Контрперенос: кляйнианская перспектива

Уход от эго-психологии

Тщательное применение энергетической модели и преобладание теоретической точности над клиническим наблюдением привело ко все более механическому ощущению от практики — или, по крайней мере, от отчетов о работе эго-психологов. Так что в последнее время в этой, по сути механической, установке, кажется, кончился пар!

Некоторые североамериканские аналитики уже давно высказали свое несогласие с моделью ослабления влечений, например Сирлз и Кернберг (Searls, 1959 a, б; Kernberg, 1965). Уход от эго-психологии частично вызван давлением новых взглядов на контрперенос, появившихся вне эго-психологии (особенно в традиции объектных отношений) в 1950-е и 1960-е годы (Wolstein, 1983). Развитие эго-психологии слишком отдалило аналитика от опыта пациента (Kohut, 1982).

С середины 1970-х годов новые теоретические системы пересмотрели понятие контрпереноса (Peterfreund, 1975; Langs, 1976; Klein, G ., 1976; Schafer, 1976). Эти отступления от крайних тенденций эго-психологии, как правило, подчеркивали отношенческий и коммуникативный аспекты психоаналитического сеттинга. С высоты сегодняшних достижений видны два направления: во-первых, психология самости и, во-вторых, интерсубъективный подход.

Психология самости

Умышленно отдаляясь от эго-психологии, Кохут ввел страдающую самость, как «бога из машины» (Kohut, 1971). Психология самости, целью которой было дополнить классический психоанализ концепцией отношений с самостью, продолжала считать контрперенос невротической помехой. Эта помеха нарушает установку психологов самости, состоящую в основном в эмпатическом выслушивании и предоставлении опыта зеркала для нарциссизма пациента. Это контрпереносное зеркало может выполнять две функции: оно конституирует или (а) самость, выполняя для пациента функцию самонаблюдения; или (б) возможность грандиозного слияния с объектом, воспринимаемым как идеальный. Такое зеркало нужно усердно полировать и защищать от загрязнений, а психоаналитик может их внести собственным невротическим контрпереносом. Таким образом, психология самости привнесла новое понимание не-переносных аспектов переживаний аналитика. В то время как пациент разрывается между переносом и терапевтическим альянсом (в свободной от конфликтов сфере Эго), противоречия аналитика — это контрперенос (невротический) и эмпатия. В частности, эмпатия аналитика конфронтирует нарциссическую самость пациента. В психологии самости такая конфронтация считается лечебной даже сама по себе. Она ведет к более открытому, интерактивному стилю работы, который меньше стремится к инсайту и больше — к корригирующему опыту, основанному на эмпатии аналитика (Bacal, 1990).

Критическое сравнение

Существуют четкие критерии сравнения эмпатии в русле психологии самости и того понимания контрпереноса, которое существует в других школах психоанализа.

1) Переживание самости возникает из переживаний другого человека, а не просто из его знания. Это дает контрпереносу своеобразный приоритет в лечении. Во взаимодействии переноса и контрпереноса психоанализ выражает нечто невыраженное и невыразимое — а не просто нечто определенное, но неосознанное. В этом понимании совместного творческого опыта пациента и аналитика психологи самости приближаются к воззрениям британской Независимой группы.

2) Дефициту окружения отдается предпочтение перед конфликтом, и для контрпереноса это подразумевает, что бесконфликтная эмпатия — необходимое и, возможно, достаточное условие для излечения в аналитическом сеттинге.

3) Понятие опыта зеркала также ясно выражено в психологии развития: и у Винникотта, и у Лакана. Роль аналитика как зеркала Кохут называет зеркальным переносом. Как и Винникотт, Кохут считал его благотворным (возможно, всеблагим) опытом для развития самоидентичности пациента. С другой стороны, Лакан считает это необходимым, но пагубным положением, которое общество навязывает еще незрелому младенцу.

