Эволюция эмоций

Попытки продемонстрировать универсальность выражения эмоций

Обратимся к исследованиям, которые недавно проводились в странах с высоким уровнем культуры, нашей исследовательской группой и Изардом. Мы работали независимо в одно и то же время, но не знали о результатах друг от друга до того момента, пока исследования не были почти завершены. Все мы были под влиянием теорий мимики Томкинса (1962, 1963). Все внесли усовершенствования в методологию по сравнению с предыдущими исследованиями. Было задействовано множество изображений человеческих лиц, произведено сравнение многих культур, а выражения лиц были подвергнуты тщательному отбору, чтобы предотвратить использование проявлений смешанных эмоций или снимков, где не изображался аффект. Как мы увидим, полученные данные надежны и убедительно свидетельствуют в пользу того, что выражение лиц является универсальным, тем не менее оно не может считаться всеобъемлющим, поскольку изолированные культуры, не имевшие визуального контакта с другими культурами, не были изучены. Эту проблему в конце концов решили в ходе оценочных исследований, которые проводила наша исследовательская группа и затем полностью воспроизвела независимая группа исследователей для того, чтобы провести оценку выражения эмоций с помощью мимики у изолированных дописьменных культур, не имевших визуального контакта с другими культурами, проживавшими в Новой Гвинее.

Экман и Фризен: исследование письменных культур

Мы (Ekman, 1968; Ekman, Sorenson, & Friesen, 1969; Ekman, 1972) провели эксперимент, в ходе которого студентам колледжа (представителям пяти письменных культур: Японии, США, Бразилии, Чили и Аргентины) предъявлялись фотографии, на которых были изображены эмоции с помощью мимики. При подготовке исследования мы считали, что самый главный вопрос — как отобрать изображения лиц, которые должны предъявляться испытуемым. Мы отказались от процедуры отбора, которой пользовались предыдущие исследователи. Мы полагали, что просто коллекция образцов эмоций в исполнении актеров (как у Триандиса и Ламберта, а также Дики и Ноувера) или спонтанных выражений лица (как у Винкельмайера и др. и в исследованиях Винаке), скорее всего, может содержать изображения смешанных эмоций. Это предположение было основано на теории (Ekman & Friesen, 1967, 1969а,b), что смешанные эмоции возникают чаще, чем единичные, независимо от того, позирует человек специально для получения изображения эмоций или демонстрирует эмоции спонтанно (интерпретация смешанных эмоций в разных культурах будет различной). Еще одна процедура отбора фотографий, которую проводил Изард, заключалась в том, что он демонстрировал представителям других культур лишь те изображения лиц, оценки которых испытуемыми в США были одинаковыми. Мы отказались от такой процедуры, потому что и в этой коллекции могут присутствовать изображения смешанных эмоций (в этой ситуации наблюдатели из одной культуры могут отреагировать не на одну, а на несколько эмоций, а наблюдатели другой культуры могут выделить какую-то одну из смешанных эмоций). Еще одна причина, по которой мы не проводили отбор изображений на основании их оценок, заключалась в том, что в наборе изображений могли оказаться эмблематические выражения эмоций, которые в одной культуре можно было бы интерпретировать, а в другой нет. Важно применить такую методику отбора, которая позволяла бы включить только выражения эмоций или хорошие изображения симулированных эмоций, но исключить при этом смешанные эмоции и эмблемы.

Элемент новизны в процедуре отбора изображений, который мы применили, состоял в том, что мы смотрели на изображения эмоций, которые передавались с помощью мимики, и отбирали их в соответствии с нашей таксономией мимических движений, каждое из которых ассоциировалось с определенной эмоцией. Хотя саму теорию мы опубликовали лишь несколько лет спустя (Ekman, Friesen & Tomkins, 1971), на момент исследований мы уже разработали полное теоретическое описание универсальных видов выражения лица для каждой единичной эмоции.

