Эволюция эмоций, — Пол Экман. Попытки обосновать гипотезы культурной обусловленности выражения эмоций

Попытки обосновать гипотезы культурной обусловленности выражения эмоций

Первые пять исследований, которые мы будем обсуждать, были проведены учеными, которые предприняли попытку доказать, что выражение лица частично или полностью культурно обусловлено. Хотя каждый из них обнаружил доказательства влияния культуры на выражение лица, каждый при этом обнаружил и доказательства их универсальности. В методах всех пяти исследований присутствуют погрешности, не позволяющие считать полученные данные убедительными доказательствами существования как универсальных, так и культурно обусловленных видов выражения лица. После того как мы обсудим все пять исследований, мы обратимся к нашим собственным и тем, что провел Изард. В этих двух исследованиях были решены эти методологические проблемы, также были получены более надежные доказательства универсальности выражения эмоций с помощью мимики.

Триандис и Ламберт

Триандис и Ламберт (1958) предъявляли фотографии профессиональной актрисы студентам колледжа в Университете Браун (США), студентам колледжа в Афинах (Греция) и жителям деревни Сфакера на греческом острове Корфу. Все наблюдатели оценивали снимки по шкале от нуля до девяти (по параметрам приятно/неприятно, внимание/отказ от общения, сон/напряжение). На рис. 2 вы видите одно из изображений, которыми пользовались во время эксперимента. Исследователи сравнили оценки трех групп наблюдателей по каждой шкале из трех предложенных и выяснили, что «нет сомнений, что греческие испытуемые, даже если они представляют различные группы населения, оценивают средства выражения эмоций точно так же, как и студенты американского колледжа».

Учитывая сходство, полученное в основном на примере испытуемых из трех групп, Триандис и Ламберт убедились, что в оценках двух групп студентов колледжа (в США и Греции) было больше сходства по сравнению с группой деревенских испытуемых. Исследователи связали эту деталь с тем, что студенты колледжа смотрят кино чаще, чем деревенские жители, и потому чаще видят стереотипные способы выражения эмоций. Еще большее сходство среди студентов колледжа может объясняться тем, что они чаще общаются друг с другом и у них гораздо больше общего.

Рис. 2. Фотография актрисы М. Лайтфут, которую использовали в своем эксперименте Триандис и Ламберт

Учитывая интеллект студентов колледжа и их знакомство с психологическими исследованиями, Триандис и Ламберт одинаково проводили эксперимент со студентами, но совершенно иначе с сельскими жителями (в форме игры, а не в форме теста на способность распознавать эмоции).

Триандис и Ламберт (1958) также выявили различия между студентами колледжа и сельскими жителями насчет того, как они оценивали некоторые изображения.

В греческих деревнях, где проводилось это исследование, существует обычай задиристой перебранки для развлечения - нечто вроде агрессивной игры, где нужно проявлять гнев, но при этом и учиться обуздывать его. Громкие и яростные перебранки - это любимое времяпрепровождение в Сфакере. Поэтому интересно отметить, что существуют существенные различия в том, как оценивалось изображение (см. рис. 2), которое Шлосберг [психолог, который сфотографировал актрису] квалифицирует как «интенсивное переживание чувства гнева во время спора».

По сравнению с группами испытуемых из Афин и Университета Браун сельские жители дали оценку этому изображению как более приятному и менее напряженному. Подобную гипотезу можно применять для учета индивидуальных различий, а также к групповым или культурным различиям.

Такой результат оценок этого изображения не противоречит теории Дарвина об универсальности выражения эмоций. Зато он демонстрирует, какими разными могут быть культуры в том, как они способствуют появлению эмоций, демонстрирующихся с помощью мимики (в данном случае в ходе языковой игры, которая с высокой долей вероятности способствует появлению именно этой разновидности гнева), а также в том, каковы типичные последствия конкретных видов мимики, о чем мы еще не упоминали.

