Самоанализ

Глава 8. Систематический самоанализ случая болезненной зависимости

Никакое количество описаний, независимо от степени их тщательности, не может адекватно передать впечатление того, что именно вовлечено в процесс достижения понимания себя. Поэтому вместо обсуждения этого процесса в деталях я представлю подробный пример самоанализа. Он имеет отношение к болезненной зависимости женщины от мужчины, проблеме, которая по многим причинам часто встречается в нашей цивилизации.

Описываемая ситуация была бы достаточно интересна, даже если бы она рассматривалась лишь как общая женская проблема. Но значение этой проблемы простирается далеко за чисто женскую сферу. Невольная и, в более глубоком смысле, неоправданная зависимость от другого человека является проблемой, известной чуть ли не каждому человеку. Большинство из нас имели отношение к тому или иному аспекту этой проблемы в тот или иной период своей жизни, часто осознавая существование этой зависимости в такой же малой степени, как и Клара в начале своего анализа, и скрывая эту зависимость за такими изысканными терминами, как «любовь» или «верность». Эта зависимость встречается так часто потому, что представляется удобным и сулящим надежды решением многих затруднений, которые есть у всех нас. Однако она ставит серьезные препятствия на пути нашего становления как зрелых, сильных и независимых людей, а ее посулы счастливой перспективы по большей части оказываются мнимыми. Поэтому погружение в некоторые из ее бессознательных внутренних смыслов может быть интересным и полезным, даже безотносительно к вопросам самоанализа, каждому, кто считает, что уверенность в себе и хорошие отношения с другими отвечают его желаниям.

Женщиной, которая самостоятельно билась над разрешением этой проблемы, была Клара, любезно разрешившая мне опубликовать отчет о ее продвижении в указанном вопросе. Краткая история ее жизни и прохождение анализа уже были обрисованы в общих чертах, и поэтому я могу избавить себя от долгих объяснений, которые в ином случае были бы необходимы.

Но основная причина, по которой был выбран этот отчет, не связана ни с присущим людям интересом к этой проблеме, ни с нашими знаниями о человеке, который эту проблему решает. Этот фрагмент анализа также не выделяется каким-либо особым блеском или завершенностью. Причиной изложения этого анализа, скорее, было то, что, при всех его промахах и недостатках, отчет ясно показывает, каким образом проблема была постепенно осознана и решена; даже имевшие место промахи и недостатки достаточно прозрачны для обсуждения и достаточно типичны для того, чтобы на них можно было учиться. Едва ли требуется подчеркивать, что процесс, иллюстрируемый этим примером, является, в сущности, тем же самым и при анализе любой другой невротической наклонности.

В своей исходной форме отчет не годился для публикации. С одной стороны, его необходимо было развернуть и дополнить, так как он содержал главным образом лишь ключевые слова. А с другой стороны, он был сокращен. Ради краткости мне пришлось опустить те его части, которые являются простым повторением. Я также выбрала только ту часть отчета, которая является наиболее законченной и имеет прямое отношение к проблеме зависимости, и опустила более ранние аналитические попытки разрешить эти трудности в ее взаимоотношениях, потому что все они зашли в тупик. Конечно, было бы также интересно проследить и за этими неудачными попытками, но это не добавило бы достаточного количества дополнительных факторов, чтобы оправдать возросший объем изложения. Более того, я сделала только краткие заметки о периодах сопротивления. Другими словами, излагаются только основные моменты частного случая анализа в его развитии.

Каждый аспект анализа (после краткого описания) будет обсуждаться. В этих обсуждениях некоторым вопросам будет уделяться особое внимание. Какой смысл имеют добытые сведения? Какие факторы Кларе не удалось увидеть в то время? По каким причинам ей не удалось увидеть их?

После нескольких месяцев не очень продуктивных усилий в попытках самоанализа Клара проснулась воскресным утром с сильным раздражением на одного из авторов, который не сдержал своего обещания прислать статью в журнал, который она редактировала. Уже второй раз он ставил ее в тяжелое положение. Как невыносимо, что люди могут быть такими ненадежными.

Вскоре после этого ее поразило, что ее гнев был слишком несоразмерен поводу. Да и весь вопрос едва ли был настолько важен, чтобы просыпаться из-за него в пять часов утра. Простого осознания несоответствия между гневом и предполагаемым поводом к нему оказалось достаточно, чтобы заставить ее увидеть действительную причину своего гнева. Эта причина также касалась ненадежности, но уже в вопросе, более близком ее сердцу. Ее друг Питер, который уехал из города по делам, не возвратился к концу недели, как обещал. Точнее, он не давал твердого обещания, но сказал, что, вероятно, вернется к субботе. «Он никогда ни в чем не был определенным, - подумала она. - Он всегда только возбуждал надежды, а затем разочаровывал». Усталость, которую она чувствовала прошлым вечером и которую приписала тому, что слишком много работала, должно быть, была реакцией на ее разочарование. Она отказалась от приглашения на обед, так как надеялась провести вечер с Питером, а затем, когда он не приехал, пошла в кино. Она никогда не могла принимать каких-либо приглашений, так как Питер терпеть не мог заранее назначать определенные даты встреч. В результате этого она оставляла по возможности большее количество вечеров свободными, всегда томимая одной лишающей покоя мыслью: будет он с нею или нет?

Пока она размышляла над этой ситуацией, ей в голову пришли одновременно два воспоминания. Первым был случай, который ее подруга Эйлин рассказала ей много лет назад. Эйлин во время страстной, но довольно несчастливой связи с одним мужчиной серьезно заболела пневмонией. Когда же прошло ее лихорадочное состояние, она с немалым удивлением обнаружила, что ее чувства к этому мужчине умерли. Ее друг пытался продолжить прежние отношения, но он больше уже ничего для нее не значил. Другое воспоминание Клары имело отношение к сцене в романе, - сцене, которая глубоко поразила ее, когда она была еще подростком. Первый муж героини романа возвратился с войны, ожидая найти жену вне себя от радости. На самом деле их брак раздирали конфликты. Во время отсутствия мужа чувства жены изменились. Она не хотела его возвращения. Он стал для нее чужим. Единственным ее чувством было возмущение, что он смел быть столь самонадеянным, чтобы ожидать любви от нее лишь потому, что так ему хочется. Клара не могла не осознать, что эти две ассоциации указывали на ее желание быть способной порвать с Питером - желание, которое она приписала минутному гневу. «Но, - рассуждала она, - я не сделаю этого никогда, так как люблю его слишком сильно». И с этой мыслью она заснула снова.

Клара правильно истолковала свой гнев, когда предположила, что он был вызван Питером, а не автором статьи, и ее интерпретация двух ассоциаций также была верной. Но, несмотря на это, у обеих интерпретаций, как оказалось, не хватало глубины. Здесь не было ощущения того сильного негодования, которое она испытывала к Питеру. Вследствие этого она приняла всю вспышку гнева за мимолетную обиду и поэтому слишком легко отбросила желание избавиться от Питера. Ретроспективно теперь вполне ясно, что в то время она была слишком зависима от Питера, для того чтобы осмелиться осознать либо свое негодование, либо желание расстаться с ним. Но у нее не было ни малейшего представления ни о какой зависимости. Она приписала очевидную легкость, с которой преодолела свой гнев, своей «любви» к другу. Это хороший пример того, что человек не извлечет из своих ассоциаций более того, чем он может вынести в данное время, даже если, как в этом случае, они говорят почти открытым текстом.

Сопротивление Клары смыслу ее ассоциаций объясняет, почему она не подняла некоторых вопросов, на которые указывали эти ассоциации. Существенно, например, что оба воспоминания, обозначавшие в общей форме желание разрыва, указывали на очень специфическую форму разрыва: в обоих примерах чувства женщины угасли, в то время как мужчине она все еще была нужна. Как мы увидим позднее, это было единственным вариантом прекращения тягостных взаимоотношений, который Клара могла себе представить.

Порвать с Питером по собственной инициативе было для нее немыслимо из-за ее зависимости от него. Мысль о том, что он мог бы порвать с ней, вызвала бы полнейшую панику, хотя имеются достаточно веские причины заключить, что глубоко внутри себя она чувствовала, что не она была нужна ему, а он ей. Ее беспокойство на этот счет было столь глубоким, что ей потребовалось значительное время, чтобы осознать тот факт, что она боялась разлуки с ним. Этот страх был столь велик, что, даже когда Клара открыла для себя свой страх быть покинутой, она продолжала закрывать глаза на тот вполне очевидный факт, что Питер хотел уйти от нее. Размышляя о случаях, в которых женщина была в состоянии отвергнуть мужчину, Клара обнаружила в себе не только стремление стать свободной, но также и желание мести. Оба желания были глубоко спрятаны и имели отношение к ее зависимости, которая как таковая не была осознана.

Другим вопросом, который она не подняла, был вопрос о том, почему потребовалась целая ночь, чтобы ее гнев на Питера проник в сознание, и почему даже тогда действительный смысл этого гнева сначала был скрыт за гневом на автора статьи. Вытеснение ее негодования тем более поразительно, что она полностью осознавала свое недовольство отсутствием Питера. Более того, в этом случае ее негодование определенно было бы естественной реакцией, и не в ее характере было запрещать себе сердиться на кого-либо; она часто сердилась на людей, хотя для нее было характерно смещать свой гнев с реального источника на различные мелкие вопросы. Но поднять этот вопрос, хотя он был вполне банальным, означало бы поднять вопрос о том, почему ее отношения с Питером были столь непрочными, что любое их осложнение приходилось не допускать до осознания.

После того как Кларе удалось таким образом устранить всю эту проблему из своего сознания, она снова заснула и увидела сон. Она была в иностранном городе. Люди в нем говорили на языке, который она не понимала. Она заблудилась, и это чувство потерянности внезапно всплыло совершенно отчетливо. Она оставила все свои деньги в багаже, сданном в камеру хранения на вокзале. Затем она оказалась на ярмарке. Во всем этом было нечто нереальное, и в то же время она отчетливо увидела место для азартных игр и демонстрирование уродца. Потом она каталась на карусели, которая крутилась все быстрее и быстрее, так что она испугалась, но не могла соскочить. Затем она качалась в лодке на волнах и проснулась со смешанным чувством одиночества и тревоги.

