий или нет». Процесс научения подвергался сильному влиянию со стороны таких групповых свойств, как сплоченность, атмосфера, эталоны, и групповая роль отводилась одному индивиду.

6. «Высокий результат требует высокого риска» на «риск в группе встреч значителен и не связан с позитивным ростом». Группы с высоким фактором риска, где происходило большее число несчастных случаев, не давали в то же время высоких показателей. Продуктивными были безопасные группы. «Высокий результат — высокий риск» в соответствии с нашим исследованием является мифом.

7. «Возможно, вам еще неизвестно о приобретенных знаниях, но когда вы соберете все воедино...» на «делайте открытия сейчас, не откладывайте на потом». Бытует мнение, что индивидов за время группового процесса можно взбудоражить («разморозить»), но потом, после окончания группы, они интегрируют свой опыт и выходят из этого более сильными, чем раньше. В наших проектах индивиды, имевшие негативные результаты к моменту завершения группы, никогда не обращались в позитивную сторону, судя по проверке спустя полгода.

Сходства в идеологическом развитии. Области групповой терапии и групп - встреч имеют другую общую черту: современную эклектику в развитии — их растущее разнообразие технологий руководства и идеологических школ. (Вспомним перечень титулов, с которого я начал эту главу.) Современные исследования групп - встреч дают нам возможность понять этот процесс путем рассмотрения методов, с помощью которых ведущие регулируют и оценивают свое поведение. Возьмем, к примеру, применение структурированных упражнений. Каждый ведущий, как было обнаружено, пользовался какими - либо структурированными вмешательствами, некоторые уделяли им значительное внимание. Мы обнаружили, что чем больше упражнений использовалось ведущим, тем выше со стороны членов группы была оценка его компетенции, эффективности и понимания. Более того, участники интенсивно упражнявшихся групп проявляли активность новообращенных, убеждая других присоединиться к группам встреч. Тем не менее, уровень продолжительности сохранения результатов был низким; любые из происходящих перемен оказывались быстротечными (возможно, из - за того, что события группы не являлись продуктом деятельности самих участников). Ведущие в то же время не подозревали об ухудшении результатов; они были убеждены в энтузиазме, с которым члены группы принимали предложенные действия.

В этом месте необходимо сделать обобщение относительно основы самооценки ведущего. Распространенное заблуждение состоит в уравнивании «потенциала» и «результативности». Есть общепринятое мнение, что группа встреч обладает значительным «потенциалом», поскольку она почти постоянно обеспечивает эмоциональную нагрузку, интенсивность переживаний. Участников это, как правило, «трогает»: они находят группу встреч волнующим опытом. (Фактически, неотъемлемым свойством эмпирической группы, является требование от особенно неумелого или докучливого ведущего скрывать свои качества.) Кроме того, как показывают результаты эксперимента, «потенциал» не означает «эффективность»; наиболее «потенциальные» (самые интенсивные, самые эмоциональные) группы не обязательно бывают агентами изменений.

Таким образом, ведущий встреч часто заблуждается относительно эффективности своей группы и даже, когда добивается хороших результатов, может приписывать успех ошибочным факторам. В основном ведущие групп - встреч (как успешных, так и неэффективных) склонны переоценивать свой личный вклад: непосредственное воздействие на каждого из участников в группе, специализированные приемы, свое умение стимулировать, испытывать, обращаться к интуиции, помогать участникам в осознании чувств, выражении эмоций, поддержании связи с телом. Кроме того, существует множество психосоциальных факторов, сильно влияющих на результат и порой действующих за пределами осведомленности ведущего. Чтобы достичь успеха, необходимо, на некотором уровне, принять во внимание эти силы и заставить их служить терапии. К примеру, рассмотрим роль, занимаемую участником в группе. Одна роль, в которой участник показывает высокую активность и влиятельность и в глазах остальных проявляет поведение, гармонирующее с ценностями группы, является высоко-коррелирующей с позитивным результатом. Другая роль, отклоняющаяся от нормы (по определению социометрии), коррелирует с негативным результатом: участник, рассматриваемый другими даже с самого начала группы «вне» ее, практически не имеет шансов извлечь из нее пользу и в то же время с большой вероятностью пострадает от ущерба. Ведущий, намеревающийся достичь успеха, оценивает себя, исходя из этих факторов, и поступает соответственно: он усиливает активность каждого, включая участие в создании критериев, изыскивает способы вернуть отступившего обратно в группу, а также не допускает или останавливает развитие процессов поиска «козла отпущения» и осуждения.