Когда человек испытывает какую-то эмоцию, одним из последствий является изменение мимики (если в этот процесс не вмешиваются правила выражения эмоций). Но существуют и другие последствия, включая физические ощущения, речевое поведение, движения тела, реакции вегетативной нервной системы и разного рода попытки подавить эту эмоцию. Мы (Ekman & Friesen, 1969b; Ekman, 1972; Ekman, Friesen & Ellsworth, 1972) считаем, что многие из этих последствий не являются универсальными, а усваиваются под влиянием социума и разнообразных культурно обусловленных факторов. Когда гнев возникает в определенном социальном контексте, то, например, один человек может привыкнуть проявлять агрессию вербально, другой — нападать физически, еще один будет выражать агрессию в виде едких шуточек, иной ретируется, а кто-то впадет в депрессию и почувствует себя виноватым. С этой точки зрения эксперимент Триандиса и Ламберта продемонстрировал, что одно из последствий гнева для сельских жителей отличается от его последствий для горожан (такое конкретное проявление гнева приведет не к драке, а будет ассоциироваться с гневом понарошку, игровой формой гнева).

Еще одно различие между культурами, которое обнаружили Триандис и Ламберт, было, по их собственному признанию, трудно интерпретировать. У греческих участников эксперимента (студентов колледжа и сельских жителей) проявилась тенденция оценивать изображения, которые они сочли неприятными, как в большей степени выражающие внимание и напряжение по двум другим шкалам, а у американских студентов рейтинги, выражающие внимание и напряжение, были выше для изображений, которые они сочли приятными. Мы согласны, что этот результат трудно интерпретировать; он может, вероятно, отражать различное отношение людей к эмоциям.

Однако это открытие, как и некоторые другие полученные данные, можно подвергнуть сомнению, поскольку во время эксперимента использовались образцы эмоций, выраженных на лице одного и того же человека. Требования к количеству изображений разных людей, которые используются во время эксперимента, гораздо более строгие, если исследователь ставит целью выявить культурные различия (по сравнению с исследованиями, цель которых — выявить доказательства универсальности). Строгость требований в отношении наблюдателей следует прямо противоположному принципу; здесь к исследователю, который считает, что он получил доказательства универсальности, должны предъявляться более жесткие требования, чем к тому, кто стремится получить результаты, доказывающие культурную обусловленность мимики.

Давайте проясним эти моменты, применяя их к исследованиям Триандиса и Ламберта. Если интерпретировать выражение лица одного человека как способ передачи одной pi той же эмоции в разных культурах, то мы знаем, что это выражение лица имеет в этих культурах похожее значение (и неважно, насколько необычным может быть этот человек). Иначе чем, кроме вмешательства высших сил, можно было бы объяснить то обстоятельство, что человек может придумать себе такое выражение лица, какое станет понятным представителям различных культур, которые мы сравниваем между собой? Даже если это чрезвычайно одаренная актриса, данный аргумент не потеряет своей силы. Для того чтобы все представители культур могли понять выражение лица актрисы и связать его с одной и той же эмоцией, эмоциональное значение этого выражения лица должно быть понятным в разных культурах. Заметьте, мы сказали понятным, а не универсальным. Если в разных культурах по-разному интерпретируется выражение лица одного человека, можем ли мы тогда прийти к выводу, что все виды выражения эмоций на лице культурно обусловлены? Нет, поскольку у человека могут быть какие-то особенности. Анатомические особенности могут ограничить возможности актрисы выразить какие-то чувства (что даже представители ее собственной культуры не смогут ее как следует понять). Или у нее могут быть психологические комплексы, которые мешают выражать какие-то конкретные эмоции (у нее будут то появляющиеся, то исчезающие выражения эмоции или неполные проявления эмоций с помощью мимики) — они могут быть понятны ее землякам или другим женщинам, но не представителям иной культуры. Или у нее могут проявляться культурно обусловленные мимика, эмблемы, а не выражение эмоций (эти эмблемы могут быть понятны в одной культуре, а в другой нет). (Например, моделируя одно выражение лица, актриса может подмигнуть, а для другого показать язык. И если наблюдателям надо будет выбирать из списка эмоций, где перечисляются такие слова, как «счастье», «грусть», «гнев», «страх», «удивление», «отвращение», то они, скорее всего, выберут слово «счастье» для фотографии, где актриса подмигивает, и слово «гнев» для той, где она показывает язык, даже если эти эмблемы с участием лица не передают никаких эмоциональных состояний.) Или актриса, позируя для снимка, иллюстрирующего другую эмоцию, может неосознанно изобразить смешанные чувства (две эмоции или больше) — и этому дадут различные интерпретации в разных культурах.