Первая часть этого сновидения напомнила ей о переживании, которое было у нее в юности. Она была в незнакомом городе, забыла название своего отеля и чувствовала себя такой же потерянной, как в сновидении. Ей также пришло в голову, что прошлой ночью, возвращаясь из кино домой, она ощущала подобную потерянность.

Места для азартных игр и показ уродца она связала со своей более ранней мыслью о Питере, дающем обещания и не выполняющем их. Места для азартных игр также порождают фантастические надежды, которым не суждено сбыться. Кроме того, она считала показ уродца выражением своего гнева против Питера: это он был уродцем.

Но что в действительности поразило ее во сне, так это глубина ее чувства потерянности. Однако она тут же истолковала свои впечатления как преувеличенную реакцию на свое разочарование, а сновидение в целом - как гротескное выражение своих чувств.

Сновидение действительно выразило Кларины проблемы в преувеличенной форме, но в нем не было преувеличения силы ее чувства. И даже если бы и в самом деле оно дало сильное преувеличение, отбросить его на этом основании было бы явно недостаточно. Если в нем и было преувеличение, то его надо было исследовать. Какая наклонность вызывает его? Не является ли сновидение в действительности адекватной реакцией на эмоциональное переживание, значение и интенсивность которого находятся вне сознания, а не являются преувеличением? Не означало ли это переживание чего-либо совершенно иного на сознательном и бессознательном уровнях?

Судя по последующему Клариному анализу, в этом случае был уместен последний вопрос. Клара на самом деле ощущала себя такой несчастной, потерянной, негодующей, как на то указывали ее сновидение и более ранние ассоциации. Но так как она все еще цеплялась за мысль о тесных любовных отношениях, осознание этого было неприемлемо для нее. По той же самой причине она отвергла ту часть сновидения, в которой ей снилось, что она оставила все свои деньги в багаже. Эта часть сновидения, вероятно, была концентрированным выражением ощущения того, что она вложила в Питера все, что имела. Вокзал символизировал Питера, а также имел дополнительное значение чего-то преходящего и безразличного в противоположность безопасности и постоянству дома. И Клара не обратила внимания на другой поразительный эмоциональный фактор в сновидении, когда не сделала попытки объяснить себе, почему сон окончился тревогой. Она также не сделала никаких попыток понять свое сновидение в целом. Она удовлетворилась поверхностными объяснениями отдельных элементов и поэтому узнала из этого сновидения не более того, что она уже так или иначе знала. Если бы она исследовала сновидение более глубоко, она могла бы увидеть главную его тему следующим образом: я чувствую себя беспомощной и потерянной; Питер является величайшим разочарованием; моя жизнь похожа на карусель, с которой я никак не могу соскочить; нет никакого решения, кроме как пассивно плыть по течению; но и пассивность опасна.

Мы не можем, однако, отбрасывать эмоциональные переживания так же легко, как мы можем отбрасывать мысли, не связанные с нашими чувствами. И вполне возможно, что Кларины эмоциональные переживания гнева и в особенности ощущение потерянности, несмотря на очевидную неудачу понять их, остались в ее уме и способствовали ее следованию той тропою анализа, по которой она пошла позднее.

Следующий отрывок анализа все еще относится к разряду сопротивления. В то время как на следующий день Клара перешла к анализу ассоциаций, ей пришло в голову другое воспоминание, связанное с «иностранным городом» из ее сновидения. Однажды, когда она была в иностранном городе, она заблудилась по пути на вокзал. Она не знала языка, на котором говорили в этих местах, и поэтому не смогла спросить, как ей пройти на вокзал. В результате она опоздала на свой поезд. Когда она вспомнила об этом случае, ей пришло в голову, что она вела себя глупо. Она могла бы купить словарь или пойти в ближайший крупный отель и узнать дорогу. Но она явно была чересчур застенчивой и слишком беспомощной. Затем ее внезапно поразило, что та же самая робость также играла определенную роль в ее разочаровании Питером. Вместо того чтобы высказать свое желание - видеть его в конце недели, она одобрила его желание повидаться с другом, живущим за городом.

Затем у нее возникло очень раннее воспоминание о ее любимой кукле Эмилии. У Эмилии был лишь один недостаток - дешевый парик. Клара очень хотела иметь для нее парик из настоящих волос, которые можно было бы расчесывать и заплетать. Она часто простаивала перед витриной магазина игрушек и смотрела на кукол с настоящими волосами. И вот однажды она пошла со своей матерью в этот магазин, и мать предложила ей купить для ее куклы парик из настоящих волос. Но Клара отказалась. Парик был дорогим, а семья испытывала материальные затруднения. И воспоминание об этом даже теперь чуть не вызвало у нее слезы.

Клара была огорчена и разочарована, осознав, что все еще не преодолела робости в выражении своих желаний, несмотря на работу над этой проблемой во время курса психоаналитического лечения, но в то же самое время она почувствовала сильное облегчение. Эта остающаяся робость показалась ей ключом к разгадке ее огорчения в предшествующие дни. Ей всего лишь следовало быть более откровенной с Питером и давать ему знать о своих желаниях.

Кларина интерпретация иллюстрирует, как частично правильный анализ может упустить существенный момент и затемнить связанную с ним проблему. Она также показывает, что чувство облегчения само по себе еще не доказывает, что найдено действительное решение. Здесь облегчение возникло в результате того, что посредством достижения псевдорешения Кларе временно удалось уйти от главной проблемы. Если бы она бессознательно не была полна желания найти легкий путь к избавлению от расстройства, она, вероятно, уделила бы больше внимания этой ассоциации.

Это воспоминание было не просто еще одним примером отсутствия у нее способности к самоутверждению. Оно ясно указывало на навязчивую потребность отдавать приоритет потребностям своей матери, чтобы не вызвать у нее даже смутного недовольства в свой адрес. Та же самая наклонность проявилась и в настоящей ситуации. Несомненно, она была слишком робкой в выражении своего желания, но этот внутренний запрет в меньшей степени возник из-за робости, чем из-за бессознательного расчета. Ее друг - из всего, что я узнала о нем, - был человеком обособленным, с обостренной чувствительностью к любому обращенному к нему требованию. В то время Клара не полностью осознавала этот факт, но ощущала его в достаточной степени, чтобы воздерживаться от выражения любого прямого желания, касающегося его времени, так же как она всегда воздерживалась от упоминания возможности женитьбы, хотя сама часто думала об этом. Если бы она попросила его вернуться к концу недели, он бы уступил ей, но с возмущением. Однако Клара не могла понять этого, не осознав присущую Питеру ограниченность, что было все еще невозможно для нее. Она предпочла увидеть главным образом свою собственную роль в данном вопросе, и увидеть только ту сторону ее, в преодолении которой она чувствовала уверенность. Следует также иметь в виду, что это была старая манера поведения Клары, когда она ради поддержания не просто складывающихся взаимоотношений брала всю вину на себя. В сущности, именно таким образом она вела себя по отношению к матери.

В результате того, что Клара приписала все свои беды и страдания собственной робости, обида и негодование по отношению к Питеру у нее прошли, по крайней мере, на сознательном уровне, и она снова стала ждать встречи с ним. Они увиделись следующим вечером. Но тут ее ожидало новое разочарование. Питер не только опоздал на свидание, но и выглядел усталым и не выразил никакой искренней радости при встрече с ней. Как результат этого она почувствовала смущение, неловкость. Он быстро заметил ее холодность и - что, по-видимому, было совершенно в его привычке - обиделся, спросив ее, сердится ли она на него. Она пыталась это слабо отрицать, но при дальнейшем давлении призналась, что обижена на него. Она не смогла сказать ему о своей жалкой попытке не обижаться по этому поводу. Он не преминул упрекнуть ее в инфантилизме и в том, что она принимает во внимание только свои собственные желания. Клара чувствовала себя несчастной.

В утренней газете заметка о кораблекрушении напомнила ей ту часть сновидения, в которой она качалась на волнах. Когда у нее нашлось время подумать об этом фрагменте сновидения, ей пришли в голову четыре ассоциации. Первой была фантазия о кораблекрушении, в которой она качалась на воде. Ей грозила опасность утонуть, но сильный мужчина спас ее. С ним она чувствовала единение и абсолютную защищенность. Он всегда будет держать ее в объятиях и никогда-никогда не покинет ее. Вторая ассоциация касалась рассказа, который заканчивался на такой же эмоциональной ноте. Девушка, которая прошла через ряд любовных неудач, наконец встретила любимого и преданного человека.

Затем Клара вспомнила отрывок из сновидения, увиденного ею после знакомства с пожилым писателем по имени Брюс, обещавшим ей помощь и поддержку. В этом сновидении она и Брюс гуляли вместе рука об руку. Он был подобен герою или полубогу, что просто переполняло ее счастьем. Благосклонность такого человека была для нее неописуемой милостью и блаженством. Вспоминая это сновидение, Клара улыбнулась, ибо она слепо переоценила великолепие Брюса и только позднее увидела его узкие и жесткие внутренние запреты.

Это воспоминание заставило ее вспомнить другую фантазию, или, точнее сказать, «грезу наяву», которую она почти что позабыла, но которая когда-то имела довольно большое значение для нее. Это было в период ее учебы в колледже, еще до ее пылкого увлечения Брюсом. В центре этой грезы была фигура великого человека, наделенного блестящим интеллектом, мудростью, видным положением и богатством. И этот великий человек шел ей навстречу, так как чувствовал, что за ее малоприметной внешностью скрыты громадные потенциальные возможности. Этот человек знал, что при благоприятных обстоятельствах она сможет стать прекрасной и достичь очень многого. Он посвящал все свое время и энергию ее развитию. Он баловал ее дорогими подарками и даже купил для нее фешенебельный дом. Ей приходилось много работать под его руководством, и не только над становлением ее писательского дарования, но также и над развитием ее ума и тела. От нее же требовалось не только работать над собой, но и быть исключительно преданной ему. И в результате гадкого утенка он превратил в прекрасного лебедя. Это была фантастическая вариация Пигмалиона, созданная воображением девушки.