Групповые свойства в равной степени важны в этом вопросе. Преуспевающий ведущий, сознательно или нет, строит группу с высокой сплоченностью, атмосферой гармонии и конструкцией норм, позволяющей собрать хороший урожай (равноправие вместо контроля сверху, гибкость процедурных границ, экспрессивность, неосуждение и т. д.).

Но если ведущие ошибочно принимают потенциал за эффективность, если ошибочно приписывают свой успех не тем факторам, то не трудно понять, почему методы руководства группой встреч так быстро вступили в фазу эклектики, описанную выше. Поскольку существует необходимость в обучении групповому руководству, удачливые и способные ведущие часто основывают образовательные учреждения, в которых они слишком часто преподают методы, кажущиеся ценными им самим, но которые на самом деле могут являться лишь их идиосинкразическими поведенческими характеристиками и не иметь отношения к процессу изменений. У такого ведущего может не получиться передать свое интуитивное понимание и использование в группе потенциала психосоциальных сил. Таким образом, возникает много технически обоснованных идеологических школ, которые подчеркивают свою уникальность, и в то же время не ценят и не акцентируют степень, в которой преуспевающие ведущие используют схожие базовые стратегии в своей работе.

Несмотря на большое совпадение и наличие многих схожих черт между терапевтической группой и группой встреч, мы не должны ошибочно приравнивать одну к другой. Я убежден в существовании некоторых в значительной степени фундаментальных различий этих двух областей.

Группы встреч и терапевтические группы. различия

Предваряя обсуждение, я должен сделать несколько замечаний. Сущность группы встреч или терапевтической группы зависит от целей и приемов ведения. Некоторые ведущие групп - встреч и терапевты, особенно из числа тех, кто охватывает обе области, могут вести свои группы в схожей манере, стирая этим различия между ними, тогда как другие действуют настолько по - разному, что даже неопытный наблюдатель сможет без труда перечислить фундаментальные отличия. Другими словами, расхождения в пределах как сферы Т - группы, так и групповой терапии могут быть сильнее, чем между двумя областями. Во-вторых, расхождения бывают внутренними и внешними. Внешние, или процедурные, отличия необратимы и берут начало из разных обычаев, условий и традиций обеих сфер, не являясь при этом ценными показателями в понимании принципов, лежащих в основе групп. Внутренние отличия, с другой стороны, имеют главное значение и происходят из насущной разницы в целях и композиции двух типов групп. Тем не менее, даже здесь есть место пересечению; многие ведущие групп - встреч и групповые терапевты оспорят разграничения, проводимые мной.

Внешние различия

Окружающая обстановка. Группа встреч отличается от групповой терапии численностью, продолжительностью и физическими условиями. Как правило, она состоит из 10 — 16 участников, которые могут быть абсолютно незнакомы либо связаны обшей работой. Нередко группа встреч бывает частью более крупной местной лаборатории человеческих отношений, длящейся одну — две недели. В этом случае группа обычно встречается 2 — 3-часовыми сессиями один или два раза в день. Обычно участники проводят вместе целый день, и атмосфера группы встреч переходит в другие виды активности. Часто группы встреч собираются, подобно терапевтическим группам, короткими сессиями с продолжительными промежутками между ними. Однако почти всегда существование группы встреч более ограничено во времени.

В отличие от групповой терапии, характер группы встреч отличается непринужденностью и приятностью. Физическая среда приближена к обстановке отдыха, и в обсуждении есть место юмору: в группе встреч чаше можно услышать смех; ведущий во время объяснения конкретных вопросов может шутить, и некоторые из них недвусмысленно утверждают важность для членов группы ощущения хорошо проведенного времени. В группе не только смеются во время встречи, но и уделяют больше внимания роли веселья в жизни каждого участника. Для достаточно хорошо интегрированного члена группы встреч умение играть и наслаждаться отдыхом, предоставляемым его благосостоянием, — это вопрос значительной важности. Для ориентированного на выживание психиатрического пациента веселье занимает менее насущное, более отдаленное положение в его иерархии потребностей.