Интерпретируя полученные данные в эксперименте Триандиса и Ламберта с учетом этих соображений, мы не можем знать, были ли обнаруженные ими различия между греками и американцами связаны с особенностями изображения этой женщины на фотографиях. Мы можем сомневаться не только в надежности сведений в отношении культурно обусловленного выражения эмоций с помощью мимики, но и тех данных, которые указывают на универсальные выражения эмоций. Помните, Триандис и Ламберт обнаружили, что в общем и целом греческие наблюдатели даже из сельской местности приписали те же эмоции лицам на фотографиях, что и американские наблюдатели, несмотря на некоторые различия. Можем ли мы сказать, что это и есть доказательство нашего утверждения об универсальных проявлениях эмоций в мимике? Необязательно, поскольку здесь мы сталкиваемся с гораздо более жестким требованием для доказательства гипотезы об универсальности по сравнению с гипотезой культурной обусловленности. Это требование связано с тем, что есть возможность визуального контакта между представителями разных культур (это позволяет перенимать друг у друга культурно обусловленные виды мимики). Если представители двух культур общаются друг с другом или у них есть доступ к одним и тем же визуальным ресурсам, например телевидению, художественным фильмам, журналам с фотографиями, произведениям искусства и иллюстрированным книгам для детей, то они могут научиться выражать эмоции с помощью тех видов мимики, которые изображены на этих иллюстрациях. Именно суровый взгляд Джона Уэйна с экрана телевизора, а никакая не история эволюции, может сформировать способность представителей разных культур узнавать такой взгляд друг у друга! Выражения эмоций на лице в этом случае будут не универсальными, а просто общими для тех, кто имел доступ к одним и тем же визуальным ресурсам. У культур, визуально изолированных друг от друга, был бы совсем другой их набор. Греческие испытуемые Триандиса и Ламберта, даже из сельской местности, не были в достаточной мере визуально изолированы для того, чтобы с помощью полученных от них данных можно было делать утверждения об универсальности эмоций. Мы увидим, как эта проблема возникает почти во всех исследованиях, обзор которых предлагается.

Кюсельоглу

Использование изображений лица в эксперименте, проведенном Кюсельоглу (1970), на первый взгляд может стать способом обойти сложности, которые ассоциируются с применением изображения лица лишь одного человека, но в самих этих рисунках тоже заключается проблема. Кюсельоглу демонстрировал студентам колледжа в США, Японии и Турции 60 изображений выражений эмоций на лице, выполненных в технике кроки, на которых были представлены четыре положения бровей, три типа изображения глаз и пять типов положения рта. На рис. 3 изображены элементы, с помощью которых он придумывал свои 60 картинок. Испытуемых (принадлежащих к разным культурам) попросили оценить изображения эмоций на этих лицах по 7-балльной шкале (решить, насколько применимы к ним 40 описаний эмоций). Кюсельоглу (1970) пришел к выводу, что «некоторые статичные черты лица в наибольшей степени привлекают внимание в выражении конкретной эмоции, а некоторые нет. Некоторые из этих привлекающих внимание характеристик выражения лица являются общими для представителей разных культур и отражают то, что, похоже, является универсальным в области коммуникации с помощью мимики, а другие, похоже, являются специфическими для конкретной расовой или культурной группы. Иными словами, видимо, существует некий мимический код, использующийся в коммуникации аффективного значения, которое в значительной степени, хотя и не полностью, является общим для представителей различных культур».