Мы изучили около 3000 статичных фотографий (дабы каждая содержала определенное положение мимической мускулатуры или складок на лице, которые мы ассоциировали с конкретной эмоцией). В набор вошли практически все фотографии, которые использовались в исследованиях с 1930 по 1966 год, когда мы завершили отбор снимков (Engen, Levy & Schlosberg, 1957; Frois - Wittman, 1930; Tomkins & McCarter, 1964), также мы подготовили коллекцию фотографий душевнобольных (Elman & Friesen, 1968). Обе коллекции содержали фото специально демонстрируемых и спонтанных изображений эмоций с помощью детей и взрослых. Для того чтобы определить, какая эмоция передана на фотографии (если она там вообще присутствовала), мы не рассматривали намерений человека, который был изображен на фотографии, а также не учитывали, как предыдущие наблюдатели оценивали это изображение. Зато мы соотносили каждую фотографию с описанием мышечных движений, таксономию соответствия которых эмоциям составили. Мы нашли много фотографий, передающих счастье, грусть, отвращение, гнев, но мало изображений удивления и страха. В основном нам попадались изображения смешанных эмоций — страха и удивления. Наша коллекция состояла из 30 изображений 14 различных людей (были представлены все 6 эмоций).

Мы решили изучать шесть эмоций (счастье, грусть, гнев, страх, удивление и отвращение), которые выбрали все предыдущие исследователи, стремившиеся выяснить, какие эмоции можно распознать, наблюдая за выражением лица (Woodworth, 1938; Pluchik, 1962; Tomkins & McCarter, 1964; Osgood, 1966; Frijda, 1968; подвергнуто повторной оценке в исследованиях Ekman, Friezen & Ellsworth, 1972). Логака нашего эксперимента не требовала от нас никакого финального вывода, существуют ли шесть, четыре или девять универсальных способов выражения эмоций. Наша цель — доказать, что существуют одинаковые способы выражения эмоций с помощью мимики независимо от влияния культуры (это гораздо важнее, чем просто различать такие эмоции, как счастье и горе). Наблюдателям каждой из изучавшихся нами культур выдавали список слов на родном языке и давали задание соотнести какое-то из слов с каждым изображением (для изображения отвращения использовались два слова — «презрение» и «отвращение»).

Если выражение эмоций с помощью мимики абсолютно специфично для каждой культуры или если наша теория выражения эмоций на лице была несостоятельной, то представители различных культур по-разному соотнесут обозначения эмоций с их изображениями. Результаты, приведенные в табл. 1, убедительно доказывают универсальность выражения эмоций с помощью мимики. Данные таблицы показывают, что выражения лица, которые восприняты как проявление какой-то конкретной эмоции большинством испытуемых (представителей одной культуры), были точно таким же образом интерпретированы большинством представителей других культур. Таблица также показывает очень высокий процент одинаковых ответов при оценке изображений представителями каждой культуры. На рис. 5 изображены снимки людей, которые мы использовали в исследовании, и как они оценивались испытуемыми каждой из пяти культур.

Таблица 1. Оценки эмоций представителями пяти письменных культур

^а Экмани Фризен (1971 b ).

^b Таблица составлена таким образом, что можно по отдельности изучать каждую строчку или набор фотографий, которые Экман и Фризен соотносили с конкретной эмоцией, а также сравнивать процент наблюдателей в каждой культуре, которые идентифицировали эти лица как иллюстрацию ожидаемой эмоции.

В этом эксперименте нас также интересовал вопрос, различаются ли оценки интенсивности эмоций в разных культурах. Мы рассуждали так: хотя разные эмоции везде воспринимаются одинаково (будь то страх, гнев, отвращение и др.), суждения об их интенсивности в разных странах могут быть различными (например, гнев может восприниматься как незначительный, средней степени интенсивности или крайней степени). Подобные вариации можно предсказать в культурах, которые отличаются тем, насколько открыто эмоции проявляются в повседневной жизни. Например, если верить культурным стереотипам, то в Латинской Америке эмоции проявляют менее сдержанно, чем в США. Тогда американцы будут считать крайней степенью выражения эмоции такую, которая для жителей Латинской Америки будет умеренным выражением.

