Патопсихология невротических расстройств

Когнитивное оценивание, фрустрационная толерантность и стрессоустойчивость

Известно, что на развитие невротических расстройств влияют не только социальная среда, семейные отношения, генетическая предрасположенность, но и сама личность человека, его отношение к окружающей действительности, его действия в критических (фрустрирующих) ситуациях. Актуальным является изучение того, каким образом человеку удается справиться с жизненными трудностями, совладать с неожиданными негативными событиями, к каким стратегиям прибегают люди, чтобы адаптироваться к ним или предотвратить порождаемые ими эмоциональные нарушения. В связи с этим значимыми становятся параметры когнитивного оценивания, коммуникативной компетентности и толерантности, а также понятия «каузальной атрибуции», «фрустрационной толерантности» и стрессоустойчивости.

Вопросы о побудительных причинах действий и их результатов задаются любым человеком и представляют собой обыденное явление (Х. Хекхаузен). Каждый человек стремится узнать, что и почему происходит вокруг, в особенности если события его непосредственно затрагивают. Как наблюдатели и участники люди не просто фиксируют деятельность других людей в ее внешних проявлениях, таких, как картина пространственных перемещений, но также «воспринимают» или понимают, что собираются делать другие, чего они хотят, что «замышляют».

Х. Хекхаузен поясняет сказанное несколькими примерами. «Пусть кто-то хвалит меня: что это - любезность, лесть или я действительно заслужил похвалу? Продавец расхваливает самый дорогой из всех товаров того же вида: хочет ли он просто сбыть дорогую вещь, или этот товар действительно самый лучший? Случайный знакомый приглашает меня при случае заглянуть к нему домой: что это - простая вежливость, или он действительно будет рад, если я однажды заявлюсь к нему? Выпускник вуза имеет диплом с отличием и поступает на работу: действительно ли он так способен, либо там, где он учился, легко сдавать экзамены? Вопросы об основах мотивации действий (случаи 1-3), причинах результатов действий (случай 4) - не просто проявления интеллектуального любопытства. Неверные ответы на них чреваты последствиями и, в частности, формированием невротического конфликта. Если человек не точно распознает, что собеседник льстит, продавец хочет сбыть товар, а диплом с отличием легко достался поступающему на работу, то от этого будет хуже только ему; волей-неволей он станет причиной будущих недоразумений, на которые возникнет реакция. Часто все это не исключает нежелания расставаться с неадекватным приписыванием причин, потому что подобная атрибуция оправдывает собственное поведение или сохраняет представление о себе и окружающем мире».

В связи с изучением причин неврозогенеза и патопсихологических особенностей лиц с невротическими расстройствами, особый интерес представляет анализ понятий «позиций наблюдателя и локализации причин». Существуют различия в наблюдении и оценке своего или чужого поведения. В этих двух случаях отмечаются не только разные способы наблюдения, но и разный подбор и интерпретация информации. Прежде всего, по теории Х. Хекхаузена, различаются сами источники информации. При внешнем наблюдении внимание человека направлено на протекание чужого действия. Все же то, что происходит в субъекте прежде чем он приступит к действию и в ходе действия, недоступно восприятию. Человек всегда может зарегистрировать внешние результаты наблюдаемого поведения: движения, экспрессивные проявления и речь. Причины подобных поведенческих проявлений он относит к действующему субъекту как к их автору. И поскольку субъект, будучи индивидом, представляет собой нечто константное, то в качестве причин действия он рассматривает устойчивые личностные диспозиции (свойства) субъекта.

Наблюдая собственное действие, индивид видит ситуацию еще и как бы изнутри. Его восприятие направлено на существенные особенности ситуации, на содержащиеся в ней указания, возможности, соблазны и опасности, вообще, на все то, что определяет его поступок. Соответственно и в качестве причин поведения он рассматривает меняющиеся особенности ситуации, а не диспозиции, побуждающие нас действовать так, а не иначе.