Первой Клариной интерпретацией этих ассоциаций было то, что они выражали желание вечной любви. У нее мелькнула мысль, что этого хочет каждая женщина. Однако она осознала, что в настоящее время это желание усилилось, так как Питер не давал ей чувства безопасности и постоянной любви.

Этими ассоциациями Клара действительно прикоснулась к основанию скалы, но совершенно неосознанно. Специфические черты этой «любви», которой она так страстно желала, она увидела только позднее. Другими словами, наиболее важной частью толкования является мысль, что Питер не дал ей того, в чем она нуждалась.

Эта мысль возникла мимоходом, как если бы она знала об этом все время, но в действительности это было ее первое осознание какого-то глубокого недовольства этими взаимоотношениями.

Имеет смысл поразмышлять, было ли это явно внезапное осознание результатом аналитической работы, проведенной в предшествующие дни. Конечно же, два недавних разочарования сыграли определенную роль в этом осознании. Но разочарования, подобные этим, случались с ней и раньше, но не приводили к такому осознанию. Тот факт, что в работе, которую она проделала до этого момента, она осознанно опустила все существенно важные факторы, не сводит на нет обоснованность такого предположения, потому что, несмотря на все эти неудачи, две вещи все же произошли. Во-первых, у Клары было сильное эмоциональное переживание чувства потерянности, которое возникло в связи со сновидением об иностранном городе. Во-вторых, ее ассоциации, хотя в то время они еще и не вели ни по одному пункту к сознательному прояснению вопроса, тем не менее вращались внутри области, суживающейся вокруг основной проблемы, и обнаруживали ту степень прозрачности, которая обычно бывает только тогда, когда человек близок к осознанию. Мы можем задаться вопросом, помогли ли возникавшие у нее в этот период мысли и чувства более острой фокусировке определенных факторов, даже если они все еще не поднимались до уровня осознания. Основной предпосылкой, лежащей в основе этого рассуждения, является то, что имеет значение не только сознательное рассмотрение проблем, но также и каждый шаг, сделанный по направлению к этой цели.

Однако в последующие дни, обдумывая последние упомянутые ассоциации, Клара заметила дополнительные детали. Ее поразило, что в двух первых ассоциациях этой серии мужчина выступал как спаситель. Один мужчина спас ее, когда она тонула; мужчина в рассказе предложил девушке убежище, чтобы уберечь ее от оскорбительных выпадов и жестокости. Брюс и великий человек из ее грезы, хотя и не спасали ее от какой-либо опасности, также играли роль защитника. Когда она заметила этот повторяющийся мотив спасения, защиты, предоставления убежища, она осознала, что страстно желала не только любви, но также защиты. Она также увидела, что для нее одними из ценных качеств Питера были его готовность и умение давать советы и утешать ее, когда она была в беде. И в этой связи ей пришло в голову то, что она знала уже долгое время, а именно ее беззащитность перед нападками или давлением. Мы уже обсуждали ее беспомощность как часть ее навязчивой потребности быть всегда на «вторых ролях». Теперь она увидела, что эта беспомощность в свою очередь рождала потребность в ком-то, кто защитил бы ее. Наконец, она осознала, что ее страстное желание любви или замужества всякий раз значительно усиливалось, когда жизнь осложнялась.

Осознав, таким образом, что ее потребность в защите была существенным элементом в той стороне ее жизни, которая была посвящена любви, Клара сделала огромный шаг вперед. Круг требований, которые эта явно безвредная потребность включала в себя, и та роль, которую она играла, стали ясны только много позднее. Будет интересно сравнить этот ее первый инсайт, проникновение в глубь проблемы, с последним инсайтом, касающимся собственной «тайной религии». Это сравнение легко продемонстрировать на типичном примере, встречающемся в психоаналитической работе. Сначала проблема видится в самых общих чертах. Человек осознает не более того, что эта проблема существует. Позднее он возвращается к той же самой проблеме с намного более глубоким пониманием ее значения. В таком случае будет совершенно необоснованным думать, что позднее добытые сведения не являются новыми, что человек знал о них с самого начала. Он не знал о них, по крайней мере, на сознательном уровне, но путь для возможности такого открытия был уже подготовлен.

Несмотря на определенную поверхностность, это первое осознание нанесло удар по Клариной зависимости. Но в то время как она приоткрыла для себя свою потребность в защите, она все еще не осознавала ее природы и потому не смогла прийти к выводу, что эта потребность была одним из существенных факторов ее проблемы. Она также не обратила внимания на содержание своих грез о великом человеке, указывающее на то, что от мужчины, которого любила, она ожидала выполнения гораздо большего числа функций, чем одна лишь защита.

Следующий отчет, который мы обсудим, написан Кларой спустя шесть недель. Записи, сделанные Кларой за это время, не способствовали появлению какого-либо нового аналитического материала, но содержали некоторые существенные данные самонаблюдения. Они касались ее неспособности быть одной. Она не сознавала ранее этого внутреннего запрета, потому что устроила свою жизнь таким образом, чтобы избежать каких-либо периодов одиночества. Теперь она заметила, что в одиночестве становилась беспокойной или усталой. То, что могло доставить ей удовольствие, теряло всякое значение, если она оставалась одна. Она работала гораздо продуктивнее в учреждении, чем дома, потому что ей необходимы были люди.

В течение этого времени она ни разу не попыталась понять эти наблюдения или сделать какую-либо попытку довести до конца свое последнее открытие. В свете громадной важности этого открытия ее попытка как-то продолжить его, конечно, поразительна. Если мы рассмотрим ее в связи с проявленным ею ранее нежеланием исследовать свои отношения с Питером, мы имеем полное право предположить, что в результате последнего открытия Клара подошла ближе к осознанию своей зависимости, чем она могла вынести в то время, и поэтому оставила свои аналитические попытки.

Возобновление ее работы было спровоцировано внезапным резким колебанием настроения, случившимся однажды вечером во время встречи с Питером. Он сделал ей неожиданный подарок - хорошенький шарф, и она была просто вне себя от радости. Но позднее она почувствовала внезапную усталость и холодность к нему. Подавленное состояние было вызвано результатом обсуждения планов на лето, так как Питер сказал, что не любит строить никаких планов. На следующий день она вспомнила фрагмент сновидения. Ей снилась огромная, с удивительно пестрым оперением птица, которая пролетела мимо Клары, быстро удаляясь. А Клара все смотрела и смотрела, как она становилась все меньше и меньше, пока не исчезла вовсе. Затем Клара проснулась с тревогой и ощущением падения. Во время пробуждения ей пришла в голову фраза: «Птица улетела». Она сразу поняла, что это выражало страх потери Питера. Некоторые последующие ассоциации подтвердили эту интуитивную интерпретацию. Однажды кто-то назвал Питера птицей, которая долго не живет на одном месте. Питер был красив и чудесно танцевал. Красота птицы имела что-то нереальное: воспоминание о Брюсе, которого она наделила качествами, коими тот не обладал; удивление - а не окружила ли она также своеобразным ореолом и Питера; песня, доносившаяся из воскресной школы, в которой Иисуса просят взять Его детей под Свое крыло.

Так страх потери Питера был выражен двумя путями: в виде улетающей прочь птицы и как мысль о птице, которая взяла ее под свое крыло - и бросила. Последняя мысль была подсказана не только песней, но также и ощущением падения, которое у нее было при пробуждении. В образе же Иисуса, берущего детей Своих под Свое крыло, получила продолжение тема ее потребности в защите. В свете последующих событий, вне всякого сомнения, не представляется случайным, что этот символ был религиозным.

Клара не углублялась в исследование своего предположения, что она окружила Питера ореолом святости. Но сам факт, что она увидела эту возможность, весьма знаменателен. Этот факт мог укрепить ее смелость попристальнее посмотреть на него спустя некоторое время.

Однако основная тема ее интерпретаций - страх потери Питера- не только была осознана как неизбежный вывод, который следует из сновидения, но была также глубоко прочувствована как истинная и очень важная. Что это было не только эмоциональное переживание, но и интеллектуальное осознание фактора, имеющего решающее значение, следует из того, что огромное количество реакций, которые до сих пор не были ясны, внезапно стали прозрачно понятыми. Сначала она увидела, что прошлым вечером была не просто разочарована нежеланием Питера говорить насчет совместного отпуска. Отсутствие его интереса послужило причиной боязни того, что он ее покинет, и этот страх вызвал усталость и холодность, а также послужил стимулом, спровоцировавшим содержание сновидения. И многие другие подобные ситуации были прояснены аналогичным образом. Она вспомнила ряд случаев, когда чувствовала себя оскорбленной, разочарованной, раздраженной или когда, как и накануне, она становилась усталой или угнетенной без какой-либо видимой причины. Она осознала, что все эти реакции проистекали из одного и того же источника, безотносительно к тому, какие другие факторы могли примешиваться. Если Питер опаздывал или не звонил, был занят не ею, а какими-то другими делами, если он отсутствовал или же был напряжен или раздражен, если он не проявлял к ней сексуального интереса, то всегда возникал все тот же самый страх быть покинутой. Далее, она поняла, что всплески раздражения, которые иногда с ней случались во время встреч с Питером, случались не от тривиальных раздоров или, как он обычно ее обвинял, не из-за ее желания настоять на своем, а из-за того же самого страха. Ее гнев приписывался таким тривиальным вопросам, как расхождение мнений о фильме, раздражение по поводу его опозданий и т. п., но в действительности ее гнев был вызван страхом потери Питера. И наоборот, ее переполняла чрезмерная радость, когда она получала от него неожиданный подарок, потому что в огромной степени этот подарок означал внезапное ослабление ее страха потерять его. Наконец, она связала свой страх быть покинутой с ощущением пустоты, которое испытывала наедине с собой, но не пришла к какому-либо окончательному пониманию этой связи. Был ли страх покинутости так велик потому, что она страшилась одиночества? Не означало ли для нее одиночество покинутость?