Рис. 5. Оценки эмоций в пяти письменных культурах

Для того чтобы проверить, так ли это, мы попросили представителей четырех культур (кроме Японии) составить рейтинг интенсивности предъявляемых в эксперименте эмоций по семибалльной шкале (от легкой степени интенсивности до самой крайней степени выражения). Мы не выявили никаких существенных различий между культурами в оценке интенсивности эмоций согласно этим рейтингам. Корреляции между США и Латинской Америкой были близки к идеальным: .93 для Чили в сравнении с США, .96 для Бразилии — США и Аргентины — США. Среди испытуемых из стран Южной Америки корреляции были такими же высокими.

Изард: исследования письменных культур

Эксперимент Изарда (1968, 1971), направленный на изучение оценки эмоций в разных культурах, был практически таким же, как и наш, за исключением того, что он выбирал и демонстрировал изображения лиц американцам и использовал лишь те из них, которые получили одинаковые оценки. Ученый использовал изображения, для которых позировали взрослые мужчины и женщины, демонстрировавшие эмоции, которые в США обозначались как интерес-воодушевление, удовольствие-радость, удивление-шок, огорчение-горе, отвращение-презрение, гнев-ярость, стыд-унижение, страх-ужас. Этот список из восьми эмоций был составлен на основе теории Томкинса (1962) о первичных аффектах. Студентам колледжа, представлявшим каждую из изучаемых культур, выдавали список из восьми пар слов, обозначавших эмоции (пару составляли два слова, обозначавших низкую и высокую интенсивность эмоции), а затем предлагали выбрать ту пару слов, которые наилучшим образом подходили в качестве описания выражения лица на изображении. В табл. 2 видно, как в девяти письменных культурах были проведены оценки, которые практически всегда были одинаковыми (весьма серьезное доказательство того, что выражение лица интерпретируется похожим образом независимо от того, какова культура или родной язык человека).

Таблица 2 также демонстрирует существенно более низкий процент одинаковых оценок среди африканских и японских наблюдателей (по сравнению с остальными группами). Возможно, эти различия объясняются трудностями самого эксперимента, а не культурными различиями. Только у африканцев тест не проводился в их родной стране и на их родных языках.

Таблица 2. Оценки эмоций в девяти письменных культурах

^a Изард (1971).

^b См. комментарий к табл. 1.

Это были представители различных народов Африки, которые говорили на разных языках, учились в Париже и тест проходили на французском языке. Более низкий процент одинаковых ответов может объясняться языковой проблемой. Переводчики считали, что при переводе названий эмоций на японский язык было много неточностей и архаизмов. Когда мы взяли фотографии, которые использовал Изард, и заново перевели названия этих эмоций на японский язык, процент одинаковых ответов был гораздо выше по сравнению с теми, которые получил Изард.

Независимо от того, что у японцев процент одинаковых ответов был ниже, а на ответы африканцев повлияло то, что они отвечали не на своем родном языке, основной результат исследований Изарда должен быть признан положительным (он был похож на полученный нами). У народов, обладающих письменностью, выражение лица ассоциируется с одними и теми же эмоциями. Если какое-то выражение лица представители одной культуры квалифицируют как гнев, то его точно так же оценят представители других культур, обладающих письменностью. С остальными эмоциями то же самое (об этом свидетельствуют и наши исследования, и те, что провел Изард).

Как мы постоянно указывали, есть одна проблема — визуальный контакт. Если мы хотим интерпретировать наши результаты как убедительное доказательство того, что выражения лица универсальны, мы, как и Изард, должны признать, что наши открытия могут быть ограничены тем, что мы демонстрируем изображения лиц тем людям, которые имеют доступ к одинаковой визуальной информации и у которых сходные виды мимики. А вот у тех, кто визуально изолирован друг от друга и у кого не было доступа к СМИ (где тиражируются одни и те же виды мимики), выражения лиц могут существенно отличаться. Хотя это и казалось невероятным, но данный аргумент был предъявлен Бердвистеллом (1967) — одним из сторонников гипотезы о том, что универсальных способов выражения эмоций не существует1. Единственным способом получить веские доказательства существования универсальных эмоций было доказать, что люди, которые визуально изолированы от остального мира, интерпретируют выражение лица точно так же, как и представители письменных культур. Тогда будет получен доступ к общему источнику, который не связан с общими для всех видами выражения лица, и можно будет сделать вывод, что Дарвин был прав, утверждая, что способы выражения эмоций на человеческом лице универсальны.