Роль ведущего. Обычно существует куда больший разрыв между ведущим и участниками в групповой терапии, нежели в группе встреч. Это результат и поведения ведущего, и особенностей членов групп. Несмотря на встречающуюся, как мы уже упоминали, переоценку ведущего как равного себе, в основном участники склонны смотреть на него реалистичнее, чем психиатрические пациенты. Члены группы встреч отчасти из-за более высокой самооценки, а также из - за большей возможности общения между встречами, воспринимают ведущего подобным себе самим, за исключением того аспекта, что он имеет больше навыков и знаний в специализированной области. Большую часть престижа, которым обладает ведущий в группе, ему приходится зарабатывать своими силами. В конечном итоге он начинает обращаться с участниками в подобной манере, временами принимая полное членство в группе, хотя его техническая компетенция продолжает быть задействованной и ценимой.

Часть задачи ведущего группы встреч состоит в том, чтобы передать не только знания, но и свои навыки; он хочет научить участников методам диагностики и решения межличностных проблем. Порой он явно ведет себя как учитель; например, он может, как будто со стороны, прояснять какой-либо момент в теории и давать групповые упражнения, вербальные или невербальные, в порядке приобретения группой познаний. Для членов групп - встреч нет ничего необычного в том, чтобы стремиться к дальнейшему образованию в сфере человеческих отношений и в дальнейшем самим стать ведущими. (Иногда это неблагоприятно сказывалось на дальнейшем успехе, поскольку некоторые участники, не имея необходимых навыков и образования, считали одно или два участия в качестве члена группы достаточным для них обучением, чтобы приняться за собственную карьеру ведущего группы.) Групповые терапевты куда более нереалистично рассматриваются членами групп (см. 6 - ую главу). Отчасти это искажение порождается намеренно загадочным и таинственным поведением терапевта. Он исполняет совершенно отличные от других участников роли, редко проявляя самораскрытие и слишком часто показывая только профессиональные стороны. Редкий терапевт общается или даже пьет кофе с участниками. Тем не менее, отчасти искажение находится внутри самих пациентов и возникает из их надежды на всеведущий образ того, кто действует в их интересах. Они не видят в терапевте простого человека, подобного им, за исключением его специализированных профессиональных навыков; к лучшему или к худшему, ему приписывают архитипичные возможности и могущество целителя. Часто члены группы и терапевт вместе договариваются об определении его роли: ведущий обычно выбирает, по техническим причинам, быть воспринятым нереалистично, и члены группы, из соображений выживания, не дают проявиться настоящей личности. И хотя во время группового процесса роль терапевта может меняться настолько, что становится похожей на поведение участника, он никогда не войдет в группу на положении полноправного участника: он почти никогда не выносит на обсуждение группы свои жизненные личные проблемы; его утверждения и действия продолжают восприниматься как значимые и дальновидные, вне зависимости от их содержания. Более того, терапевт не намерен обучать своим навыкам членов группы; редки случаи, когда участник групповой терапии использует свой опыт для пробы сил в качестве группового терапевта.

Внутренние различия

За пределами общих социальных расстройств. Большинство фундаментальных различий между группами встреч и терапевтическими группами происходит от разницы в структуре. Несмотря на допустимость совпадений в этом вопросе, группа встреч обычно состоит из хорошо функционирующих индивидов, которые стремятся к большей компетенции и росту, тогда как групповая терапия населена людьми, которым часто любой незначительный повседневный стресс доставляет чувство дискомфорта; они нуждаются в избавлении от тревоги, депрессии или от бесплодности и неудовлетворительности внутри - и межличностного существования. Ранее я описывал распространенные социальные расстройства, в меньшей или большей степени поражающие всех индивидов. Однако этот момент часто упускается из виду клинически неподготовленными ведущими групп встреч, а психиатрические пациенты вдобавок имеют набор куда более насущных проблем. Общие социальные болезни вплетены в структуру их личности, но не синонимичны с их психопатологией.