Хотя на схематических изображениях лиц не передаются индивидуальные особенности человека, такие изображения совсем не обязательно имеют отношение к выражению эмоций с помощью мимики. Вопрос в том, представляют ли они большинство или некоторые варианты выражения лица, возникающие, когда есть движение мимической мускулатуры лица, или это просто фантазия художника? Изображают ли они разные виды выражения лица, которые не могут возникнуть в силу анатомических причин, или просто редко появляются?

Рис. 3. Схематические изображения элементов лица, с помощью которых создавались стимулы в экспериментах Кюсельоглу

Сравнение изображений лиц, которые предъявлял Кюсельоглу, с теми, которые были представлены в исследованиях ученых, попытавшихся описать или все возможные варианты изображения эмоций на лице, или непосредственно связанные с конкретной эмоцией (Birdwhistell, 1970; Blurton Jones, 1972; Ekman, 1972; Ekman, Friesen & Tomkins, 1971; Hjortsjo, 1970; Grant, 1969), демонстрирует, что в коллекции из 60 изображений очень мало таких, которые существуют в действительности. Более того, комбинируя изображение каждой позиции бровей с каждой формой рта, Кюсельоглу получил изображения лиц, которые не могут возникнуть в силу анатомических причин. Мы утверждаем, что между четвертым и третьим изображениями лиц в коллекции Кюсельоглу есть такие, которые в реальной жизни никогда появиться не могут. Это вполне могут быть такие изображения, по поводу которых его наблюдатели, предположительно во всех трех культурах, не смогли дать единодушных оценок (так как в реальной жизни подобные лица им никогда не встречались).

Многие из анатомически возможных выражений лиц передают скорее смешанные эмоции, чем единичные. На лице могут возникнуть мимические движения, относящиеся только к одной эмоции, которая передается с помощью положения бровей, глаз и нижней части лица, или они могут отражать две или более эмоций одновременно, комбинируя элементы одной эмоции (которые передаются с помощью положения бровей, движений мышц лба или глаз) и элементы другой эмоции (в нижней части лица).

Рис. 4. Пример единичной и смешанных эмоций. Фотография слева вверху показывает единичную эмоцию, которая выражает удивление, фотография справа вверху— единичную эмоцию страха. Два нижних снимка иллюстрируют смешанные эмоции (страх-удивление). Слева снизу выражение лица представляет комбинацию удивления, которое выражено с помощью движений рта, со страхом, который передается при помощи положения бровей, лба и глаз. Справа снизу выражение лица представляет комбинацию удивления, которое выражено с помощью положения бровей и лба, со страхом, который передается с помощью положения рта (© Пол Экман)

(На рис. 4 изображаются две единичные эмоции и два проявления смешанных эмоций.) Единичные эмоции являются универсальными, но мы убеждены, что разные культуры отличаются друг от друга специфическими комбинациями эмоций, которые в них часто встречаются.

Этот довод может объяснить, что происходит с чувствами в эксперименте Кюсельоглу: некоторые выражения эмоций можно интерпретировать одинаково в разных культурах, а другие в каждой культуре по-разному (если в первом случае наблюдают за проявлениями единичных эмоций, а во втором — за проявлениями смешанных). Наш последний комментарий к исследованию Кюсельоглу гласит: почти как во всех других исследованиях, связанных с распознаванием эмоций, в нем не присутствует феномен визуальной изоляции среди представителей сопоставляемых культур. Его доказательства универсальности должны рассматриваться как предположения, а не в качестве обоснованных выводов.