Экман и Фризен: исследование дописьменных культур

Состоялись четыре эксперимента. В нашем первом исследовании, проведенном в 1967 году (Ekman, Sorenson & Friesen, 1969), мы демонстрировали фотографии лиц с изображениями эмоций представителям двух дописьменных культур (в Борнео и Новой Гвинее). Мы столкнулись с трудностями в проведении процедуры оценки, когда наблюдателю предъявляется фотография и дается задание выбрать слово, обозначающее эмоцию или категорию эмоций из предложенного списка. Эти люди не умели читать ни на одном из языков, попросить их запомнить список слов, которые перед предъявлением каждого изображения им бы снова и снова зачитывал экспериментатор, казалось трудоемким и утомительным делом, а для испытуемого затруднительным. Также возник вопрос, знали ли мы достаточно хорошо языки этих народов, чтобы точно передать эмоцию каким-то одним словом на их родном языке.

Наши результаты хотя и были похожими на те, что мы получили при исследовании культур, обладающих письменностью, были значительно менее убедительными. Количество одинаковых оценок среди представителей этих культур было низким в отношении большинства эмоций, а по некоторым вообще отсутствовали. Была ли причина в трудностях с процедурой оценки? Или это происходило оттого, что, приступив, наконец, к исследованию культур, изолированных от других, мы столкнулись с фундаментальными культурными различиями средств выражения эмоций с помощью мимики? Этот вопрос во что бы то ни стало нужно было решить, потому что в течение следующего десятилетия практически не останется народов, которые будут визуально изолированы от культур, обладающих письменностью. Это была практически последняя возможность изучить изолированный народ, чтобы ответить на вопрос, сформулированный Дарвином.

Убедившись в том, что именно проблемы с заданием по оценке привели к несостоятельности полученных нами результатов, мы вернулись в Новую Гвинею год спустя, сформулировав новое оценочное задание. Мы считали, что оно должно было решить проблемы, с которыми мы столкнулись в прошлом году. Процедура была построена на типе задания, которое впервые применил Дэшиелл (1927), изучая способность маленьких детей распознавать эмоции, выражаемые с помощью мимики. Наблюдателю предъявляли не единственную фотографию с изображением лица и инструкции для выбора нужного слова, а два или три снимка и давали задание выбрать подходящий под описание истории с изображением эмоции. Простые истории, которые с большой степенью вероятности вызовут ассоциации с конкретной эмоцией (а не их сочетанием), были придуманы после первого знакомства с жителями Новой Гвинеи. На рис. 6 представлены три изображения и три разные истории.

Рис. 6. Когда человеку давали задание, то предъявляли все эти три изображения. Испытуемому читали вслух только одну историю и предлагали выбрать подходящую фотографию.

Страх: она одна дома, в деревне больше никого нет. В доме нет ни ножа, ни топора, ни лука со стрелами. Дикий кабан стоит в дверях дома, женщина смотрит на него и очень боится.

Счастье: друзья пришли в гости — и она очень счастлива.

Гнев: она сердится и сейчас начнет драться.

В ходе второго эксперимента мы (Ekman & Friesen, 1971a) работали только с жителями Новой Гвинеи. Испытуемые принадлежали к культурно-лингвистической группе племени форе (юго-западное нагорье Новой Гвинеи). Еще 14 лет назад это была изолированная, неолитическая, материальная культура. Ко времени начала второго исследования многие жители уже активно общались с миссионерами, сотрудниками правительственных учреждений, торговыми представителями и учеными из США. Но нас больше всего интересовали те, кто еще не общался с представителями иных народов. Выбранные для эксперимента испытуемые максимально соответствовали нужным критериям, чтобы можно было убедиться, что на них не оказали влияния контакты с другими культурами. Они никогда не видели кино, не говорили ни на английском, ни на пиджин-английском и не понимали этих языков, они не жили в западных поселениях или в населенных пунктах под контролем правительства, никогда не работали под руководством белого человека. Процедура оценивания ими эмоций происходила с глазу на глаз с исследователем: им предъявляли три фотографии для каждой истории, иллюстрирующей эмоции. В эксперименте приняли участие 189 взрослых мужчин и женщин, а в опытах с использованием двух фотографий для каждой истории — 130 мальчиков и девочек.