В целях иллюстрации рассмотрим концепцию самоотчуждения — один из распространенных результатов «культурной игры», описанной выше. Согласно формулировке Хорни, использование одного из нескольких приемлемых личностных конструктов требующее отчуждения от своего «Я», есть суть проблемы большинства людей. Она определяет невроз «нарушением взаимосвязи с собой и другими». Однако в то время как концепция «культурной игры» считает самоотчуждение известным феноменом, проистекающим из ритуала ношения внешней оболочки во взрослом мире, Хорни рассматривает его защитным маневром, происходящим в ранние годы как реакция на основные беспокоящие препятствия из-за серьезной дисгармонии во взаимоотношениях родитель — ребенок. Ребенок сталкивается с проблемой взаимодействия с родителями, слишком втянутыми в собственные невротические конфликты, чтобы воспитывать его и воспринимать как самостоятельную личность со своими собственными потребностями и потенциалом. В соответствии с механизмом защиты, ребенок отвлекает свою энергию, которая могла быть в других условиях посвящена задаче реализации своего настоящего «Я», на построение и реализацию идеализированного «Я» — того, кем индивид чувствует необходимость стать ради выживания. Далее Хорни продолжает обрисовывать комплексное развитие индивида в отношениях взаимосвязи между его идеальным «Я», потенциальным «Я» и действительным «Я», но не это нас сейчас волнует. Важным моментом является то, что раскол происходит в ранние годы жизни и глубоко влияет на все аспекты последующего развития. Индивид пытается на протяжении всей жизни создать себя в форме идеализированного (и недосягаемого) «Я», разрабатывает труднодостижимую систему удовлетворенности, базирующуюся на идеализированных характеристиках, уничтожает в себе противоположные тенденции, испытывает ненависть к себе, когда противоречия между идеализированным и действительным «Я» кажутся особенно большими, и развивает всеобъемлющую сеть требований к окружающему миру и запретов для себя. В свете далеко заходящих последствий этих процессов, влияющих на невротическую личность, может показаться нереальной польза, исходящая от короткой группы встреч, в частности 12 - часовой группы (шесть занятий по два часа), объявление о которой появилось в газете под заголовком «Мужество быть настоящим», в котором планировалось «...справляться с такими проблемами, как объяснение различий между обманом и подлинностью своих «Я», а также других...»

Возвращаясь к центральному вопросу, факт наличия у пациентов и не пациентов многих общих проблем не должен затмить собой точку зрения, что у пациентов, по определению, существует дополнительная и куда более глубокая основа для своего отчуждения и дисфории.

Ориентация на научение. Одна из основных задач группы встреч — приобретение межличностной компентенции — требует определенной степени межличностных навыков, которыми большинство психиатрических пациентов не обладает. Ведущие групп встреч обычно делают уверенные предположения относительно своих участников: они должны уметь передавать и принимать сведения о поведении своем и членов группы с минимумом искажений; они должны, выражая точную информацию и будучи готовыми к восприятию обратной связи, обладать относительно высокой степенью самоосознания и самовосприятия. Более того, участвующие должны сами желать межличностных изменений. Они должны иметь позитивные устремления, проявлять созидательность в отношениях с другими участниками, а также должны верить в фундаментальную конструктивную позицию со стороны других, формируя единую, основанную на обоюдном доверии группу. Участники должны быть готовы, получив обратную связь, подвергать сомнению прежние взлелеянные взгляды на самих себя («размораживание»), а также быть готовыми экспериментировать с другими позициями и поведением, которые могут заменить старые, менее успешные формы.

Следовательно, участвующие должны осуществлять перенос этих поведенческих форм из ситуации групповых занятий в межперсональные в своей «обычной» жизни. Необходимы также дополнительные навыки; к примеру, Аргирис замечает:

«...если индивид учится более открытому выражению гнева или любви, ему может понадобиться развивать новый навык общения с индивидами, которых может задевать подобная открытость. Следовательно, ему важно узнать, как выражать чувства таким образом, чтобы свести к минимуму вероятность задеть кого - то с риском принятия последним позиции защиты, создав этим потенциально травмирующую ситуацию».