Дики и Ноувер

Дики и Ноувер (1941) провели первое оценочное исследование выражения лица, в котором сопоставлялись суждения представителей различных культур. Ученые стремились выявить культурно обусловленные различия и пришли к выводу, что дети из мексиканских школ интерпретировали специально отснятые изображения проявлений эмоций на лице двух американских актеров более точно по сравнению со школьниками из США. Точное описание изображений в их эксперименте предполагало выявление испытуемыми эмоции, которую изображал актер. Исследователи обнаружили, что в большинстве случаев мексиканцы дали более точные описания изображений, чем североамериканцы. Лучшие результаты мексиканских детей объяснили тем, что они каждый день могли воспринимать более яркое выражение эмоций, свойственное их культуре. Универсальность некоторых видов выражения эмоций исследователей не интересовала, хотя другие ученые (например, Винаки, к работам которого мы вскоре обратимся) именно в этом ключе интерпретировали полученные результаты. Мы убеждены, что, проведя анализ собранных ими данных, нам удалось обнаружить свидетельство культурных различий в гораздо меньшей степени по сравнению с тем, что утверждали авторы этого опыта pi другие исследователи. Давайте обратимся к их исследованию.

Дики и Ноувер предъявляли школьникам из США и Мехико фотографии, на которых актер изображает 11 эмоций, а также 11 снимков с теми же эмоциями в исполнении актрисы, и предлагали соотнести эти фотографии с конкретной категорией эмоций. Полученные результаты показали следующее: 1) практически во всех случаях наиболее распространенные оценки для каждого изображения эмоций на лице и у мексиканцев, и у североамериканцев были одинаковыми; 2) в ряде случаев мексиканцы чаще, чем североамериканцы, давали правильный ответ (когда определяли эмоцию актера). Например, для изображений гнева 69 % американцев выбрали слово «гнев», а мексиканцы выбрали его в 86% случаев.

Итак, в обеих культурах самые распространенные оценки эмоций совпадали, но большее количество правильных ответов предоставили мексиканцы. Хотя Дики и Ноувер подчеркивали второй вывод, мы хотели бы заострить внимание на первом, поскольку из него следует, что выражение эмоций на лице одинаково в обеих культурах. Тот факт, что большее количество мексиканцев дали точные ответы, объясняется, как предполагают авторы, влиянием культуры: если мексиканцы более экспрессивны, то они должны быть более внимательны и привычны к проявлениям эмоций с помощью мимики. Хотя обе культуры могут различаться тем, насколько точно люди интерпретируют выражение лица, тем не менее для тех, кто действительно понимает выражение эмоций, они обозначают одно и то же в разных культурах. Идея об универсальности эмоций оказалась бы под угрозой, если бы были получены результаты исследований, в ходе которых большинство мексиканских испытуемых интерпретировали бы какое-то изображение как гнев, а североамериканские обозначили бы его как грусть, страх или какую-то другую эмоцию. Но этого не произошло.

Вывод Дики и Ноувера о культурном различии как факторе, обусловившем различие в результатах выполнения задания мексиканцами и североамериканцами, можно поставить под сомнение по двум причинам: 1) они использовали изображения эмоций на лицах только двух людей (а как мы уже объясняли, должен использоваться более широкий набор изображений, если мы стремимся получить достоверные доказательства культурной обусловленности выражения лица); 2) различия в точности оценок могут не относиться к эмоциям. Изучение 11 видов изображения эмоций на лицах включают шесть чувств, которые другие исследователи квалифицируют в качестве эмоций и которые считаются таковыми всеми остальными учеными, поставившими цель определить, какие эмоции можно распознать, наблюдая за выражением лица. Это счастье, грусть, гнев, страх, удивление и отвращение. Дики и Ноувер также включили в список такие редкости, о которых не упоминают другие исследователи (любовь к Богу, твердость духа, желание найти ответ на вопрос и т. д.). Когда мы проанализировали полученные ими результаты, отделив их от эмоций и отношений, то обнаружили еще больше различий, как мексиканцы и североамериканцы оценивали отношения по сравнению с эмоциями.