В табл. 3 представлены результаты выбора жителями Новой Гвинеи изображения мимики и соотнесения ее с той же самой конкретной эмоцией, что и в исследованиях с представителями культур, обладающих письменностью. Например, в первой строке показатель 92 % у взрослых обозначает, что когда представителям племени форе читали историю про счастье («Друзья пришли к ней в гости — и она очень счастлива») и демонстрировали изображение выражения лица, которое представители культур, обладающих письменностью, оценили как счастливое (и далее как удивление, гнев, грусть или отвращение), то 92 % выбранных обозначений эмоций означали счастливое лицо. Гнев, счастье, грусть, отвращение и удивление (кроме страха) были соотнесены с теми же изображениями, что и у представителей культур, обладающих письменностью. Жители Новой Гвинеи не смогли отличить страх от удивления, возможно, потому что в их культуре страшные события вызывают еще и удивление. Полученные результаты являются убедительным доказательством существования универсальных видов выражения эмоций на человеческом лице.

Таблица 3. Оценочные суждения об эмоциях наблюдателей из дописьменной культуры (племя форе из Новой Гвинеи).

^a Экман и Фризен (1971а).

^b Более высокие показатели у детей, возможно, обусловлены тем, что их просили выбрать из двух, а не из трех фотографий.

^c По недосмотру это задание на дискриминацию не применялось в отношении детей.

В ходе третьего эксперимента мы (Ekman & Friesen, 1971; Ekman, 1972) попросили остальных представителей племени (не принимавших участия во втором эксперименте) изобразить эмоции, которые испытывали люди из читавшихся вслух историй (группе предъявлялись неотредактированные видеозаписи этих людей). Выражение страха интерпретировали как удивление и наоборот (это произошло и с самими представителями племени форе, когда они пытались различить эти два вида мимики представителей белой расы). На рис. 7 изображены некоторые примеры мимики, когда испытуемых просили специально изобразить на лице эмоции.

Рис. 7. Кадры видео, когда представителей племени форе просили изобразить эмоции. Инструкции для изображения вверху слева: «Твой друг пришел — и ты счастлив», для изображения вверху справа: «Твой ребенок только что умер», для изображения внизу слева: «Ты сердишься и сейчас начнешь драться», для изображения внизу справа: «Ты увидел мертвую свинью, которая уже давно здесь лежит» (© 1972 Пол Экман)

Обсуждая результаты, полученные во втором и третьем экспериментах (1971а), мы отметили следующее.

Единственным способом признать несостоятельность этих суждений об эмоциях и исследований, посвященных эмоциям, которые аборигены изображали по нашей просьбе, было бы утверждать, что даже те жители Новой Гвинеи, которые никогда не видели кино, не говорили ни на английском, ни на пиджин английском и не понимали их, которые никогда не работали под руководством представителя белой расы, все равно каким-то образом вступали в контакт с европейцами. Этого хватило для того, чтобы они переняли их выражение лица и симулировали культурно обусловленные, присущие исключительно представителям западной культуры виды мимики, ассоциирующиеся с конкретной эмоцией. Хотя аборигены и могли вступать в подобные контакты с представителями западной культуры, все равно это возражение представляется нам несостоятельным по трем причинам. Во-первых, с учетом критериев отбора испытуемых для эксперимента очень маловероятно, чтобы эти люди могли «усвоить» набор мимических действий до такой степени, чтобы впоследствии не только распознавать их значение, но и демонстрировать их так, словно они были присущи им с рождения. Во-вторых, контакты с представителями белой расы, похоже, не оказали значительного влияния на распознавание аборигенами эмоций, поскольку большинство подвергшихся влиянию западной культуры субъектов [а мы изучали и тех, кто посещал миссионерские школы, а также читал и говорил по-английски] выполняли задания ничем не лучше, чем те, кто с представителями западной культуры не общался. Как и вторая группа испытуемых, они тоже не отличали страх от удивления. В-третьих, местные женщины, которые обычно контактируют с представителями западной культуры меньше, чем мужчины, выполнили задания по распознаванию эмоций точно так же.