Эта часть анализа очень наглядно иллюстрирует тот удивительный факт, что человек может совершенно не осознавать страха, которым на самом деле он целиком охвачен. То, что Клара теперь осознала свой страх и увидела те осложнения, которые он породил в их отношениях с Питером, означало определенный шаг вперед. Здесь есть две связи, между этим осознанием и предыдущим, касающимся ее потребности в защите. Оба открытия показывали, до какой степени все ее отношения были пронизаны страхами. И, более конкретно, страх быть покинутой был отчасти следствием ее потребности в защите: если она ожидала от Питера, что он защитит ее от жизненных невзгод и опасностей, то она просто не могла себе позволить потерять его.

Клара все еще была далека от понимания истинной природы своего страха быть покинутой. Она все еще не сознавала, что то, что она считала глубокой любовью, было едва ли чем-либо большим, чем невротическая зависимость, и, возможно, поэтому она не могла осознать, что этот страх основывался на этой зависимости. Отдельные вопросы, которые приходили ей в голову в этой связи, относительно ее неспособности остаться одной, как мы это увидим позднее, были ближе к сути дела, чем она это сознавала. Но так как в целом эта проблема оставалась неясной, потому что в нее было вовлечено еще слишком много неизвестных факторов, Клара оказалась неспособной даже вести достаточно точные наблюдения на этот счет.

Кларин анализ ее приподнятого настроения, когда она получила в подарок шарф, был верным в тех пределах, которые оказались ей доступными. Несомненно, важной составляющей в ее чувстве чрезмерной радости было то, что этот знак расположения на некоторое время уменьшал ее страх. То, что она не рассматривала другие составляющие ее чувства, едва ли может быть приписано сопротивлению. Она видела только тот частный аспект, который относился к проблеме, над которой она тогда работала, - ее страх быть покинутой.

Примерно неделю спустя Клара осознала и другие элементы, связанные с ее приподнятым настроением при получении подарка. Обычно она не была склонной плакать в кино, но в тот вечер у нее выступили слезы, когда героиня фильма, находившаяся в ужасном положении, вдруг получила совершенно неожиданную помощь и дружбу. Впоследствии Клара чувствовала необходимость объяснить такое свое поведение. Сначала она думала о том, что, возможно, слезы выразили, как она, не сознавая того, несчастна. И конечно же, она и в самом деле нашла причины этого несчастья. И только на следующее утро она внезапно осознала ключевой момент: ведь заплакала она не тогда, когда героиню постигло горе, а тогда, когда в ее судьбе произошел внезапный поворот к лучшему. Клара осознала то, что произошло вчера. Она всегда в подобных случаях плакала.

Затем ее ассоциации выстроились в одну линию. Она вспомнила, как в детстве всегда плакала, когда добрая фея-крестная осыпала Золушку неожиданными подарками. Затем ей вспомнилась ее собственная радость при получении шарфа. Следующее воспоминание касалось случая, который имел место во время ее замужества. Ее муж обычно дарил ей подарки только на Рождество или на день рождения, но однажды к ним приехал важный деловой партнер ее мужа. И они все отправились в магазин покупать ей платье. Ее выбор остановился на двух платьях, из которых она не могла выбрать лучшее. И тогда муж сделал великодушный жест, предложив ей взять оба платья. И хотя она прекрасно знала, что этот его жест был сделан не ради нее, а скорее, чтобы произвести впечатление на своего коллегу, она тем не менее была необыкновенно счастлива и берегла эти платья больше, чем другие. Наконец, ей пришли в голову две особенности ее грез о великом человеке. Первая относилась к сцене, в которой, к ее полнейшему удивлению, он выбрал именно ее для своих благодеяний. А другая касалась сделанных ей подарков и случаев, которые она очень точно вообразила себе: путешествия, которые он предлагал, отели, которые он выбирал, женские платья, которые он приносил домой, приглашения в роскошные рестораны. Ей никогда ни о чем не приходилось просить.

Она чувствовала себя полностью ошеломленной всем этим, подобно преступнику, который столкнулся с неопровержимым доказательством. Так вот какой была ее «любовь»! И она вспомнила слова одного своего друга, закоренелого холостяка, о том, что женская любовь - это всего лишь ширма для эксплуатации мужчин. Она также вспомнила свою подругу Сюзанну, которая в свое время сильно удивила ее, сказав, что, по ее мнению, общепринятое словоблудие по поводу любви вызывает лишь отвращение. «Любовь, - сказала Сюзанна, - является лишь честной сделкой, в которой каждый партнер вносит свою долю, чтобы создать дружеские отношения». Клара была шокирована всем сказанным, посчитав это цинизмом: Сюзанна чересчур горячилась, отрицая существование и ценность чувств. Но она сама, как она теперь осознала, наивно приняла за любовь нечто, состоявшее в основном из ожиданий, что ей в дар будут преподноситься на серебряном подносе как вполне осязаемые, так и неосязаемые блага. Ее любовь в своей основе была не чем иным, как способом паразитировать на ком-либо еще!

Это осознание было совершенно неожиданным, но, несмотря на болезненное удивление самой себе, она вскоре почувствовала огромное облегчение. Она поняла, и вполне справедливо, что действительно открыла свою собственную роль в том, что делало ее любовные взаимоотношения столь трудными.

Клара была настолько переполнена сделанным открытием, что абсолютно забыла тот случай, с которого она начала анализ, а именно свои слезы в кино. Но она возвратилась к нему на следующий день. Слезы выразили ее безграничное изумление при мысли о внезапном осуществлении самых затаенных и самых сильных ее желаний, осуществлении чего-то такого, чего она ожидала всю жизнь и верить во что даже не осмеливалась.

В течение следующих двух недель Клара энергично развивала успех своего осознания в нескольких направлениях. Бегло просматривая свои последние серии ассоциаций, она поразилась, что почти во всех случаях акцент падал на помощь или подарки, которые она получала неожиданно. Она почувствовала, что наконец-то один ключ к разгадке этого находится в последнем замечании, которое она написала относительно грез, заключавшемся в том, что ей никогда не приходилось ни о чем просить. Здесь она вступила в область, которая была ей уже знакома по предыдущей аналитической работе. Так как раньше она имела склонность вытеснять собственные желания и все еще ощущала некоторый внутренний запрет на их высказывание, она нуждалась в ком-либо, кто высказывал бы за нее эти желания или кто угадывал бы за нее и выполнял ее тайные желания.

Другой курс, которому она следовала, касался обратной стороны ее потребительской, паразитической установки. Она осознала, что сама-то она давала очень мало. Так, она ожидала от Питера, чтобы тот был всегда в курсе ее проблем или интересов, сама же не очень активно проявляла интерес к его делам и заботам. Она ожидала от Питера нежности и любви, но сама была в этом отношении весьма сдержанной. Она отвечала на его нежность, но инициативу всегда оставляла за ним.

На следующий день она еще раз возвратилась к своим записям, касающимся того вечера, когда ее настроение изменилось от состояния приподнятости до депрессии, и заметила возможность влияния еще одного фактора, вызвавшего усталость. Она заинтересовалась, не могла ли возникнуть ее усталость не только вследствие охватившей ее тревоги, но также и в результате вытесненного гнева из-за крушения ее желаний. Если это было так, тогда ее желания были не так уж безобидны, как она предполагала, ибо тогда они должны были содержать и некоторую примесь настойчивого требования быть выполненными. Она оставила этот вопрос открытым.

Эта часть анализа оказала немедленное благотворное влияние на ее отношения с Питером. Она стала более активно разделять его интересы и отвечать на его желания, перестала быть всего лишь пассивно воспринимающей стороной. Ее внезапные вспышки раздражения также совершенно прекратились. Трудно сказать, смягчились ли ее требования к Питеру, хотя резонно предположить, что в определенной степени они смягчились.

На этот раз Клара рассматривала свое открытие столь прямо и честно, что здесь почти нечего добавить. Однако заслуживает внимания тот факт, что данный материал был в ее распоряжении шесть недель назад, когда она впервые вспомнила свою фантазию о выдающемся человеке. В то время ее потребность держаться за выдумку о «любви» была еще так сильна, что она не могла сделать ничего большего, как просто признать, что ее «любовь» была слегка окрашена потребностью в защите. Но даже и при таком допущении она могла думать о своей потребности в защите только как о факторе, усиливающем ее «любовь». Тем не менее, как уже упоминалось, это начальное осознание стало первой атакой на ее зависимость. Открытие в своей любви определенной доли страха было вторым ее шагом. Дальнейшим продвижением являлся поставленный ею вопрос о том, а не переоценила ли она Питера, даже несмотря на то, что этот вопрос остался без ответа. И только после того, как Клара так далеко продвинулась, она наконец увидела, что ее любовь ни в коей мере не была настоящей. Только теперь она смогла вынести свое разочарование от осознания того, что ошибочно приняла за любовь свои чрезмерные требования и ожидания. Она все еще не сделала последнего шага в осознании своей зависимости, которая возникла в результате ее ожиданий. Однако во всех других отношениях этот фрагмент анализа является прекрасным примером того, что значит упорно следовать за осознанием. Клара увидела, что ее ожидания получать что-то от других в значительной степени были порождены ее собственными внутренними запретами на то, чтобы желать чего-нибудь или делать что-то для себя. Она увидела, что ее паразитическое отношение уменьшило ее способность давать что-либо взамен. И она осознала, что склонна чувствовать себя оскорбленной, если ее ожидания отвергнуты или не выполнены.