Винкельмайер и другие

Винкельмайер, Экслин, Готтхейл и Паредес (1971) недавно провели эксперимент, в ходе которого предприняли попытку доказать, что мексиканцы (по сравнению с североамериканцами) менее точно оценивают выражения лиц североамериканцев (хотя они не процитировали Дики и Ноувера, пришедших к противоположному выводу). Винкельмайер и другие ученые знали о данных, которые свидетельствовали об универсальности выражения эмоций (мы скоро будем это обсуждать), но интерпретировали наши исследования и работы Изарда как узкое, конкретное исследование. Только «ярко выраженные, стереотипные проявления эмоций» являются универсальными, утверждали они. Если демонстрировались спонтанные, более привычные выражения лица, наблюдатели из разных культур должны по-разному оценивать их. Винкельмайер и другие ученые также считали, что показ киносъемки с демонстрацией разных видов выражения лица с большей степенью вероятности порождает культурно обусловленные различия в их восприятии по сравнению с демонстрацией неподвижных изображений проявления эмоций с помощью мимики (фотографий). По непонятным причинам они считали, что записи, отражающие процесс последовательного развития или формирования выражения лица, например видеозапись, выявят больше различий в его оценках у представителей разных культур по сравнению с результатами, полученными при демонстрации снимков, на которых изображена эмоция, достигшая своего максимального выражения.

В своем исследовании Винкельмайер и коллеги предъявляли 33 студентам-психологам из США, 31 британскому студенту, изучающему медицину, и 36 мексиканским студентам, изучающим медицину, видеозапись без звука (были засняты 10 здоровых женщин и 10 женщин, страдающих шизофренией, которым рассказали одну счастливую историю, одну грустную и одну историю, связанную с гневом). Результаты получились самые разные, и они лишь частично подтверждали их ожидания по поводу различий между представителями разных культур.

Независимо от того, была ли женщина, эмоции которой оценивали, здорова или страдала шизофренией, не было выявлено никаких различий между испытуемыми из США, Великобритании и Мексики. Когда оценивались только данные, полученные при наблюдении женщин, страдающих шизофренией, снова не было выявлено никаких различий между представителями США и Великобритании, но эти данные были более точны, чем те, которые предоставили испытуемые из Мексики. Можно задаться вопросом, а было ли это последнее открытие связано с культурными различиями, как утверждали авторы, или с тем, что студенты-психологи лучше, чем студенты-медики, подготовлены к восприятию человеческих эмоций.

Хотя эксперимент Винкельмайера не был ограничен суждениями лишь одного или двух людей, в нем возникали проблемы со способом анализа суждений наблюдателей. Они могли выбирать только из трех эмоций (счастье, грусть и гнев). Отличить счастье от других эмоций было настолько проще (ср. Ekman, Friesen & Ellsworth, 1972), что необходимо получить более серьезные результаты, чем это простое различие. Винкельмайер и коллеги представили итоги своих исследований таким образом, что невозможно понять, заключалось ли различие между мексиканскими, британскими и американскими испытуемыми в том, что они легко распознавали счастье как эмоцию, отличая ее от гнева и грусти, или в том, что им труднее удавалось отличить гнев от грусти. Еще более серьезная проблема с представлением данных этого эксперимента заключается в том, что ученые не показывают, зависели культурные различия между испытуемыми от того, насколько точно они оценивали эмоции (может быть, например, большая часть американских испытуемых была точнее, чем мексиканцы, но в обеих группах конкретное выражение лица оценивалось большинством наблюдателей как проявление одной и той же эмоции), или от категории оцениваемой эмоции. Как мы указывали при обсуждении открытий Дики и Ноувера, лишь второй результат (когда, например, выражение лица, которое интерпретировалось в одной культуре как гнев, в другой как страх) мог бы противоречить утверждению о том, что некоторые виды выражения эмоций с помощью мимики являются универсальными.

