Контрперенос: кляйнианская перспектива

Лакан

Техника Лакана очень оригинальна по сравнению с другими школами психоанализа. Перенос и контрперенос являются одинаково подозрительными. Отношения с другими людьми в интерперсональном поле — это навязывание личности социального. Лакан, как и многие другие, считал, что эго-психология в корне расходится с основными положениями психоанализа. Интерперсональная установка Лакана имела нечто общее с интерсубъективистами. Тем не менее теоретические построения Лакана совсем иные. Лакан занял политически радикальную позицию. Он описал социализацию ребенка как насаждение структурированного символического мира общества на вроде бы первозданную наивность. Он описывает этот процесс как столкновение воображаемого порядка и символического порядка, более всего укрепляемого языком. По мнению Лакана, все это выражается в психоанализе в виде борьбы за власть. Как и в младенчестве, аналитик (родитель) всегда «побеждает».

Лиментани в своем президентском обращении к IPA в 1986 г. привел сравнение Доннета (Donnet, 1979) психоаналитической структуры с материнским телом. Он также процитировал сноску Доннета:

«В одной сноске он рассказывает: «Пациент Лакана ложится на кушетку и начинает: «Наконец-то...». «Хорошо», — говорит Лакан, заканчивая сеанс». Конечно, каждому ясно, что такое поведение аналитика стимулирует, провоцирует анализируемого, мобилизует в нем много энергии, но какое отношение имеет это все к психоанализу? Достойно ли это обсуждения? Хотя мы все знаем, что сами не очень-то уверены, почему назначаем сеансы длительностью по 45 или 50 минут» (Limantani, 1986, р. 236).

Лакан сослужил психоанализу хорошую службу, заставив нас задуматься о жестких доктринах, выдающих себя за психоаналитическую теорию (Spero, 1993). Как утверждает Спиро, нефиксированное и непредсказуемое окончание сеанса является таковым с одной точки зрения, но с другой — это результат вполне естественного развития. С точки зрения пациента, интерпретация дается так же непредсказуемо. Большая часть аналитиков соглашаются с прерыванием сеанса интерпретациями не задумываясь. Вопросы Лакана по поводу восприятия времени, обусловленного длительностью сеанса, указывают на необходимость теоретического обоснования сеттинга. Спиро говорит в заключение, что «временная схема сеанса — это интегральная функция Эго, неявно присутствующая в аналитической оболочке» (Spero, 1993, р. 139).

Младенец осознает себя, только когда начинает осознавать других, а именно осознавать то, что другие осознают его. Лакан назвал это стадией зеркала (Lacan, 1949). Поэтому младенец знает себя только таким, каким его воспринимают и структурируют другие. То же относится и к психоаналитической работе. Пациент повышает свое знание себя только с помощью структурированного знания аналитика.

Лакан старался обходиться без термина контрперенос (Lacan, 1966) по той причине, что он передает взаимодействие пациента в тисках переноса и аналитика в тисках контрпереноса, но в этих отношениях мало равенства (Lacan, 1977; Asian, 1989). Лакана интересовало «желание» аналитика не меньше, чем желание пациента. Как пациент, так и аналитик испытывают желания, характерные для анализа. Среди желаний пациента явно есть такие, которые относятся к примитивному переносу: он хочет быть объектом желания аналитика. Но и у аналитика есть желания. По крайней мере, он желает быть хорошим аналитиком, излечить пациента и, возможно, продвинуть вперед психоанализ. По своей природе аналитик призван обществом быть «тем, кто, как полагают, знает» (le sujet - suppose - savoir) (Lacan, 1949). Это подразумевает деструктивное отрицание того, что знанием обладает и пациент. Лакан взял клинический пример контрпереноса из работы Мани-Кёрла, чтобы показать, какой бессознательный поединок может произойти между пациентом и аналитиком (Lacan, 1991; Money - Kyrle, 1956; Palomera, 1997).