Воспринимаемое и даже то, что может быть воспринято в будущем, по-разному членится на фигуру и фон при этих двух позициях наблюдения. При внешнем наблюдении особенности ситуации образуют непрерывный фон, на котором в качестве фигуры контрастно выступает действие субъекта. При самонаблюдении, наоборот, особенности ситуации воспринимаются как фигура на фоне собственного поведения. Уже на уровне восприятия происходит такая организация фигуры и фона, которая предопределяет характер получаемой информации, а тем самым и локализацию причин поведения. Различная локализация причин поведения объясняется также неодинаковым характером и объемом фоновой информации, субъект действия лучше наблюдателя знает, что привело к данной ситуации, - он знает предысторию. Ему известны постепенные изменения и тенденции развития собственного поведения. Наблюдатель, как правило, знает об этом или мало, или ничего. Ему приходится строить свое объяснение на восприятии момента, что исключает в качестве возможных причин внутренние изменения. Наблюдаемое действие выделяется лишь на фоне того, как поступает или поступили бы в этой ситуации другие, то есть все сводится к вопросу о межличностных диспозициях (Nisbett R., Capito С, Legant P., Marecek J., 1973).

Анализируемая проблема восприятия окружающих людей и ситуаций позволяет более точно понять причины нарушения адекватности и точности оценки человеком с невротическими расстройствами намерений и смысла поведения окружающих, особенно участников конфликта.

По мнению большинства психологов, не существует единой теории атрибуции, так же как и не существует набора методических приемов, свойственных только этой теории. При том многообразии способов объяснения людьми объясняющей действительности не вызывает удивления обилие теоретических и методических подходов, сторонники которых пытаются пролить свет на объяснение различных: «Что?», «Как?» и «Зачем?». Практически все современные подходы берут начало в работах Фрица Хайдера. Отправной точкой послужила его появившаяся в 1958 году книга «Психология межличностных отношений». Книга не содержит экспериментальных данных и целиком посвящена теоретическому разбору той психологии здравого смысла обыденного поведения, при которой неискушенный в науке человек объясняет собственные действия и их результаты. Ф. Хайдер различает феноменальное и каузальное описание воспринимаемого. Феноменальным описанием охватывается воспринимаемое непосредственно, каузальным - процесс восприятия дистального объекта, начинающийся с раздражения органов чувств, включающий переработку сенсорной информации и заканчивающийся построением образа данного предмета. Обе формы описания строго не разграничиваются. В непосредственно воспринимаемом нами уже дано нечто большее, чем поверхностный «сколок» явления. В другом человеке мы воспринимаем не только его движения и мимику лица, но и его эмоциональные состояния, желания и мотивацию. Таким образом, уже в восприятии присутствуют «добавки», которые в его завершающих процессах могут и не осознаваться, хотя частично эти «добавки», возможно, выявляются при каузальном анализе. Ф. Хайдер пишет: «При межличностном восприятии наблюдатель, благодаря определенной форме непосредственного понимания, воспринимает людей не только в их пространственных и физических свойствах, но и в таких неуловимых качествах, как их желания, потребность и эмоции».

Каузальным описанием охватывается не только непосредственно данное, но и прошлое, те процессы, которые привели к наблюдаемому состоянию. При этом важную роль могут играть детали воспринятого, хранящиеся в памяти материалы, абстракции, получаемые в результате переработки информации или каких-то более частных процессов. Ф. Хайдер особое место отводит «центральным процессам», порождающим «понятия», с помощью которых интерпретируется воспринимаемое. Важнейшим теоретико-познавательным вопросом психологических исследований является вопрос о степени адекватности, с которой методом интроспекции можно описать частные процессы, определяющие феноменально данное.

Теория атрибуции занимается проблемой того, как люди причинностью объясняют себе явления объективной действительности, то есть они их «каузально атрибутируют». Эта теория призвана разъяснить приблизительно следующее множество вопросов: «Когда и кто по отношению к кому нечто сделал, как, для чего и почему?» Это в особенности относится к области межличностных отношений и существенно значимо для неврозологии.