Подобные сомнения лучше всего можно было бы развеять, повторив наш эксперимент с представителями другого визуально изолированного племени (предпочтительно с теми, кто еще меньше контактировал с культурами, обладающими письменностью). Именно такое исследование было проведено группой ученых, которые не разделяли мнения об универсальности эмоций. От этого повторное исследование только выиграло, поскольку ученый может не осознавать влияния своего пристрастного отношения на полученные результаты. В оценочном эксперименте исследователь может, например, сам того не осознавая, подсказать испытуемому правильный ответ. Мы предприняли ряд мер, чтобы не допустить влияния нашего мнения на испытуемых, но лучше всего пусть другие исследователи, не разделяющие нашу точку зрения, повторят его.

Карл и Элеанор Хайдеры, антрополог и психолог, скептически отнеслись к нашему утверждению об универсальности эмоций. Когда мы с ними встретились, Карл уже провел исследование в Большой долине у племени дани. Местное население живет в центральном горном районе Новой Гвинеи и говорит на языке папуа, который отдаленно связан с языком форе. Они находятся в 500 милях к западу от племени форе в индонезийской части западной Новой Гвинеи. Это племя перестало пользоваться каменным топором и воевать с соседними племенами лишь в начале 1960-х годов.

Карл и Элеанор сомневались, что племя дани даст такие же оценки эмоциям, изображенным на фотографиях, как и представители других культур, особенно учитывая тот факт, что в языке дани не было обозначения для шести изучаемых чувств.

Хайдеры несколько месяцев работали с нами и осваивали наши методики. Они вернулись в Новую Гвинею в 1970 году и провели эксперимент с племенем дани, которое во многих отношениях напоминало племя форе. Результаты их исследования (Ekman, 1972; Ekman, Heider, Friesen & Heider, готовится к печати) напоминали наши, снова предоставив доказательства того, что дописьменные, визуально изолированные народы интерпретируют практически все базовые эмоции, которые выражаются с помощью мимики, точно так же, как и представители письменных культур. Более того, Эйбл-Эйбесфельд (1970), применив неколичественные этологические методы исследования, собрал много примеров мимического выражения эмоций, которые напоминали полученные нами в экспериментах с визуально изолированными культурами.

Экман и Фризен: исследование спонтанного выражения лица

Прежде чем перейти к последней серии экспериментов, давайте обсудим различия между выражением лица, которое демонстрируют по просьбе экспериментатора, и спонтанным выражением лица. Хотя многие исследователи использовали фотографии спонтанного выражения лица и обнаружили свидетельство существования его универсальности (Winkelmayer et al., 1971; Vinacke, 1949), большинство выбирали снимки, на которых люди специально позировали. Может быть, этот факт опровергает идею об универсальности эмоций или приуменьшает значимость совершенных открытий? Ландис (1924), а позже Хант (1941) утверждали, что фотографии, для которых люди специально позировали, — это социально обусловленный конвенциональный язык, который не имеет отношения к эмоциям. Если они правы, то было бы логично предположить (как они и сделали), что образцы выражения эмоций в разных культурах будут демонстрировать разные виды мимики и распознаваться будут по-разному. Тот факт, что выражения лиц на фотографиях, для которых люди позировали специально, получили похожие оценки в разных культурах pi что не только представители западной культуры поняли жителей Новой Гвинеи, но и жители Новой Гвинеи поняли представителей Запада, позволяет сделать вывод, что либо эти (как предполагалось, конвенциональные) условные виды выражения лица каким-то необъяснимым образом были освоены представителями разных культур, либо Ландис и Хант были не правы, говоря, что выражение лица на фотографиях, для которых люди специально позировали, может служить логической основой для гипотезы, что образцы эмоций должны напоминать спонтанно возникшее выражение лица. Экман, Фризен и Эллсфорт (1972), давая оценку полученным данным, предположили следующее:

Выражение лица на фотографиях, для которых люди специально позировали, напоминает, хотя и в преувеличенном виде, спонтанные виды мимики, которая проявляется, когда правила выражения эмоций заставляют человека сдерживать свои чувства или когда ее не маскируют. Выражение эмоций на лице для создания образца, таким образом, является приблизительным выражением мимического поведения, которое спонтанно возникает, когда люди не очень стараются контролировать выражение своего лица, связанное с интенсивными эмоциями.