В этом смысле на пациенте сосредоточено удовлетворение желаний аналитика. И аналитик находится в привилегированном положении, так как он потенциально может получить удовлетворение. Следовательно, пациент оказывается отчужден от самого себя в качестве объекта желания аналитика.

Лакан вывел это понимание контрпереноса из классической фрейдовской позиции, что контрперенос — это помеха, которая сказывается непосредственно на пациенте (Lacan, 1951; Muller, Richardson, 1982). Как писал Этчегоен, «перенос начинается в тот момент, когда контрперенос нарушает развитие диалектического процесса» (Etchegoyen, 1991, р. 297). Однако Лакан отверг классический фрейдовский принцип технической нейтральности (Evans, 1996). Как и Хайманн, он признавал, что у аналитика есть свои реакции и что важно, каким образом они вредят пациенту. Однако Лакан считал, что анализ самого аналитика только делает это желание более явным и открытым. В техническом смысле Лакан считает, что образование аналитика на символическом уровне должно заключаться в принятии нового желания, «желания аналитика». Это должно быть некое анти-желание, желание не желать исцеления и т. д., не навязываться пациенту. Этот парадокс, очевидно, проявляется в явной противоречивости ортодоксального желания Лакана избежать навязывания своей могущественной позиции как объекта переноса (желания) и в то же время навязывания аналитическому сеансу совершенно произвольной длительности, которая оказывается полностью в руках аналитика (Spero, 1993).

Критическое сравнение

Несмотря на лакановский тайный язык, полный смешений и каламбуров, многие его интересы сходны с интересами большинства психоаналитиков, хотя ему часто удается их причудливо переворачивать с ног на голову.

1) Лакановское понимание модификации аналитиком несформулированных переживаний пациента напоминает рекомендацию Биона расстаться с памятью и желанием. Многие авторы заметили это соответствие (например, Asian, 1989; Bader, 1994; Barratt, 1994). Однако у Биона идея контейнирования предполагает возможность как творческого результата, так и торжества безымянного ужаса, Лакан же предвидит только последнее.

2) Социальное присутствие личности в символическом мире языка связано только с преследованием. Таким образом, культура психоаналитически неоднозначна, цивилизация сеет раздоры, а словесные интерпретации — это орудие подчинения.

3) Винникотт принял лакановское понимание роли «другого» как определяющего зеркала для ребенка (Winnicott, 1967). Как и Лакан, Винникотт утверждает, что это необходимая фаза развития и функция объекта. Но в противоположность формулировке Лакана, Винникотт подчеркивает ее несложное и благоприятное качество.

4) Подозрительность Лакана по поводу навязанных аспектов характера и, следовательно, неверного восприятия себя (Grotstein, 1994) очень похожа на винникоттовское описание фальшивой самости.

5) Подчеркивание Лаканом когнитивного отличает его стиль от стиля основной массы аналитиков, у которых эмоции становятся энергетической электростанцией желаний или отношений и основным объектом интерпретаций.

Подозрение Лакана, что индивиды подвержены деформации, вызванной доминирующей позицией аналитика, практически исключает всякую профессиональную деятельность.

Эра контрпереноса: Антология психоаналитических исследований

В антологии "Эра контрпереноса" собраны основные работы по одной из наиболее актуальных проблем современного психоанализа. В классических статьях П.Хайманн, X.Ракера, Д.Винникотта и других авторов, в трудах таких современных исследователей, как Г.Этчегоен, О.Кернберг, Дж.Сандлер, Р.Хиншелвуд и многих других, представлены различные подходы к пониманию и использованию субъективного опыта аналитика в психоаналитическом процессе. Несмотря на различие школ и убеждений, все авторы сходятся во мнении, что переоткрытие контрпереноса изменило лицо психоанализа и в части теории, и в области терапевтической техники. Книга адресована психоаналитикам, психотерапевтам, психологам, всем тем, кто изучает психоанализ, интересуется его историей и современным состоянием.