Такие внутри - и межперсональные предпосылки, которые большинство ведущих групп встреч считает само собой разумеющимися в своих участниках, являются, что характерно, сильно дефицитными атрибутами в обычном психиатрическом пациенте, имеющем, как правило, пониженный уровень самооценки и самосознания. Установленные групповые задачи повышения межличностных способностей часто воспринимаются как несовместимые с личными целями облегчения страданий. Их первоначальная реакция на других чаще основана на подозрительности, нежели на доверии, и, что важнее всего, их способности подвергать сомнению собственную систему убеждений и отважиться испробовать новые формы поведения серьезно ослаблены. Фактически невозможность учиться на новом опыте составляет средоточие главной проблемы невротика. Взяв для иллюстрации классический пример, рассмотрим исследование Анной Фрейд пациента по имени Патрик, который во время бомбежки Лондона в 1943 году был разлучен с родителями, и в результате у него развился невроз навязчивых состояний. В эвакуационном центре он стоял один в углу и монотонно говорил: «Мама придет и наденет на меня пальто и рейтузы, она застегнет молнию, наденет шапку...» и т. д. Патрик, в отличие от других детей, не мог использовать в центре способность к научению. Он оставался в изоляции от взрослых и детей, не строил каких - либо других взаимосвязей, которые помогли бы ему справиться со страхом и позволили бы продолжить свой рост и развитие социальных навыков. Скованное компульсивное поведение давало Патрику в той или иной степени облегчение, предотвращая панику, но настолько связывало его энергию, что он не мог оценить ситуацию и предпринимать адаптивные действия.

Невротическая защита не только мешает проверке и разрешению сути конфликта, но проявляет характерную для нее генерализацию, распространяясь по всей жизненной сфере индивида. Обобщение может происходить прямым или косвенным образом. В прямом проявлении, как бывает с травматическими неврозами или неврозами военного времени, пугающая ситуация принимает увеличивающиеся размеры. К примеру, фобия, относившаяся к определенному виду средств передвижения, может расшириться до любого вида транспорта. Непрямое воздействие, как в случае с маленьким Патриком, выражается в создании препятствований к исследованию своего физического и межличностного окружения и развитию потенциала. Возникает порочный круг, поскольку неадекватная межличностная техника порождает дальнейший стресс и может мешать формированию удовлетворительных взаимоотношений.

Важно отметить, что индивид с невротической защитой оказывается в закрытой позиции; он не открыт для обучения и в основном ищет не роста, а безопасности. Аргирис прекрасно это излагает, когда дифференцирует «ориентацию на выживание» от «ориентации на компетенцию». Чем более индивид компетентно ориентирован, тем более восприимчив и податлив. Он становится «открытой системой», способной использовать свой опыт в дальнейшем развитии межличностной компетенции. В другом случае в порядке выживания индивида больше беспокоит самозащита. В процессе использования защитных механизмов он отдаляется, искажает или критикует окружающее.

Это, в свою очередь, делает индивида более закрытым и менее поддающимся влиянию. По мере усиления замкнутости его адаптивная система все более контролируется внутренней системой. Но, поскольку внутреннюю систему составляют множественные защитные механизмы, в поведении будут отсутствовать функциональные или экономичные тенденции. В конечном итоге поведение становится компульсивным, повторяющимся, побуждаемым изнутри и заметно дисфункциональным. Индивид превращается в «закрытую» систему».

Ориентированный на выживание индивид как не дает, так и не принимает точной обратной связи; предоставленный самому себе, он создает такой опыт, который послужит укреплению его защитной позиции. К примеру, он может проявлять особенную восприимчивость к обратной связи, подтверждающей разумность и обособленность его замкнутости. Подобным образом обратная связь по отношению к другим может иметь окраску его ориентации выживания: он может быть куда более озабочен созданием в остальных определенного отношения к себе, нежели передачей точной информации.

