«Нет» и «да».
О развитии человеческой коммуникации

Введение

При анализе мы никогда не обнаруживаем «нет» в бессознательном...
Фрейд (1925)

Психоанализ как метод исследования использует в качестве своего инструмента коммуникацию, как вербальную, так и невербальную. Этот факт настолько банален, что вряд ли когда-либо открыто упоминался. Удивительно, как мало работ о коммуникации опубликовано психоаналитиками и насколько разрозненны немногочисленные книги и статьи, посвященные этой теме (Kris, Speier, et al., 1944; Kasanin, 1944; Rapaport, 1951; Meerloo, 1952; Mittelmann, 1954; Loewenstein, 1956). Разбросанные в литературе положения большей частью касаются вербальной коммуникации. Первым, кто опубликовал объемную работу о значении изменения позы тела во время аналитического лечения, был Феликс Дойч (1948, 1948, 1952).

Что касается онтогенеза вербальной и невербальной коммуникации, единственными статьями по данной проблеме, попавшими в поле моего зрения, явились статьи Хуг-Хельмут (1919, 1921), Шпильрейн (1922), Куловеси (1939), Шугара (1941), Кристоффеля (1950) и Гринсона (1954).

Самое раннее упоминание данного предмета встречается у Хуг-Хельмут. В ее утверждениях, даже в большей степени, чем в утверждениях Шпильрейн, инфантильному оральному поведению приписываются значения, которые имеет поведение взрослых; эти утверждения либо не подкрепляются наблюдением, либо являются огульными обобщениями для всех младенцев, сделанными на основе единственного изученного случая. Утверждения Куловеси в небольшой статье в равной мере неубедительны и мало чем способствуют нашему пониманию данного вопроса.

В отличие от этих работ статья Кристоффеля, посвященная эмбриональному и раннему детскому поведению, хотя она и не основана на личных исследованиях, изобилует данными наблюдения и сообщениями, почерпнутыми из современной и более ранней литературы. Остается только сожалеть, что она не была доведена до конца и не проработана более полно.

Очевидно, что психоаналитикам, которые имеют дело главным образом с вербальными сообщениями взрослого человека, придется предпринять более систематическое исследование самых ранних, архаических форм коммуникации в младенческом возрасте, если они хотят прийти к пониманию взрослой коммуникации, с одной стороны, и основ процесса мышления - с другой. В свете того факта, что акцент постоянно делается на генетических аспектах психоанализа, удивительно, что подобное исследование не было предпринято давным-давно.

Это тем более удивительно, что Фрейд, как мы видим, не только отчетливо понимал это с самого начала, но и вполне явно об этом говорил. Было бы полезно продолжить исследование многочисленных форм, в которых он описал связи между вербальной функцией и мыслительными процессами. Что касается невербальных проявлений, то имеет смысл вернуться к разъясняющей самой ранней формулировке Фрейда в «Проекте научной психологии» (1895а). Здесь, говоря о попытке разрядить импульс, высвобождаемый по моторным путям, он утверждает, что первый путь, которым следует импульс, ведет к внутреннему изменению (например, эмоциональная экспрессия, пронзительный крик или сосудистая иннервация). Далее он говорит, что такая разрядка сама по себе не может привести к ослаблению напряжения. Ослабление напряжения может быть достигнуто лишь через действие, ведущее к изменению во внешнем мире; такое действие человеческий организм не способен произвести на ранних стадиях своего развития. Поэтому для облегчения своего состояния ребенку необходимо заручиться посторонней поддержкой, например, через крик о помощи. И он утверждает: «Этот путь разрядки приобретает, таким образом, крайне важную вторичную функцию - функцию обеспечения понимания с другими людьми, а первоначальная беспомощность человеческих существ является, следовательно, первичным источником всех моральных мотивов».

Это важное утверждение было высказано в 1895 голу. Оно содержит все принципиально необходимые мысли для понимания истоков коммуникации. В нем за этим наиболее ранним процессом четко закрепляются две функции: с субъективной точки зрения новорожденного эта «коммуникация» представляет собой лишь процесс разрядки. Однако этот процесс разрядки, который с позиции младенца является выражением его внутреннего состояния, воспринимается матерью как призыв к ее помощи. Она будет реагировать на него и устранять напряжение у младенца (например, кормя его, когда он голоден). Тем самым ненаправленный процесс разрядки у младенца достигает результата благодаря посторонней помощи. Таким образом, этот постоянно повторяющийся цикл представляет собой начальную стадию коммуникации и объектных отношений.

Сама по себе попытка младенца достичь непосредственной моторной разрядки напряжения является безуспешной, однако в качестве побочного ее продукта развивается вторичная функция этого же процесса. Фрейд обсуждает это в следующей главе указанной монографии.

Установление этой вторичной функции разрядки, а именно направленной коммуникации у младенца, относится к более поздней стадии развития. Предпосылкой этого является то, что у младенца уже развились восприятие и память, и поэтому он может связать слуховое восприятие собственного крика со следами памяти о редукции напряжения, которая наступает вслед за этим благодаря окружению. Хотя здесь и можно уже говорить о более продвинутом цикле в психическом развитии ребенка, это пока еще всего лишь ранний предвестник вербальной коммуникации. В течение многих месяцев коммуникация младенца будет происходить на этом архаическом уровне, пока из нее не возникнет вербальная коммуникация.