Интерсубъективисты

Некоторые аналитики нашли другое решение все той же проблемы эго-психологии — ее механизации. Эти недавние наследники традиций эго-психологии, как и психологи самости, выделяют прежде всего субъекта — субъективность пациента и аналитика. Предъявляемые обществом и возрастающие (наверно, вследствие демократизации) требования равенства в отношениях пациента и аналитика повлияли на концепцию взаимопомощи партнеров. Некоторые аналитики были озабочены тем, что эго-психологии не удалось исследовать влияние наблюдателя на наблюдаемого в психоанализе (Atwood, Stolorow, 1984; Stolorow, Brandchaft, Atwood, 1987). Действительно, иногда кажется, что они продолжают британскую традицию Независимых; правда, иногда (или с другими пациентами) они обращаются и к примитивным механизмам, которые подчеркивают кляйнианцы (Ogden, 1994). Огденовский «интерсубъективный резонанс бессознательных процессов людей, воспринимающих друг друга как субъектов» (Ogden, 1988, р. 23), — это построение, описывающее, как пациент и аналитик — взаимозависимые субъект и объект (в переносе и контрпереносе) — вместе образуют «третий объект», общими усилиями создают аналитического третьего (Ogden, 1994). Опыт аналитика, называемый контрпереносом в самом широком смысле, предоставляет целый комплекс «интерсубъективных» клинических фактов. Они могут представать в виде беспорядочных, как бы направленных на самого себя душевных порывов, телесных ощущений, которые, казалось бы, никак не связаны с анализируемым, или любых других явлений интерсубъективного происхождения внутри аналитической пары (ibid.).

Терапевтическое ударение делается на мысли, что индивидуальная субъективность входит в интерсубъективный контекст. Это возвращает нас к теории Салливана и всей длительной традиции интерперсонального психоанализа (Levenson, 1984; Cushman, 1994). Однако интерсубъективисты придают главное значение в терапии психоаналитическому контексту (контекстом пациента является взаимодействующий с ним аналитик), и в этом их отличие от интерперсонального подхода, который подчеркивает социальный контекст за пределами анализа. Их интерпретации с упором на «здесь и сейчас» также сближают этих аналитиков со всеми британскими школами.

Критическое сравнение

Интерсубъективисты сами по себе довольно неоднородны, но их подход в некоторых аспектах отличается от подходов родственных школ интерперсональной психологии и британских школ объектных отношений.

1) Многие интерсубъективисты в своих исследованиях интерперсонального пространства настаивают на кляйнианском понятии проективной идентификации, но в основном они отвергают роль деструктивности в нем.

2) Интерсубъективисты обычно отбрасывают экстрапереносный, экстра-отношенческий материал ради совместно созданного момента, что контрастирует с кляйнианским пониманием переноса как «тотальной ситуации».

3) Интерсубъективисты отходят от понятия герметического единства личности, столь характерного для индивидуальной психологии, понятия, на котором сосредоточено большая часть психоаналитической практики в большинстве школ.

4) Интерсубъективисты отличаются от интерперсонального психоанализа тем, что уделяют особое внимание терапевтическому «здесь и сейчас» (как в британском психоанализе), а не обращаются к социальному контексту, как Салливан.

5) Интерсубъективисты отходят от постулата психологов самости об отношениях по типу объекта самости.

Эра контрпереноса: Антология психоаналитических исследований

В антологии "Эра контрпереноса" собраны основные работы по одной из наиболее актуальных проблем современного психоанализа. В классических статьях П.Хайманн, X.Ракера, Д.Винникотта и других авторов, в трудах таких современных исследователей, как Г.Этчегоен, О.Кернберг, Дж.Сандлер, Р.Хиншелвуд и многих других, представлены различные подходы к пониманию и использованию субъективного опыта аналитика в психоаналитическом процессе. Несмотря на различие школ и убеждений, все авторы сходятся во мнении, что переоткрытие контрпереноса изменило лицо психоанализа и в части теории, и в области терапевтической техники. Книга адресована психоаналитикам, психотерапевтам, психологам, всем тем, кто изучает психоанализ, интересуется его историей и современным состоянием.