В действительности Кларины ожидания были связаны в основном с вещами нематериальными. Вопреки очевидным свидетельствам противоположного она в общем-то не была корыстным человеком. Я бы даже сказала, что получение подарков было только символом менее конкретных, но более важных ожиданий. Она требовала, чтобы о ней заботились таким образом, чтобы ей не приходилось решать, что правильно, а что нет, проявлять самой инициативу, нести ответственность за самое себя, самой разрешать внешние проблемы.

Прошло несколько недель, в течение которых ее отношения с Питером в целом стабилизировались. Они даже запланировали совместное путешествие. Из-за своей долгой нерешительности Питер испортил большую часть радости от предвкушения совместной поездки. Но когда все было решено, Клара все же с нетерпением ожидала предстоящего отпуска. Однако буквально за несколько дней до их намеченного отъезда он объявил ей, что его дела идут слишком ненадежно и не могут позволить ему теперь покинуть город даже и на день. Сначала Клара была вне себя от гнева, а затем пришла в такое отчаяние, что Питер не преминул упрекнуть ее в такой неразумности. Она была склонна принять упрек и постаралась убедить себя в том, что Питер был прав. Подумав, Клара решила поехать на курорт одна, тем более что он находился всего в трех часах езды от города. Она сказала об этом Питеру. Он стал открыто протестовать против ее решения, но после некоторого колебания согласился, хотя и прочитал ей лекцию о ее неумении здраво оценивать обстановку. Такое его заявление снова повергло ее в страшное отчаяние. Вечер закончился тем, что Питер долго утешал ее и обещал как можно скорее уладить все свои дела, с тем чтобы провести с ней 10 дней. Клара почувствовала утешение. Внутренне согласившись с Питером, она решила быть более здравомыслящей и довольствоваться тем, что он в состоянии ей дать. На следующий день при попытке проанализировать свою реакцию гнева ей пришли в голову три ассоциации. Первая была воспоминанием о том, как ее дразнили в детстве за то, что она изображала из себя страдалицу. Но это воспоминание, которое раньше часто приходило ей в голову, теперь представилось в совершенно новом свете. Она никогда раньше не задумывалась над тем, были ли правы дразнившие ее в детстве дети. Она просто принимала это как факт. А теперь ей в первый раз пришло в голову, что они были не правы, что она действительно подвергалась несправедливому обращению, что, дразня ее, они тем самым лишь наносили ей новые раны.

Затем ей пришло в голову другое воспоминание из детства. В возрасте пяти или шести лет она играла с братом и его товарищами. И вот однажды они сказали ей, что на поляне, около того места, где они обычно играли, в скрытой пещере живут разбойники. Она им, конечно же, поверила и всегда дрожала, проходя мимо этой поляны. А потом они высмеяли ее за то, что она поверила их рассказу.

Наконец, она подумала о своем сновидении про чужеземный город, точнее, о том его фрагменте, в котором она видела показ уродца и места для азартных игр, и теперь она смогла осознать, что эти символы выражали нечто большее, чем просто мимолетный гнев. Впервые она поняла, что в Питере было что-то фальшивое. И не в смысле какого-то умышленного обмана. Он просто не мог отказать себе в удовольствии играть роль человека, который всегда прав, всегда стоит выше других, всегда великодушен. На самом же деле он далеко не соответствовал своему идеалу. Он был погружен в самого себя и когда уступал ее желаниям, то это происходило не из-за его любви и великодушия, но из-за его собственной слабости. И наконец, в его обращении с ней было много скрытой жестокости.

Только теперь она осознала, что ее реакция прошлым вечером была вызвана главным образом не ее разочарованием, а тем бессердечием, с которым он проигнорировал ее чувства. В его словах не было нежности, сожаления или сочувствия. И только увидев ее слезы, он проявил к ней нежность. Тем временем он заставил ее взять на себя основную долю ответственности за это огорчение. Он давил на то, что во всем была виновата только она. Он действовал в точности таким же образом, как в детстве действовали ее мать и брат: сначала наступали на ее чувства, а затем ее же заставляли чувствовать себя виноватой. Между прочим, здесь интересно отметить, что смысл этого фрагмента прояснился после того, как она набралась смелости протестовать и соотнесла прошлое с настоящим, что помогло ей стать более открытой.

Затем Клара вспомнила различные случаи, в которых Питер давал прямые или косвенные обещания, но не выполнял их. Более того, она осознала, что такое поведение проявляло себя также в более важных и более тонких аспектах их отношений. Она поняла, что Питер породил в ней иллюзию глубокой и вечной любви, но при этом был всегда озабочен своей независимостью. Все равно как если бы он опьянил себя и ее идеей любви. А она попалась на эту удочку точно так же, как в свое время поверила в историю с разбойниками.

Наконец, Клара вспомнила те ассоциации, которые у нее появились в начале самоанализа: мысли о своей подруге Эйлин, чья любовь совершенно исчезла во время болезни; и рассказ, в котором героиня чувствует отчуждение от своего мужа. Теперь она осознала, что эти мысли имели намного более серьезный дополнительный смысл, чем тот, который она предполагала. Что-то внутри нее серьезно говорило за разрыв с Питером. И хотя она не слишком-то обрадовалась этому осознанию, тем не менее почувствовала облегчение, как будто были сняты чары.

Упорно следуя за своим осознанием, Клара задалась вопросом, почему же ей понадобилось столько времени, чтобы получить ясную картину в отношении Питера. Как только эти черты в нем были узнаны, они стали казаться ей столь бросающимися в глаза, что стало трудно их не замечать. Затем она поняла, что имела сильную заинтересованность в нежелании видеть эти его черты: Клара устраняла все препятствия, мешавшие ей воспринимать Питера как великого человека из ее мечты. Она также впервые выстроила шеренгу из близких ей людей, которых она всегда возводила на недосягаемую высоту. Первой среди них была ее мать, из которой она сделала идола. Затем следовал Брюс, тип мужчины, во многом схожий с Питером. Затем мужчина из ее грезы и многие, многие другие. Сновидение о чудесной птице теперь четко выкристаллизовалось в символ восхваления ее Питера. Всегда из-за своих честолюбивых ожиданий она пыталась «впрячь звезду в свою повозку». А все эти «звезды» на поверку оказывались простыми свечками.

Здесь может возобладать впечатление, что это Кларино открытие вовсе не было открытием. Разве раньше она не осознавала, что Питер обещал куда больше, чем выполнял? Да, она понимала это еще несколько месяцев назад, но не придавала этому серьезного значения, а также не осознавала всей степени ненадежности Питера. В то время ее мысли были в основном выражением ее гнева против Питера, теперь же они выкристаллизовались во мнение, осуждение. Кроме того, она не видела тогда примеси садизма за его фасадом праведности и великодушия. Вероятно, она не могла достичь такого ясного осознания до тех пор, пока слепо ожидала от него выполнения всех ее требований. Осознание того, что ее ожидания были фантастическими, и ее готовность построить их взаимоотношения на основе взаимности сделали ее настолько сильной, что она теперь смогла осмелиться взглянуть в лицо его слабостям и, таким образом, поколебала те основы, на которых покоились их отношения.

Положительной особенностью того пути, который выбрала Клара в своем анализе, была следующая: сначала она искала источники своих трудностей внутри себя и только после продвижения в этой работе приступила к рассмотрению роли Питера в ее трудностях. Первоначально ее попытки изучить себя были связаны с нахождением отмычки, которая легко разрешила бы все затруднения в их взаимоотношениях, но в конце концов они привели ее к осознанию некоторых важных факторов внутри самой себя. Каждый должен учиться понимать в анализе не только себя самого, но также и тех людей, которые являются частью его жизни. Надежнее всегда начинать анализ с себя. До тех пор пока человек запутан в своих внутренних конфликтах, представление, которое он составляет о других, обычно бывает искаженным.

Из тех фактов о Питере, которые Клара собрала в процессе всей аналитической работы, я пришла к выводу, что ее анализ личности Питера был, в сущности, верным. Тем не менее она упустила один важный момент: Питер, по тем или иным собственным причинам, был полон решимости порвать с ней. Конечно, уверения в своей любви, которые он никогда не забывал делать, должно быть, затуманивали ее здравомыслие. С другой стороны, это объяснение не является вполне достаточным, так как оно оставляет открытыми два вопроса: почему ее попытка получить о нем ясную картину остановилась именно в этом пункте и почему она могла мысленно представлять (хотя и не осуществила этого) желательность разрыва с Питером, но на возможность его разрыва с ней закрывала глаза?

В результате этой сохраняющейся привязанности Кларино желание порвать с ним было достаточно кратковременным. Она чувствовала себя несчастной без него и, как только он появлялся, уступала его чарам. Она также все еще не могла вынести и мысли об одиночестве. Поэтому их связь продолжалась. Она ожидала от него меньшего и была куда смиренней. Но ее жизнь все еще сосредоточивалась вокруг него.

Спустя три недели она проснулась с именем Маргарет Брукс на устах. Она не знала, снилась та ей или нет, но сразу же поняла смысл этого. Маргарет была ее подругой, замужней женщиной, которую она не видела много лет. Маргарет страдала от крайне болезненной зависимости от своего мужа, несмотря на тот факт, что он безжалостно попирал ее человеческое достоинство. Он просто игнорировал ее и публично высказывал в ее адрес саркастические замечания; у него были любовницы, и одну из них он приводил в дом. Во время взрывов отчаяния Маргарет часто жаловалась Кларе. Но тем не менее она всегда смирялась и верила, что ее муж исправится. Клара поражалась такой зависимости и чувствовала презрение к полному отсутствию у Маргарет хоть капли гордости. Тем не менее все советы, которые она давала Маргарет, были направлены исключительно на то, как той удержать своего мужа и вновь завоевать его привязанность. Она разделяла надежду своей подруги, что все в конце концов уладится. Клара знала, что муж ее подруги абсолютно не стоит этого, но, поскольку Маргарет так сильно его любила, подобная позиция казалась ей наиболее приемлемой. А теперь Клара подумала, как же она была тогда глупа. Ведь она же могла побудить Маргарет бросить мужа.