Таким образом, ясно, что когнитивное объяснение причин (атрибутирование) является частью процесса мотивации, оказывая решающее влияние на поведение человека. При всяком научном объяснении поведения эти процессы необходимо учитывать независимо от того, является ли с позиций научного анализа подобное атрибутирование субъектом действия «наивным», неполным или «ошибочным». Важно одно - что сам субъект считает правильным. Как он приходит к такому выводу, какую информацию использует, как ее обрабатывает - все это составляет предмет теории атрибуции.

Каузальная атрибуция, так же как и логическое мышление, и речевое общение, является полезным звеном всего того, что охватывается мотивацией деятельности. При этом в мотивации деятельности и процессе атрибуции следует различать два противоположных аспекта. Во-первых, атрибуция наряду с другими процессами облегчает переработку информации, получение соответствующих реальности и потому полезных знаний. В этом смысле каждый человек ведет себя, в сущности, так же рационально, как и ученый. Однако, во-вторых, мотивация может искажать процессы атрибуции, поскольку приписывающий причины субъект может, руководствуясь личными интересами, прийти к неправильным или односторонним выводам. В этом отношении каузальная атрибуция, по-видимому, в большей степени подвергается искажениям, чем логические выводы и речевое общение, ведь причины могут локализоваться сколь угодно далеко от непосредственно наблюдаемых явлений, и столь же обширной может оказаться область их поиска.

Процессы атрибуции проявляются в ситуациях, в которых сталкиваются интересы индивидов. Действующий партнер стремится избавиться от жесткого социального контроля; оценивающий, давая нежелательному поведению негативное объяснение, стремится другого вернуть на путь правильного, с его точки зрения, поведения. В этом смысле атрибуции есть процесс регуляции оценок, даваемых друг другу партнерами. В основания действий включаются приписанные им оценки. Область атрибуции оснований каждого действия весьма обширна, так что действующий индивид и его партнер имеют для выбора достаточно много вариантов. Отсюда часто проистекают часто неразрешимые конфликты атрибуций. Однако каждому из партнеров следует делать свои объяснения понятными другому и приемлемыми им. В противном случае индивиды прибегают к метаатрибуции, в которой ставятся под сомнение честность, разумность или даже интеллектуальные способности другого, а тем самым - возможность общения с ним.

Таким образом, каузальная атрибуция представляет собой базовую способность человека понимать и прогнозировать причинно-следственные отношения. Приписывание причин не самоцель, но всякая мотивированная деятельность каузально атрибутируется. Вот почему на каузальную атрибуцию может влиять цель действия, подчиняя ее себе, тем более что обычно область возможных вариантов объяснения достаточно широка. Таким образом, каузальная атрибуция является частью процесса мотивации деятельности. Это особенно справедливо в случае регуляции при помощи атрибуции социальных отношений, а именно при оправдании собственного поведения и возложении ответственности за него на пострадавших партнеров (Х. Хекхаузен).

Когда приходится объяснять собственное поведение, а в этом случае причины собственных действий или действий других лиц оказываются уже не столь безразличными, в особенности если дело касается самооценки, то логико-рациональные правила использования информации могут искажаться в угоду субъективно значимым интересам. Такой мотивационной предубежденностью атрибуции занимаются давно. Особенно ярко она проявляется в случае успеха или неудачи. Она сказывается и на расхождении в перспективах оценки себя и другого, а также на использовании информации о согласованности оценок. Эта предубежденность может отражаться и на прочно усвоенных формах профессионального поведения, например на выученной беспомощности. Она влияет и на осознание нами ответственности и вины.

Фрустрация (от лат. frustratia) - психическое состояние, вызванное неуспехом в удовлетворении потребности, желания.