Людям не свойственна полная открытость или закрытость; они могут быть закрыты в специфических областях и открыты в других. Не существует, как мы уже выяснили, таких фактов, как большая закрытость участников групповой терапии по сравнению с членами групп - встреч. Представьте на мгновение огромный масштаб и многообразие видов терапевтических групп; возможно, например, что принадлежащие к состоятельному классу участники аналитической группы в Манхэттене так же хорошо интегрированы и согласованы, как члены средней группы встреч. Ярлык «пациента» часто совершенно произвольно бывает следствием просьбы о помощи, а не потребности в ней. (Возможно, что, назвав однажды индивида пациентом, терапевт инициирует самореализующееся пророчество: ожидание и невольное укрепление пациентом подобного поведения делает его скорее закрытым, нежели открытым.) В основном, однако, групповая терапия состоит из индивидов с ориентацией выживания, а не компетенции, и которые, следовательно, не готовы пользоваться преимуществами возможностей обучения межличностным отношениям в группе. Участники групповой терапии не могут с легкостью следовать простой установке группы встреч быть открытыми, искренними и доверчивыми, в то время как они переживают чувства подозрительности, страха, недоверия, раздражения и ненависти к себе. Большая часть работы состоит в преодолении этих плохо адаптированных межличностных позиций настолько, чтобы помочь пациенту начать конструктивное участие в группе. Джером Франк попал в точку, сказав примерно следующее: «..терапевтические группы так сильно

стараются, отучая пациентов от старых шаблонов, что тут же приучают их к новым». Соответственно в терапевтических группах задача приобретения межличностной компетенции идет рука об руку (и временами тянется далеко позади) с задачей устранения неадекватных защитных реакций.

Различия в раннем и позднем. Таким образом, существуют два внутренних различия между терапевтическими и Т-группами, оба происходящие от состава и целей групп. Во - первых, участники групповой терапии находятся в абсолютно другом состоянии готовности обучаться. Во-вторых, разделяя с членами групп - встреч многие аспекты известных социальных расстройств, тем не менее, каждый из них имеет глубокий раскол в пределах собственной личности, объясняемый только историей ее развития. Каждому участнику необходима помощь в понимании формы, иррациональности и неадекватности смысла его поведения. Этот тип исследования возможен только в высоко сплоченной, основанной на взаимном доверии группе с четким формированием терапевтических критериев. В известном смысле, эта работа начинается в точке, где кончается большинство групп - встреч. Развитая межличностная чувствительность и комуникативность, могущие быть целью группы встреч, являются хорошим средством интенсивной групповой терапии. Франк, одновременно признавая свою переоценку предназначений толкования, заметил: «Терапевтическая группа достигает максимальной полезности в тот момент, когда перестает быть полезной Т - группа».

В таком случае, групповая терапия отличается от группы встреч ранней и поздней стадиями. В раннем периоде ее начало более мучительно и трудоемко. Участники групп встреч могут чувствовать вначале беспокойство; они попадают в незнакомую ситуацию, где потребуется проявить несмотря на с известную долю риска. Тем не менее, за спиной у них имеет место относительно высокий уровень самооценки, а также запас профессиональных и межличностных успехов. С другой стороны, психиатрические пациенты начинают групповую терапию с опасений и подозрений. Самораскрытие становится бесконечно более угрожающим перед лицом убежденности в собственной никудышности и безнадежности. Процесс происходит медленнее; перед группой встают межличностные проблемы, одна неприятнее другой. Группе встреч, помимо прочего, нечасто приходится иметь дело с раздраженным параноиком, или с суицидально-депрессивным пациентом, или со склонным к отрицанию пациентом, относящим все свои жизненные проблемы на счет супруга, или с индивидом, находящимся в хрупком, пограничном с шизофренией состоянии, или с легко впадающими в панику участниками, постоянно угрожающими покинуть группу. Терапевт, в отличие от инструктора, вынужден постоянно модулировать объем конфронтаций, самораскрытия и напряжения, допустимых в группе.