Но не это прошлое отношение к ситуации подруги расстроило ее теперь. Что сразу же поразило ее при пробуждении, так это сходство между нею и Маргарет. Она никогда не думала о себе как о зависимой женщине. А теперь с пугающей ясностью она осознала, что плыла в той же самой лодке. Она точно так же потеряла свое достоинство, цепляясь за человека, которому на самом деле была не нужна и в достоинствах которого сомневалась. Она осознала, что узы, приковывающие ее к Питеру, имели огромную силу, что она считала жизнь без него лишенной смысла. Общественная жизнь, музыка, работа, карьера, природа ничего не значили для нее без него. Ее настроение зависело от него; мысли о нем поглощали все ее время и энергию. И как бы он себя ни вел, она все же возвращалась к нему, так же как, говорят, кошка возвращается в тот дом, где она когда-то жила. В течение нескольких последующих дней после осознания этого она жила как будто в каком-то оцепенении. Это осознание не имело никакого облегчающего эффекта. Оно только заставило ее ощутить цепи зависимости еще более остро и болезненно.

Когда она в какой-то степени обрела душевное равновесие, то проработала определенные внутренние смыслы своего открытия. Она более глубоко осознала смысл своего страха быть покинутой: он существовал потому, что эти узы были чрезвычайно важны для нее; также ее мучил глубокий страх их расторжения, и этот страх имел тенденцию упорно сохраняться до тех пор, пока существовала ее зависимость. Она поняла, что не только возносила на высокий пьедестал свою мать, Брюса и своего мужа, но и была зависима от них точно так же, как от Питера. Она поняла, что не сможет достичь какого-либо подобающего самоуважения до тех пор, пока желание сохранить свое достоинство не возобладает над страхом потери Питера. Она наконец поняла, что ее зависимость также должна была быть угрозой и непомерной ношей для Питера; это последнее осознание резко ослабило ее враждебность к нему.

Ее осознание той степени, до какой эта зависимость портила, нарушала ее отношения с людьми, заставило Клару пересмотреть свою позицию. На этот раз она даже не принимала никакого решения разрубить этот гордиев узел путем ухода от Питера. Она знала, что не сможет этого сделать, но также чувствовала, что, увидев эту проблему, она может решать ее и в рамках продолжающихся отношений с Питером. Она убедила себя в том, что, в конце концов, в их взаимоотношениях были и ценные стороны, которые следует оберегать и развивать. Она чувствовала себя полностью способной поставить эти отношения на более здоровую основу. Поэтому в следующем месяце, в дополнение к своей аналитической работе, она попыталась проявить уважение к потребности Питера в определенной дистанции и постаралась справляться с собственными делами сама.

Несомненно, что в этой части анализа Клара сделала важное продвижение вперед. В самом деле, она совершенно самостоятельно обнаружила свою вторую невротическую наклонность (первой была ее навязчивая скромность), о существовании которой она не подозревала ни в малейшей степени. Она осознала ее навязчивый характер и тот вред, который эта наклонность принесла ей в сфере любви. Но Клара все еще не видела, как эта наклонность обедняла ее жизнь в целом, и была далека от осознания труднопреодолимой силы этой наклонности. Поэтому она переоценила ту свободу, которой достигла. В этом она поддалась распространенному самообману, что осознать проблему - значит решить ее. Решение продолжать отношения с Питером было в действительности лишь компромиссом. Она желала до некоторой степени изменить свою наклонность, но все еще не желала отказаться от нее. И это было также одной из причин, почему, несмотря на ее ясное понимание Питера, она все еще приуменьшала его недостатки, которые, как мы вскоре увидим, были намного сильнее и ригиднее, чем она полагала. Она также недооценила его стремление уйти от нее. Она видела это стремление, но надеялась, что посредством изменения своего отношения к нему она сможет вернуть его.

Спустя несколько недель она узнала, что кто-то распространил о ней клевету. На уровне сознания она не расстроилась, но ей приснился сон, в котором она увидела башню, стоящую в бескрайней пустыне. Башня завершалась неогражденной площадкой, на краю площадки стояла фигура. Клара проснулась с чувством тревоги.

Пустыня оставила у нее впечатление чего-то необитаемого и опасного и напомнила ей беспокойное сновидение, в котором она прогуливалась по сломанному мосту. Фигура на башне была для нее символом одиночества, которое она в действительности чувствовала с тех пор, как Питер отсутствовал в течение нескольких недель. Затем ей пришла в голову фраза: «Двое на острове». Она напомнила ей фантазии, время от времени появлявшиеся у нее, об уединении со своим любимым где-нибудь в горах или на берегу моря. Поэтому сначала сновидение означало для нее просто выражение ее стремления к Питеру и ее чувство одиночества без него. Она также заметила, что это чувство одиночества усилилось из-за слухов, дошедших до нее накануне, то есть клевета, должно быть, испугала ее и усилила потребность в защите.

Просматривая свои ассоциации, ей захотелось узнать, почему она не уделила никакого внимания башне в сновидении. В ее голове возник образ, который приходил ей время от времени на ум: она сама, стоящая наверху колонны посреди заболоченной местности; а из болота к ней тянулись руки и щупальца, пытаясь утащить ее вниз, в трясину. Больше в этой фантазии ничего не было. Клара никогда не уделяла ей особого внимания и видела только ее наиболее очевидное дополнительное значение: страх быть затянутой вниз, во что-то грязное и отвратительное. А клевета, должно быть, снова возбудила этот страх. Но она внезапно увидела и другой аспект этой картины, а именно то, что она ставила себя выше других. И сновидение с башней также было не лишено этого оттенка. Мир представал скучным и необитаемым, но она возвышалась над ним. Опасности мира не могли ее достичь.

Поэтому она интерпретировала сновидение следующим образом: на высоте она спасалась от унижения, причиненного ей клеветой, но эта высота была пугающей, ибо она чувствовала себя слишком неуверенно, чтобы стоять на ней; ей был нужен кто-то, кто бы поддерживал ее на этой высоте, но она пришла в панику, так как не было никого, на кого она могла бы опереться. Она почти мгновенно осознала более общий внутренний смысл этой находки. До сих пор она видела только то, что нуждалась в ком-то, кто бы поддержал и защитил ее, так как сама была беззащитна и не умела утвердить свои права. Теперь же она осознала, что время от времени впадала в другую крайность - высокомерие - и что в таких случаях ей в такой же степени нужен был защитник, как и тогда, когда она держалась в тени. Она ощутила огромное облегчение, так как почувствовала, что по-новому взглянула на отношения с Питером и, таким образом, увидела новые возможности расторгнуть эту связь.

В данной интерпретации Клара действительно осознала другую причину того, почему ей была так нужна эмоциональная поддержка. Имелись веские причины, по которым она никогда раньше не видела этого аспекта проблемы. Вся та область ее личности, которая включала в себя высокомерие, презрение к людям, потребность в превосходстве и торжестве над другими, все еще была так сильно вытеснена, что освещалась только краткими вспышками осознания. Даже до того, как она начала анализ, у нее было частичное осознание своей потребности презирать людей, величайшей приподнятости настроения при любом успехе, той роли, которую играло честолюбие в ее грезах, и именно такое же мимолетное осознание она имела и теперь. В целом же эта проблема была еще столь глубоко скрыта, что ее проявления едва ли могли быть поняты. Это сопоставимо с глубоким подземельем, в котором на мгновение вспыхнул свет. Поэтому другой внутренний смысл этой серии ассоциаций остался ей недоступен. Картина крайнего одиночества, представленная в виде уединенной башни, имела отношение не только к ее чувству одиночества в отсутствие Питера, но также и к ее изоляции в целом. Гибельное высокомерие было одним из факторов, ответственным за эту изоляцию, а также возникшим вследствие такой изоляции. И привязывание себя к какому-либо человеку - «двое на острове» - было способом избежать такой изоляции, не исправляя своих отношений с людьми в целом.

Клара считала, что теперь она сможет построить свои отношения с Питером на более здоровой основе, но вскоре после этого получила двойной удар, приведший ее проблемы к кульминационной точке. Случайно она узнала, что у него есть или была любовная связь с другой женщиной. И едва только испытала этот шок, как Питер написал ей, что для них обоих было бы разумнее расстаться. Первым побуждением Клары было желание возблагодарить небо за то, что это не произошло раньше. Теперь она сможет это вынести.

Первая реакция была смесью правды и самообмана. Правдой в ней было то, что несколькими месяцами раньше она, вероятно, и в самом деле не смогла бы вынести подобное напряжение без тяжелых последствий для себя; позже она не только доказала, что сможет вынести подобный удар, но ближе подошла к решению проблемы в целом. Но такая первая прозаичная реакция, очевидно, проистекала из того, что она не позволила обрушившемуся на нее удару проникнуть за защитный покров. Когда же это случилось, она на несколько дней погрузилась в пучину страшного отчаяния.

Она была слишком глубоко потрясена, чтобы анализировать свою реакцию. Когда горит дом, не время обдумывать причины и результаты пожара, надо скорее выбираться наружу. Двумя неделями позже Клара записала, что в течение нескольких дней идея самоубийства не покидала ее, хотя ни разу не приняла характера серьезного намерения. Но она очень скоро осознала тот факт, что слишком предалась своему воображению, и тогда прямо поставила перед собой вопрос, хочет ли она жить или умереть. Она определенно хотела жить. Но если она не хочет жить подобно увядающему цветку, ей следует не только освободиться от своего стремления к Питеру и от чувства того, что жизнь ее навсегда разбита с потерей любимого, но также радикально преодолеть проблему своей болезненной зависимости.