Состояние фрустрации сопровождается различными отрицательными переживаниями: разочарованием, раздражением, тревогой, отчаянием и др. Необходимыми признаками фрустрирующей ситуации является наличие сильной мотивированности достичь цель (удовлетворить потребность) и преграды, препятствующей этому достижению. Необходимым условием фрустрации является сочетание сильной мотивированности к достижению определенной цели и препятствий на пути к ней. Ф.Е. Василюк (1984) выделяет два важнейших параметра, по которым должно характеризоваться поведение во фрустрирующей ситуации: 1) «мотивосообразность» - наличие осмысленной перспективной связи поведения с мотивом, конституирующим психологическую ситуацию и 2) организованность поведения какой бы то ни было целью, независимо от того, ведет ли достижение этой цели к реализации данного мотива.

Переход ситуации затрудненности в ситуацию фрустрации осуществляется в двух измерениях - по линии утраты контроля со стороны воли, т.е. дезорганизации поведения и/или по линии утраты контроля со стороны сознания, что на уровне внутренних состояний выражается соответственно в потере терпения и надежды. В работе Ф.Е. Василюка «Типология переживания различных критических ситуаций» анализируется вопрос о том, как различные критические ситуации (стресс, конфликт, фрустрация и кризис) могут преодолеваться с помощью разных типов переживания (гедонистического, реалистического, ценностного и творческого). Установлено, что возможны сочетания любого типа переживания с любым типом критических ситуаций. Автор пытается ответить на вопрос: «Навязывает ли человеку сложившаяся в его жизни критическая ситуация определенный тип ее переживания или человек может по-разному переживать одну и ту же ситуацию?» Ф.Е. Василюк пишет: «Из опыта известно, что наряду с «успешными» встречаются и непродуктивные, а то и деструктивные формы переживания критических ситуаций. В обыденной жизни довольно легко отличить «успешное» переживание от «неуспешного», особенно в тех случаях, когда человек творчески и мужественно справляется с настоящим кризисом или, напротив, впадает в уныние от незаметной царапины. Но в психотерапевтической практике приходится преодолевать обыденные очевидности: опыт убеждает, что за «несгибаемым мужеством» порой стоит невротическое игнорирование реальности, а за «незаметной царапиной» - глубокая трагедия.

Поэтому необходим поиск признаков, по которым можно отличать «успешные» и «неуспешные» формы переживания.

Е.И. Кузьмина в работе «Исследование детерминант свободы-несвободы от фрустрации» представляет результаты исследования одного из феноменов личности - феномена освобождения от фрустрации в ситуации взаимодействия с другим человеком. По результатам корреляционного анализа в качестве детерминант свободы от фрустрации выявлен комплекс сформированных в процессе жизнедеятельности качеств, обеспечивающих возможность бесконфликтного и эффективного ощущения процессов рефлексии, переживания и собственно деятельности, без чего невозможно достижение свободы. Среди детерминант свободы от фрустрации Е.И. Кузьмина выделяет: 1) индивидуальные особенности человека - индивидуальные качества мышления: флексибельность и высокий абстрактный уровень мышления; высокая самооценка по фактору свободы; тенденция к импунитивным реакциям; 2) высокие показатели личностных факторов: «конформизм - нонконформизм», «подчиненность - доминантность», «прямолинейность - дипломатичность», «эмоциональная неустойчивость - эмоциональная устойчивость»; 3) акцентуации характера: гипертимность, циклотимность и в сочетании с ними (сопряжены с положительным эмоциональным фоном, достаточно высокой степенью мотивированности на достижение) - эмотивность, экзальтированность, возбудимость. Таким образом, по мнению Е.И. Кузьминой, более свободны от фрустрации люди с высоким уровнем интеллекта, умеющие быстро находить главное и переключаться от незначительного к наиболее ценному в ситуации принятия решения, способные глубоко осознать ситуацию фрустрации, понять ее причины, мотивы деятельности, предвидеть последствия действий, предвосхитить возможные пути поведения и выбрать оптимальный вариант, а также независимые и уверенные в себе, с высоким жизненным тонусом, позитивным отношением к другим. Фрустрационные ситуации не расстраивают их, не «выводят из себя», а служат, скорее, ступенькой на пути достижения целей, что является одной из характеристик самоактуализирующихся личностей. Им не надо искать виновных в случившемся, взывать о помощи, защищаться. Перед ними другая задача: найти конструктивный выход из ситуации затруднения, освободиться от фрустрации - преодолеть ограничения и, возможно, помочь это сделать другим. В результате данного исследования было показано, что: необходимо - упорствующий тип реакции выступает показателем свободы личности от состояния фрустрации; препятственно-доминантный и защитный типы выступают показателями несвободы личности от состояния фрустрации; что импунитивные реакции, свидетельствующие о сформированности установки действовать в соответствии с правилами этики, способствуют беспристрастному поиску конструктивного решения и в сочетании с необходимо-упорствующим типом реакций представляют оптимальный вариант освобождения от фрустрации. Кроме того, между свободой от фрустрации и интеллектуальными качествами (флексибельностью, высоким уровнем абстрактного мышления) существует прямая зависимость: чем больше развита флексибельность мышления, тем глубже и интенсивнее у человека осуществляются процессы осознания, планирования возможных вариантов развития ситуации, рефлексии на деятельность и Я-концепцию; три стороны свободы - рефлексивная, чувственная и действенная - гармонично соотносятся друг с другом. Между свободой от фрустрации и некоторыми индивидуальными особенностями и личностными качествами человека существует связь. Некоторые индивидуальные особенности человека и личностные качества способствуют освобождению от фрустрации. Так, в результате корреляционного анализа обнаружено, что с необходимо-упорствующими реакциями связаны: высокие показатели самооценки по фактору свободы; высокие показатели личностных факторов; тенденция к импунитивным реакциям; акцентуации характера, которые, очевидно, имеют действенную силу в соотношении друг с другом. Высокая ответственность оказалась связанной с импунитивными реакциями.