В позднем периоде групповая терапия отличается разными сроками окончания группы для каждого из участников. В сравнении с группой встреч, которая неизменно заканчивается как одно целое и обычно в предопределенное время, групповая терапия продолжается для каждого, вплоть до достижения его личных целей. В самом деле, как указывает Франк, одна из причин травматичности групповой терапии в том, что ее задача, «широкое изменение личности», вряд ли имеет какие-то пределы, и, даже больше того, нет ограничений в том, что может, а порой и должно, подлежать обсуждению. Для группы встреч часто бывает достаточно распознать и преодолеть проблемную область; это не годится в групповой терапии, в которой подобные области должны изучаться детально для каждого из вовлеченных участников.

К примеру, на состоящей из двенадцати сессий группе встреч профессионалов в области психического здоровья, которой мне как - то довелось руководить, участники (являвшиеся одновременно моими студентами) испытывали большие трудности в отношении ко мне. Они чувствовали себя встревоженными и подавляемыми мною, старались привлечь мое внимание, преобладающее число комментариев адресовывали мне, переоценивали сказанное мною и питали иллюзии, ожидая от меня слишком многого. Моей реакцией на это была помощь членам группы в распознании своего поведения, искажений и нереальности надежд. Затем я помог оценить влияние нереальности и зависимости их позиции на направление группы и обратил внимание на значение этого феномена в их будущей роли групповых терапевтов. Далее мы обсудили чувства некоторых участников по отношению к более зависимым членам группы: что вы ощущаете, если кто-то в разговоре с вами в то же время пристально смотрит на ведущего. Как только эти задачи были достигнуты, я почувствовал необходимость для группы, прошедшей преграду, продолжать концентрацию на других гранях группового опыта, ибо представлялось абсолютно ясным, что группа могла провести все оставшиеся сессии, пытаясь наиболее полно разрешить спорный вопрос лидерства и авторитарности. Я помог перевести внимание группы в другое направление, не затрагивающее спорного вопроса, — к примеру, их эмоции относительно молчания и кажущейся невовлеченности троих участников, иерархия в группе и общий вопрос компетенции и конкуренции между участниками, всегда являющийся призраком огромных размеров в группах встреч работников психической сферы. В групповой терапии ведущий мог бы подойти к тому же спорному вопросу другим образом, с другим целевым смыслом. Он стимулировал бы пациентов, особенно остро чувствующих конфликт в этой области, к подробному обсуждению их чувств и фантазий по отношению к нему. Вместо изыскания способов помочь группе двигаться дальше, он скорее погрузил бы всех в предмет спора настолько, чтобы каждый участник мог понять как свое явное поведение по отношению к нему, так и скрытое, и представить себе пагубные результаты такого поведения. Обладая возможностью посредством намеков помочь участникам в проверке реальности, он скорее попытался бы модулировать согласованность этого поведения так, чтобы допустить формирование и исследование их чувств по отношению к себе. (В шестой главе содержится детальное обсуждение этого вопроса.) Задача прояснения других аспектов групповой динамики, конечно же, неуместна в групповой терапии; единственным поводом к изменению направленности группы может послужить то, что существующий вопрос не является плодотворным для терапевтической работы: либо группа выполнила исследование этой области насколько возможно в настоящее время, либо возникли другие вопросы, требующие немедленного решения.

Подводя итог, можно сказать, что внутреннее основное отличие между группами встреч и терапевтическими группами возникает из расхождений в их составе (и следовательно, целях). В порядке общего правила, психиатрические пациенты имеют другие цели, более глубоко подорванные внутри - и межличностные отношения, а также другую (закрытую, основанную на выживании) ориентацию к познанию. Результатом этих факторов становятся процессуальные и процедурные различия как на ранних, так и на поздних стадиях работы группы.

Групповая психотерапия. Теория и практика

Книга Ирвина Ялома по праву считается классической работой. Здесь сконцентрирован наиболее ценный опыт, наработанный в области групповой психотерапии. В книге приводится наиболее полное описание группового процесса и даются примеры из терапевтической практики. Как опытный психотерапевт определяя лечебный характер групповой деятельности, Ялом подробно освещает работу терапевта с группой, его стратегию и тактику, дает характеристику динамики самой группы и поведения ее членов. Книга предназначена для специалистов в области психотерапии и для студентов означенной специальности. Она будет интересна также широкому кругу читателей, интересующихся проблемами психологии общения и саморазвития.