Напрашивается вывод, что в силу невысокой достоверности результатов и из-за того, что не удалось проанализировать собранные данные достаточно информативно, исследование Винкельмайера с коллегами весьма неоднозначно.

Винаке

Это последний исследователь работы, которого мы хотели бы обсудить. Винаке полагал, что выражение эмоций с помощью мимики зависит от культуры, но признавал, что не в состоянии этого доказать. Он находился под влиянием исследований Клинеберга, Дики и Ноувера. Более того, он полагал, что расовые различия во внешности связаны с различиями в мимике. Он (Vinacke, 1949; Vinacke & Fong, 1955) получил оценочные суждения того, что принимал за спонтанное выражение эмоций на лице (при съемке скрытой камерой изображений белых pi азиатов из журналов и групп представителей белой расы, китайских и японских студентов в Гавайском университете). Его открытия показали, что различия между этими тремя расовыми группами настолько незначительны (в том, что касается оценок лиц представителей белой расы и выходцев из Азии), что их практически невозможно отличить друг от друга. Таким образом, все группы испытуемых обычно единодушны в оценке выражения эмоций с помощью мимики, хотя и в разной степени.

Винаке объяснил, что ему не удалось выявить культурные различия, потому что все его испытуемые активно контактировали друг с другом, а от этого культурные различия стирались. Также он считал, что совершил ошибку, используя изображения спонтанного выражения эмоций (если бы он задействовал специально подготовленные изображения лиц, выражавших эмоции, то ему бы удалось выявить культурно обусловленные различия). Это парадоксальное замечание, так как Винкельмайер и другие ученые выдвигали как раз противоположный аргумент в пользу применения изображений спонтанного выражения эмоций в качестве доказательства того, что оценки проявления эмоций являются культурно обусловленными.

(Когда мы завершим обсуждение оценочных исследований, то перейдем к непростому вопросу о выборе между заранее специально отснятыми и спонтанными изображениями выражения эмоций с помощью мимики, а также о возможных последствиях этого выбора для кросс-культурных исследований, связанных с оценкой эмоций.)

Выводы

Все эти пять исследований выявили доказательства универсальности восприятия эмоций, а четыре из них также предоставили доводы культурных различий в оценке выражения эмоций. Мы убедились, что существование различий между культурами не противоречит мысли о том, что существуют универсальные виды выражения эмоций. Никто не предоставил данных о том, что выражения лица, которые интерпретировались как одна и та же эмоция большинством наблюдателей, принадлежащих к одной культуре, считались бы иной эмоцией представителями другой культуры. Зато доказательство существования культурно обусловленных различий в интерпретации эмоций заключалось в том, что не только выражение лица «считывается» похожим образом у представителей разных культур (это является основной мыслью), но и контекст выражения эмоций, последствия выражения эмоций, оценка проявления смешанных эмоций и степень точности оценки могут быть различными в разных культурах.

Хотя эти исследования свидетельствуют скорее в пользу идеи Дарвина, а не против нее, в них не были выявлены данные, которые бы убедительно доказали либо универсальность, либо культурную обусловленность выражения эмоций с помощью мимики. В них не была определена универсальность эмоций, поскольку никто из наблюдателей не изучал культуры, изолированные от визуальных контактов с другими культурами. В этих экспериментах наблюдатели, скорее всего, имели возможность перенять друг у друга шаблоны выражения эмоций с помощью мимики или могли усвоить некий их набор из доступного визуального источника, например из кинофильмов. В экспериментах не удалось выявить различий между культурами, поскольку или испытуемым предъявлялось ограниченное количество изображений лиц, или из-за противоречий во время исследований, или потому, что стимулы представляли собой проявление смешанных эмоций.

Пол Экман(Paul Ekman)

Эволюция эмоций