Как только эта проблема прояснилась в ее сознании, началась крайне тяжелая борьба. Только теперь она ощутила всю силу своей потребности соединиться с другим человеком. Не было больше самоодурачивания при помощи убеждения, что это была «любовь»: она осознала, что это чувство было подобно пристрастию к наркотику. Она увидела с потрясающей ясностью, что у нее только одна альтернатива: либо уступить своей зависимости и найти другого «партнера», либо целиком преодолеть эту зависимость. Но сможет ли она преодолеть ее? Да и стоит ли жизнь того, чтобы жить без нее? Страстно и трогательно она пыталась убедить себя в том, что, в конце концов, жизнь предлагает ей немало хорошего. Разве нет у нее чудесного домика? Разве не может она найти удовлетворение в работе? Разве у нее нет друзей? Разве она не может наслаждаться музыкой и природой? Все это не помогало, а казалось таким же малопривлекательным и не относящимся к делу, как антракт в концерте. В антракте не было ничего неприятного - каждый проводил его, как ему нравилось, но никому и в голову не приходит прийти в театр на один антракт. Лишь на секунду ей пришла в голову мысль, что это рассуждение неприменимо к данной ситуации. В ней преобладало ощущение того, что любое реальное изменение было выше ее сил.

Она вспомнила древнюю мудрость, гласящую: «я не могу» часто означает «я не хочу». Может быть, она просто не хотела строить свою жизнь на другой основе? Может быть, она активно отказывалась обратиться к чему-либо иному в жизни, как ребенок, который отказывается от обеда, потому что ему не дали яблочного пирога? С тех пор как она осознала свою зависимость, ей просто казалось, что ее пребывание в плену прежней связи настолько истощило ее душевные силы, что для кого-либо еще ничего не осталось. Теперь она осознала, что это было нечто большее, чем сужение области ее интересов. Она сама отвергла и обесценила все, что делала самостоятельно или с кем-то другим, кроме «любимого». Впервые она осознала замкнутость порочного круга, в который была поймана: девальвация ею всего, находящегося вне этих взаимоотношений, необходимо делала партнера в этих отношениях сверхценным; а эта уникальная ценность в свою очередь еще больше отчуждала ее от самой себя и других людей. Зарождающееся осознание этого, оказавшееся впоследствии правильным, поразило и ободрило ее. Если внутри ее действовали силы, мешающие освободиться от плена, то, возможно, она сможет что-либо предпринять относительно своей зависимости.

Таким образом, этот период внутреннего смятения кончился тем, что Клара вновь воспряла духом и вновь ожил ее побудительный мотив работать над данной проблемой. Но здесь возникает ряд вопросов. Что можно сказать насчет ценности предшествующей психоаналитической работы, если потеря Питера все же смогла расстроить ее так сильно, как это имело место? В связи с этим вопросом уместны два соображения.

Первое заключается в недостаточности ее предыдущей работы. Клара осознала тот факт, что была навязчиво зависима, и поняла определенные внутренние смыслы этого состояния. Но она была далека от достижения реального осознания всей проблемы. Если кто-либо сомневается в ценности проделанной работы, он во многом совершает ту же самую ошибку, которую делала и Клара в течение всего периода самоанализа, до достижения его кульминационной точки, недооценивая значение конкретной невротической наклонности и поэтому ожидая слишком быстрых и слишком легких результатов.

Второе соображение состоит в том, что в целом окончательный переворот носил конструктивный характер. Он представлял собой кульминационный момент линии такого развития, которое начинается с полного невежества относительно затронутой проблемы и наиболее яростных бессознательных попыток отрицать ее существование и ведет к полному и окончательному осознанию ее тяжести. Кульминационный момент объяснил ей, что ее зависимость была подобна раковой опухоли, рост которой невозможно приостановить, но ее можно и нужно искоренить, иначе жизнь человека будет подвержена весьма серьезной опасности. Под давлением сильного горя Клара также сумела очень резко сфокусировать в сознании конфликт, который до сих пор оставался бессознательным. Она совершенно не осознавала, что колебалась между желанием освободиться от своей зависимости от другого человека и желанием продлить ее. Этот конфликт был замаскирован посредством ее компромиссных решений относительно Питера. Теперь она ясно видела этот конфликт и была способна занять определенную позицию относительно того направления, которому хотела следовать. В этом отношении та фаза, которую она сейчас проходила, иллюстрирует факт, упомянутый в предыдущей главе: в определенные периоды в процессе анализа необходимо выбрать позицию и принять определенное решение. И следует считать достижением, если в процессе аналитической работы конфликт выкристаллизовался достаточно ясно, для того чтобы пациент оказался способным сделать это. В Кларином случае проблема состояла в том, станет ли она немедленно пытаться заменить упавшую колонну новой или нет.

Естественно, весьма огорчительно смотреть в лицо проблеме таким бескомпромиссным образом. И здесь возникает второй вопрос. Не вызвало ли Кларино переживание по поводу ухода Питера большую опасность самоубийства, чем в том случае, если бы она не проходила анализа? Для рассмотрения этого вопроса существенно, что мыслям о самоубийстве Клара предавалась и раньше. Однако она никогда не могла решительно положить им конец, как сделала теперь. Раньше эти намерения просто стирались из ее памяти, как только случалось что-либо «хорошее». Теперь она активно и сознательно отвергла их. Как мы уже упоминали ранее, ее первая реакция благодарности за то, что Питер не ушел от нее раньше, была вызвана ее пониманием своей неспособности справиться с переживанием в то время.

Поэтому можно с уверенностью предположить, что наклонности к самоубийству были бы более сильными и более упорными без той аналитической работы, которая была ею проделана.

И последним будет вопрос о том, осознала ли бы Клара всю тяжесть своего затруднительного, запутанного положения без внешнего давления, оказанного на нее уходом Питера. С одной стороны, можно предположить, что Клара, пройдя путь развития, предшествующий уходу Питера, возможно, не смогла бы навсегда остановиться на несостоятельном, по своей сути компромиссном решении, но раньше или позже пошла бы дальше. С другой стороны, силы, противостоящие ее окончательному освобождению, обладали огромным влиянием, и она все еще могла бы пойти на многое ради дальнейших компромиссов. Все это было бы бесполезным рассуждением, не стоящим и упоминания, если бы оно не касалось отношения к анализу, не столь уж редкого как среди психоаналитиков, так и среди пациентов. В основе этого отношения находится допущение, что один анализ сам по себе может решить все проблемы. Но, когда лечение наделяется таким всемогуществом, забывают, что сама жизнь является самым лучшим терапевтом. Что действительно может сделать анализ, так это помочь человеку стать способным к приему помощи, предлагаемой самой жизнью, и употреблению ее с пользой для себя. И в Кларином случае анализ выполнил эту работу. Вполне вероятно, что без проделанной аналитической работы Клара очень быстро потянулась бы к новому партнеру и, таким образом, навсегда сохранила бы прежнюю модель поведения. Важный момент самоанализа Клары состоит не в том, смогла ли бы она освободиться без посторонней помощи, а в том, была ли бы она способна превратить оказанную помощь в плодотворный опыт. Это она сделала.

Что касается содержания Клариных открытий в этот период, то наиболее важным было открытие у нее активного пренебрежения к своим собственным чувствам, мыслям, интересам и планам - короче говоря, пренебрежения к самой себе. В противоположность другим ее открытиям это было всего лишь эмоциональным инсайтом. Она не пришла к нему путем свободных ассоциаций, и у нее не было доказательств правоты этого открытия. У нее также не было какой-либо догадки насчет природы противостоящих сил; она просто чувствовала их существование. Ретроспективно мы можем понять, почему она с таким трудом могла продвигаться в этом направлении.

Ее ситуация была сравнима с положением человека, изгнанного с родины и столкнувшегося с задачей организации своей жизни на новой основе. Кларе нужно было произвести фундаментальное изменение своего отношения к себе и своих отношений с другими людьми. Естественно, она была сбита с толку сложностью такой перспективы. Но главная причина блокировки состояла в том, что, несмотря на ее решимость справиться с проблемой зависимости, все еще существовали могущественные бессознательные силы, мешающие окончательному решению. Она как бы находилась в состоянии неопределенности между двумя линиями поведения в жизни, будучи неготовой к отказу от прежней и неспособной следовать новой.

Вследствие этого следующие недели характеризовались быстро чередующимися взлетами и падениями. Она колебалась между теми периодами, в которых отношения с Питером и все, что они влекли за собой, представлялись как часть давно ушедшего прошлого, и другими периодами, в которые она отчаянно стремилась его вновь завоевать. И в такие периоды ее одиночество ощущалось как безграничная жестокость, совершенная по отношению к ней.

В один из подобного рода дней по дороге с концерта домой она поймала себя на мысли, что все другие люди живут лучше, чем она. Но сразу же попыталась убедить себя, что многие из них также одиноки. Но может быть, им это нравится? А как, к примеру, живется тем, с которыми произошел несчастный случай? Наверное, еще хуже. Конечно, но опять же о них заботятся в больницах. А как насчет безработных? Да, им живется плохо, но многие из них находят поддержку в семье. И здесь она вдруг поняла всю нелепость своего рассуждения. «В конце концов, далеко не все безработные были счастливы в браке, но даже если они и были в нем счастливы, то ведь брак вовсе не является решением всех проблем». Она осознала, что здесь должна была действовать наклонность, которая заставляла ее убеждать себя в своем чрезмерном несчастье. Облако несчастья было рассеяно, и она почувствовала облегчение.

Когда она начала анализировать этот случай, ей пришла в голову мелодия песенки, доносившейся из воскресной школы, хотя слов ее она вспомнить не могла. Затем ей вспомнилась неотложная операция, которую ей пришлось перенести по поводу аппендицита. Затем - «несчастные случаи и происшествия», печатавшиеся на страницах газет под Рождество. Потом в ее сознании пронеслись кадры из недавно просмотренного фильма: огромная трещина, образовавшаяся в леднике, в которую кто-то упал, но его успели спасти. Затем возникло воспоминание из того времени, когда ей было около восьми лет. Она горько плакала в постели, и ей казалось просто немыслимым, что ее мать не приходит ее утешить. Она уже не помнила, чем были вызваны эти слезы. Все, что она помнила, так это свое непоколебимое убеждение, что мать должно было тронуть ее горе. Однако мать не пришла, и она так и заснула.