Наши недавние наблюдения наводят на мысль, что степень сходства между смоделированными и спонтанными способами выражения эмоций на лице зависит от того, пытается ли моделирующий эти эмоции человек выразить их как эмблему или же как симуляцию (и если это симуляция — то от того, в какой степени ее постарались выразить — в легкой или самой яркой).

Серия экспериментов, о которых сейчас пойдет речь, призвана решить все вопросы, связанные с тем, может ли универсальность выражения эмоций быть ограничена использованием в ходе исследования фотографий, для которых люди специально позировали, в то время как в некоторых экспериментах использовалось спонтанное мимическое поведение. Эти эксперименты проводились тогда же, что и другие исследования, о которых мы здесь рассказывали, но их анализ быт завершен лишь недавно. Перед нами стояли три задачи: во-первых, дополнить другие кросс-культурные исследования, применяя спонтанные, а не заранее подготовленные образцы выражения эмоций; во-вторых, использовать компонентный анализ, непосредственно измеряя конкретные мимические движения, возникающие на лице у представителей двух различных культур (а не оценивать суждения испытуемых о наблюдаемых эмоциях, как в предыдущих опытах); в-третьих, мы решили проверить наше предположение о правилах выражения эмоций и нашу интерпретацию результатов, полученных исследователями, в чьих экспериментах были выявлены культурно обусловленные различия. Наша цель заключалась в обосновании нашей гипотезы, что на результаты, полученные в ходе предыдущих кросс-культурных исследовании, оказали влияние правила выражения эмоций, и в этом эксперименте были продемонстрированы культурно детерминированные виды выражения лица, в тех ситуациях, в которых, как мы предполагали, на испытуемых будут воздействовать эти правила выражения эмоций; кроме того, мы стремились получить доказательства проявления похожих видов выражения эмоций, когда подобные правила на людей не воздействуют.

Мы сравнили мимику испытуемых из Японии и США в двух социальных контекстах, когда человек был один, а также в присутствии другого человека. Нас заинтриговала мысль о привлечении испытуемых из Японии, поскольку существует стереотип, что западному человеку японца не понять. С нашей точки зрения, это может происходить в силу воздействия правил выражения эмоций (это будет очевидно, когда испытуемый из Японии будет находиться в присутствии других людей. А когда он будет один, то предполагается, что у него появится такое же выражение лица, как и у всех остальных). Кроме того, что в одной из заданных нами ситуаций правила выражения эмоций должны были воздействовать на испытуемого в минимальной степени, наша теория также предполагала, что необходимо вызвать одну и ту же эмоцию и у японских, и у американских испытуемых (и чтобы по возможности не возникло действий, из-за которых расшифровать эмоцию будет сложно).

Мы остановили свой выбор на ситуации, в которой испытуемый должен был в одиночестве просматривать разные ролики (вызывающие стресс и нейтрального содержания). Лазарус, Оптон, Томита и Кодама (1966) получили данные о том, что ролики, провоцирующие стресс, вызывают сравнительное вербальное проявление эмоционального возбуждения. Исходя из этого можно предположить, что одна и та же ситуация вызовет одну и ту же эмоцию в обеих культурах. Просмотр ролика представляет собой такую ситуацию, вызывающую у испытуемого возбуждение, и можно предположить, что множество действий не помешает распознать возникающее у испытуемого выражение эмоций на лице. Человек практически не сможет справиться с неприятными эмоциями (разве что он отвернется от экрана); его лицо постоянно будет на виду, а движения мимических мышц не искажены под влиянием речи.

Двадцать пять испытуемых из Университета Васеда в Токио и 25 испытуемых из Университета Калифорнии в Беркли приняли участие в исследовании. Экспериментатор, представитель той же культуры, что и испытуемые, объяснил им, что изучается физиологическая реакция на стресс. Затем к испытуемому присоединили электроды от оборудования (для измерения ритма сердечных сокращений и кожно-электрического рефлекса) и оставили в комнате одного. С помощью скрытой камеры делали видеозапись мимики человека во время просмотра разных роликов (вызывающих стресс или нейтрального содержания). Затем в комнату входил экспериментатор и в ходе беседы выяснял, какие чувства испытуемый испытывал (интервью не прекращалось, пока испытуемому продолжали демонстрировать ролик, вызывающий стресс). Было проведено два исследования: одно — когда велась запись испытуемого, который находился в одиночестве; другое — когда велась запись интервью испытуемого с экспериментатором.