Л.И. Анцыферова в работе «Личность в трудных жизненных условиях: переосмысление, преобразование ситуаций и психологическая защита» проследила динамику сознания и действия личности в трудных обстоятельствах жизни. Последняя является результатом психической переработки индивидом жизненных невзгод с позиций своей, лишь частично осознаваемой уникальной «теории» мира. Выбираемые человеком для совладания с тяжелыми условиями «техники» жизни обусловлены личностными характеристиками и уровнем психотравмирующего воздействия трудных ситуаций. Психологи, приступившие к изучению личностного пути человека, обнаружили, что на каждом этапе есть свои трудные проблемы и тяжелые события, с которыми субъекты самостоятельно (с большим или меньшим успехом) справляются. С трудными проблемами, бедами и несчастьями люди встречаются в разных сферах своего бытия, на всем протяжении индивидуального жизненного пути. По данным Л.И. Анцыферовой (1994), активность человека по преодолению жизненных трудностей чаще изучается в рамках когнитивно-поведенческой парадигмы, представители которой с позиций внешнего наблюдателя анализируют то, как человек воспринимает и оценивает свои трудности, как связан уровень самооценки с приемами совладания, какими способами можно усилить мотивацию индивида в особо трудных условиях и т.д. Критическими для этих исследований были вопросы о том, почему разные люди весьма различно воспринимают одни и те же ситуации, почему они, обладая примерно равным набором стратегий, выбирают неодинаковые приемы разрешения трудных проблем. Пытаясь ответить на данные вопросы, психологи начали переходить к иной парадигме. Ее представители призывают анализировать сложные ситуации и действия в них индивида с позиций его собственного внутреннего мира, «внутренней реальности». Они исходят из положения о том, что человек на протяжении всей своей жизни строит, перестраивает и достраивает глубоко личностную «теорию» мира, включая и его самоконцепцию. Весь опыт жизни, а также предвосхищаемое будущее закрепляется в мини-теориях в виде систем значений и значимостей, убеждений и ценностей - они- то и регулируют восприятия и представления человека, определяют интерпретацию окружающего мира и действия в нем субъекта. Свою теорию индивид стремится сделать упорядоченной, взаимосогласованной - теорией предсказуемого и понятного мира. Личностной концепции благополучного мира соответствует и концепция себя как удачливого и неуязвимого. Стремясь поддерживать позитивное представление, люди игнорируют неблагоприятную информацию о себе, стараются дискредитировать источник информации, понижающий самооценку, и даже прибегают к разным формам самообмана. Детальные экспериментальные исследования мини-теорий людей, еще не испытавших тяжких травм и несчастий, позволили выявить их сверхоптимистическое отношение к жизни.