В данной работе мы собираемся исследовать довербальную коммуникацию. То есть мы будем исследовать феномены, происходящие задолго до использования слов и уж тем более задолго до овладения собственно речью.

Если мы попытаемся перечислить последовательные этапы в процессе обретения вербальной коммуникации, это послужит прояснению наших концептов. Первым из этих этапов является непосредственная разрядка напряжения у новорожденного. Этот этап я обсуждал в статье «Первичная полость» (1955а). На следующем этапе развития младенца приобретается вторичная функция этого процесса разрядки; младенец, у которого развились функции восприятия и памяти, связывает собственный крик с устранением напряжения, которое обеспечивает окружение. В терминах теории речи Карла Бюлера (1934), где он выделяет в общем феномене речи три функции, а именно выражение, обращение и описание, вышеописанный первый этап представляет собой выражение, а второй этап - обращение. Бюлер намеренно ограничил свой подход описательной функцией речи.

В фокусе нашего интереса будет находиться феномен, который нельзя классифицировать в терминах трех категорий Бюлера. Тем не менее хронологически он совпадает с развертыванием и достижением второго этапа. Этот феномен представляет собой начало интенциональной коммуникации.

Но даже это утверждение требует уточнения. Как правило, термин «коммуникация» понимается неверно, поскольку предполагается, что он имеет отношение только к произвольно направленному взаимному обмену сигналами. Однако знаки процессов, происходящих в существах, которые вообще не имеют намерения вступать в коммуникацию, также являются формой коммуникации. Примером этому может служить устройство, с помощью которого в недавнем прошлом изучалась коммуникация, а именно телефон. Когда звонит телефон, тем самым подается интенциональный сигнал, сообщающий нам, что в данный момент следует ожидать коммуникацию по телефону. Но когда мы находимся рядом с телефоном и слышим низкий гудящий звук, то понимаем, что трубка не лежит на рычаге. Все, что мы слышим, - это гудок, который мы используем как индикатор, информирующий нас о состоянии телефона; но это не является направленной на нас интенциональной коммуникацией. Разновидность коммуникации, которую мы будем исследовать у младенца, имеет ту же природу, что и гудок телефона - во всяком случае та ее часть, которая послужит отправной точкой данного исследования. Эта коммуникация проявляется посредством определенных изменений в общем поведении младенца, имеющих в основном временный характер. Эти изменения не совершаются с целью сообщить нам о чем-либо; тем не менее они говорят нам нечто о том, что происходит с младенцем. Они центрированы на себе подобно языку животных. Биренс де Хаан (1929) предложил прекрасную формулировку для разграничения языка животных и человеческой речи, определив речь животных как эгоцентрическую, а человеческую речь как аллоцентрическую. Коммуникация, которую мы исследуем у младенца, является эгоцентрической, поскольку она представляет собой феномен разрядки, ненаправленный и неинтенциональный, возникающий в ответ на внутренние процессы. Даже когда такая разрядка наступает в результате внешней стимуляции, она не является ответом на стимул как таковой. Скорее она является результатом процессов, которые вызывает у младенца стимул. Таким образом, даже когда новорожденный отвечает на стимул, этот ответ является лишь индикатором процессов, происходящих внутри него.

Я хочу подчеркнуть, что поведение новорожденного можно рассматривать как коммуникацию лишь в значении индикатора; но поскольку новорожденный своим поведением что-то нам сообщает, мы можем использовать это поведение в качестве отправной точки нашего исследования.

Однако не следует забывать, что коммуникация по типу индикатора имеет место не только у нормального, здорового младенца, но и в случаях патологии. Более того, в этих случаях мы склонны уделять особое внимание таким коммуникациям; именно в таких состояниях индикатор воспринимается каждым как симптом того, что происходит с младенцем. Таким образом, коммуникации, встречающиеся при патологических процессах, свидетельствуют о том, что все проявления в этом раннем возрасте суть индикаторы как патологических, так и нормальных процессов, происходящих внутри субъекта. Как и во многих других случаях психоаналитического исследования, основываясь на патологии, мы можем сделать вывод о том, что относится к норме. Поэтому мы должны будем включить в наш подход также тщательное исследование проявлений жизнедеятельности младенца в состояниях патологии.

Психоанализ раннего детского возраста

Вошедшие в эту книгу две работы Рене Шпица, одного из основоположников и наиболее ярких представителей генетического направления в психоанализе, посвящены изучению ранних механизмов становления детской психики. С психоаналитических позиций, опираясь при этом на современные достижения этологии, эмбриологии, детской психологии и медицины, автор рассматривает онтогенез социальных отношений ребенка, развитие его мышления и формирование общих представлений. Особое внимание уделяется начальной стадии семантической и вербальной коммуникации ребенка и возникновению семантического жеста `нет` - первого целенаправленного акта человеческой коммуникации. Книга адресована в первую очередь детским психологам и психоаналитикам, а также широкому кругу читателей, интересующихся современными направлениями в психологии и в психоанализе.