Три минуты видеозаписи испытуемого в одиночестве и реакции на ролик, вызывавший стресс, измерялись по системе FAST (Facial Affect Scoring Technique — техника оценки аффекта, выражаемого на лице. — Примеч. пер.), разработанной нами (Ekman, Friesen & Tomkins, 1971). Суть ее заключается в том, что отдельно исследуется каждое мимическое движение, которое можно наблюдать на лице в движении, и измеряется продолжительность каждого движения (для более подробного знакомства с процедурой измерения, которая применялась во время нашего эксперимента, см. Ekman, 1972).

Показатели корреляции между мимическим поведением японских и американских испытуемых в ответ на просмотр ролика, вызывающего стресс, были чрезвычайно высокими (от .72 до .92 — в зависимости от того, какая зона лица подвергалась сравнению (например, глаза и веки) или же приходило в движение все лицо). На рис. 8 показаны кадры из отснятого скрытой камерой видео. В этом эксперименте применялся компонентный подход для измерения движений мимических мышц и были получены убедительные доказательства, что универсальные средства выражения эмоций с помощью мимики существуют. В выражении лица, возникавшем в качестве реакции на ролик, вызывавший стресс, проявлялось максимальное сходство японских и американских испытуемых во время просмотра ролика в одиночестве.

В ходе второго исследования мы измеряли мимику каждого испытуемого в присутствии представителя его культуры, когда он отвечал на вопросы о чувствах, которые испытывал во время просмотра ролика, вызвавшего стресс. В соответствии с нашей теорией о правилах выражения эмоций мы ожидали, что японцы в большей степени, чем американцы, будут стремиться замаскировать свои чувства с помощью вежливых улыбок. Японцы чаще продемонстрировали положительные эмоции по сравнению с американцами и реже негативные (Friesen, 1972).

Рис. 8. Кадры видеосъемки, на которых запечатлены проявления мимики в соответствии с техникой FAST , интерпретированные как отвращение (японец слева, американец справа) (© Пол Экман)

Таким образом, в этом единственном эксперименте с двумя группами испытуемых мы выявили доказательства универсального проявления эмоций с помощью мимики и культурно обусловленные различия в выражении эмоций. В одиночестве и японские, и американские испытуемые выражали те же самые эмоции с помощью мимики. В присутствии другого человека японцы (предположительно, скрывая негативную мимику) демонстрировали больше положительных эмоций.

В ходе эксперимента были решены три поставленные задачи. Были обнаружены универсальные виды выражения эмоций с помощью мимики, когда мы оценивали спонтанное поведение, что усилило убедительность данных, полученных в экспериментах с использованием фотографий, для которых люди специально позировали. Универсальные средства выражения эмоций были выявлены путем измерения мимического поведения, а не на основе суждений испытуемых о предъявляемых изображениях эмоций. Также была продемонстрирована важность нашей теории правил выражения эмоций, поскольку в экспериментальном контексте мы предсказывали культурные различия, обусловленные попытками замаскировать выражение лица (что и было нами выявлено).

Эволюция эмоций

Мы с детства знаем, что человек произошел от обезьяны. Но, а как же человеческая психология, например, выражение эмоций? Неужели наши эмоции тоже наследованы нами от ближайшего предка? Дарвин утверждал, что мы не можем понять выражение эмоций человека без понимания эмоциональных проявлений у животных, так как наши эмоциональные выражения в значительной степени определяется нашей эволюцией. Доктор Пол Экман анализирует, насколько был прав Дарвин, чем отличаются человеческие эмоции от эмоций животных, и так ли далеко мы ушли от братьев меньших по эволюционной лестнице. И почему базовые эмоции у всех людей похожи, вне зависимости от их расы, национальности и воспитания.