Зная такую личностно-мировоззренческую «теорию» человека, можно представить себе, сколь разрушительным будет воздействие на него неожиданного тяжелого события. Не вписываясь в личностную «теорию», негативное событие приводит к разрыву сложившихся систем значений в сознании, к разрушению субъективного жизненного мира. Глубоко укоренившиеся отношения к миру должны быть перестроены. Однако сознание под влиянием сильного аффекта резко сужается, оно концентрируется лишь на негативных аспектах события. В результате человек не способен воспринять те характеристики события и те включающие его связи, которые могли бы помочь ему изменить ситуацию к лучшему. Но лишь сам субъект в силах изменить свою индивидуальную «теорию», сделать ее более реалистичной, переосмыслить выпавшие на его долю несчастья как неотъемлемую часть жизни, а не как незаслуженное наказание судьбы. Основное, чему учится индивид на таких болезненных примерах, - это выработка главной стратегии - антиципировать и предотвращать трудные жизненные ситуации.

Выделяется такая черта «совладающих» личностей, как сензитивность, - повышенная чувствительность к незаметным особенностям ситуаций, к отдаленным ассоциациям, помогающим справиться с трудностями. Уверенные в своих возможностях контролировать негативные события, они воспринимают мир как источник «вызовов», как возможность испытать свои силы. Неудачи не обескураживают интерналов, не снижают их самооценки, а используются в качестве полезной информации, свидетельствующей о необходимости изменить направление поисков решения. Стрессоустойчивость позволяет им сохранить здоровье даже в очень суровых условиях. Принципиально иным выглядит тип личности, избегающий практически преобразовывать опасную ситуацию. По данным Kobasa, у таких людей плохо развито самосознание, слабая структура представлений о себе, они не отвечают на «вызов» судьбы. Пугливые, с недостаточно развитыми процессами когнитивного оценивания, такие личности не считают себя неспособными контролировать окружающий мир. Они предпочитают уходить от тяжелых ситуаций или покорно их переносить, не пытаясь изменить. Не удивительно, что мировоззрение робких, отстраняющихся от мира людей часто окрашено пессимизмом. Избегая вступать в контакты с другими людьми, многие из них уходят в мир фантазий. Одна из главных характеристик, которая мешает им успешно жить в реальном мире, - это низкая мотивация достижения, которую они сами нередко интерпретируют как отсутствие способностей.

Выявление типов личностей, предпочитающих при определенных условиях конкретные «техники» жизни, отнюдь не означает, что именно человек определяет свое поведение в той или иной ситуации. Придерживаются принципов транзакции: свойства личности и особенности ситуации взаимно преломляются. В определенных ситуациях стрессоустойчивость, стойкость, реалистический подход и хорошо развитый механизм когнитивного оценивания позволяют личности гибко выбирать разные стратегии в меняющихся обстоятельствах. В тех же обстоятельствах у личности другого типа мгновенно возникают страх, предчувствие неудачи, сильно снижается мотив достижения - иными словами, человек не может стать буфером или модератором на пути стрессовой ситуации. Оценка ситуации как драматической, очень трудной вызовет не преобразующую стратегию, а уход, акцептацию события и коррекцию ожиданий. Психологическое своеобразие личности обуславливает неоднозначное влияние на нее трудных ситуаций, но ее типологические характеристики создают предпосылки для предсказания поведения и переживаний в условиях стресса и напряжения.

Менделевич Владимир Давыдович

Патопсихология невротических расстройств

Когнитивное оценивание, фрустрационная толерантность и стрессоустойчивость