Неожиданно она вспомнила текст той песенки. В нем говорилось, что, каким бы большим ни было наше горе, Бог, если мы помолимся Ему, непременно нам поможет. Она внезапно увидела ключ к разгадке других своих ассоциаций и преувеличиваемого несчастья, которое предшествовало им: у нее было ожидание того, что это большое горе вызовет помощь. И из-за этой бессознательной веры она усугубляла свое несчастье. Это было чрезвычайно глупо, и все же она поступала так довольно часто. В приступах плача, которые, между прочим, совершенно исчезли, она делала то же самое. И Клара вспомнила огромное количество случаев, когда она считала себя жертвой невиданной жестокости и только спустя некоторое время осознавала, что слишком сгущала краски. Однако она понимала это только спустя какое-то время. А во время самих приступов выискивались причины несчастья и болезненно ощущались. В такие периоды она часто звонила Питеру, и он обычно сочувствовал и помогал ей. В этом отношении она почти всегда могла на него положиться: здесь он подводил ее меньше, чем кто-либо еще. Возможно, это была более важная связь, чем она предполагала. Но иногда Питер все же не принимал ее несчастья за чистую монету и дразнил ее по этому поводу, как мать и брат дразнили ее в детстве. Тогда она чувствовала себя глубоко оскорбленной и злилась на него.

Да, здесь была четкая цепочка, которая повторялась: преувеличение несчастья и одновременное ожидание помощи, утешения, поддержки - от матери, Бога, Брюса, своего мужа, Питера. То, что она играла роль жертвы, кроме всего прочего, должно было также быть бессознательной мольбой о помощи.

Таким образом, Клара приближалась к осознанию другого важного ключа к разгадке ее зависимости. Но через день-другой она начала возражать против своего открытия по двум основаниям. Первым было то, что, в конце концов, не было ничего необычного в том, чтобы ожидать от друга помощи в трудное время. В чем же еще тогда заключается ценность дружбы! Конечно, каждый будет относиться к тебе хорошо, если ты весел и всем доволен. Но вот со своими печалями ты можешь пойти только к другу. Другим основанием для опровержения ее открытия было сомнение, что это открытие было применимо лишь к тому несчастью, которое она ощущала в тот вечер. Несомненно, она преувеличивала свое несчастье, но не было никого, на кого оно могло бы произвести впечатление, и она даже не могла позвонить Питеру. Не могла же она быть настолько иррациональной, чтобы поверить, что помощь придет только потому, что она заставит себя почувствовать самой несчастной из людей. Все-таки иногда, когда она чувствовала себя плохо, что-либо хорошее случалось. Ей кто-то звонил и приглашал, или она получала письмо, в котором лестно отзывались о ее работе. Ее также взбадривала хорошая музыка.

Она не сразу отметила про себя, что одновременно доказывала два противоречащих друг другу утверждения: неразумно ожидать помощи как прямого результата чувства горя; это вполне разумно. Но она увидела это противоречие спустя несколько дней при чтении своих заметок и сделала затем единственно разумный вывод, который состоял в том, что она, должно быть, пыталась разубедить себя в чем-то.

Клара сначала пыталась объяснить свои неясные рассуждения тем, что чувствовала отвращение при нахождении в себе чего-либо столь иррационального, как ожидание волшебной помощи, но это не удовлетворяло ее. Это, между прочим, было важным ключом к разгадке. Если мы находим в человеке, который во всех других отношениях вполне рационален, иррациональную область, то можем быть уверены, что там скрыто что-то важное. Борьба, которая часто ведется против такого иррационального качества, в действительности обычно является борьбой против раскрытия подоплеки этой иррациональности. Это вполне справедливо и в данном случае. Но даже и без такой аргументации Клара осознала вскоре после этого, что действительным камнем преткновения была не иррациональность сама по себе, а ее сопротивление тому, чтобы правдиво посмотреть на свое открытие. Клара осознала, что ее вера в то, что она может получать помощь через свое несчастье, на самом деле имела сильную власть над ней.

В течение последующих месяцев с постепенно возрастающей степенью ясности и с большими подробностями она осознала, что эта вера сделала с ней. Она увидела, что бессознательно была склонна превращать в катастрофу любую трудность, которая возникала в ее жизни, впадая в состояние полнейшей беспомощности. Результатом чего, несмотря на определенную храбрость и независимость, ее преобладающим чувством по отношению к жизни стало чувство беспомощности перед лицом сокрушительных ударов. Она осознала, что твердая вера в предстоящую помощь становилась своего рода ее собственной тайной религией и, мало чем отличаясь от религии подлинной, эта вера являлась могущественным источником самоуспокоения.

Клара также достигла более глубокого осознания того, в какой степени ее привычка полагаться на кого-либо заменила ей опору на саму себя. Когда с ней рядом находился человек, который ее учил, побуждал, давал ей советы, помогал, защищал, подтверждал ее значимость, тогда у нее не было никакой причины предпринимать попытку преодолеть тревогу. Таким образом, зависимое отношение столь полно выполняло свои функции, позволяя ей справляться с возникавшими жизненными проблемами, целиком и полностью полагаясь на других, что эта зависимость лишила ее какого-либо реального побудительного мотива отказаться от позиции маленькой девочки, которую влекла за собой навязчивая скромность. В действительности эта зависимость не только закрепляла навечно ее слабость, подавляя ее побуждение стать более уверенной в себе, но также создавала заинтересованность в том, чтобы оставаться беспомощной. Если бы Клара оставалась покорной и держалась в тени, все счастье, все торжество были бы ее. Любая попытка большей самостоятельности и большего самоутверждения имела тенденцию подвергать риску эти ожидания рая на земле. Это открытие, между прочим, проливает свет на ту панику, которую она ощущала при первых же шагах на пути к отстаиванию своих мнений и желаний. Навязчивая скромность не только давала ей защищающий покров незаметности, но являлась также совершенно необходимой основой для ее надежд, связанных с любовью.

Клара осознала, что это было всего лишь логическим следствием того, что партнер, которому она приписывала богоподобную роль волшебного помощника, пользуясь здесь вполне уместным термином Эриха Фромма, становился «сверхценным» и единственное, что имело значение, - это достижение его расположения и любви. Питер из-за своих специфических свойств (очевидно, он представлял своего рода спасителя) особенно подходил для этой роли. Его значение для нее не сводилось только к значению друга, к которому всегда можно обратиться в любом горе. Его значение заключалось в том, что он был инструментом, предназначенным для оказания ей услуг. И ее потребность в них была достаточно сильной.

В результате этих осознаний она почувствовала себя намного более свободной, чем когда-либо ранее. Ее стремление к Питеру, которое временами было мучительно сильным, начало ослабевать. И, что более важно, это осознание вызвало реальное изменение в ее жизненных устремлениях. Она всегда сознательно хотела быть независимой, но в своей реальной жизни признавала это желание только на словах и тянулась за помощью при любом затруднительном случае. Теперь же научиться справляться со своими собственными жизненными проблемами стало жизненной целью.

Единственный критический комментарий, который следует сделать относительно этой части анализа, состоит в том, что в нем не освещена специфическая проблема, с которой Клара столкнулась именно в это время: ее неспособность быть одной. Так как я не хочу упускать ни малейшей возможности того, чтобы показать, как следует искать решение проблемы, я упомяну два различных пути, которыми можно было приблизиться к ее решению.

Клара могла бы начать с того соображения, что ее приступы несчастья в течение последнего года заметно уменьшились, причем до такой степени, что она уже могла более активно справляться с возникавшими внешними и внутренними трудностями. Это соображение привело бы ее к вопросу, почему ей приходится прибегать к старому способу поведения именно в этом пункте. Признавая, что она чувствовала себя несчастной в одиночестве, почему все же одиночество представляло такое непереносимое горе, чтобы немедленно надо было искать средства против него?

Клара также могла начать с наблюдения своего реального поведения. Оставаясь одна, она чувствовала себя несчастной, но едва ли делала какую-либо попытку общения с друзьями или же завязывания новых контактов; вместо этого она забивалась в свою «раковину» и ожидала волшебной помощи. Несмотря на свое острое самонаблюдение в других случаях, Клара полностью просмотрела, насколько странным было ее реальное поведение в этом отношении. Такой вопиющий пробел в анализе обычно указывает на вытесняемый фактор огромной силы.

Но, как я уже отметила в предыдущей главе, если мы упускаем проблему, то она догоняет нас сама. И несколькими неделями позже эта проблема сама настигла Клару. К этому времени она пришла к ее решению путем, до некоторой степени отличным от тех двух, которые предложила я, - что является иллюстрацией того факта, что в психологических вопросах также имеется несколько дорог, ведущих в Рим. Так как письменного отчета этой части ее анализа нет, то я просто укажу шаги, приведшие ее к новому пониманию проблемы.

Первым было осознание, что она может видеть себя только в отраженном свете. Та оценка, которую, по ее мнению, ей давали другие, полностью определяла ее собственную самооценку. Клара не вспомнила, как пришла к осознанию этого. Она вспомнила лишь то, что оно внезапно и настолько сильно поразило ее, что она почти потеряла сознание.

Смысл же такого осознания столь прекрасно разъясняется детским стишком, что я просто не могу избежать соблазна процитировать его.

Ленивая старушка Давным-давно жила, А день-деньской несушка Яички ей несла.

Яички те носила Старушка продавать И - что умела выручать, Себя тем и кормила.

Однажды в ярмарочный день Пошла в привычный путь, Но по пути, прилегши в тень, Решила отдохнуть.

Разносчик Стаут проходил... И, бабку увидав, Повеселиться вдруг решил, Ей юбку обкорнав.

Оттяпал юбку лихо он

До самых до колен!

Но сладок был бедняжки сон,

И встать ей было лень.

Когда ж прохладно стало, Проснулась в тот же час. Взглянула - простонала И в плаче затряслась.

Навзрыд ревет бедняжка, В сомнении горя: «Минуй меня кондрашка!. Ужели это - я?

Ведь если это все же я - Кем я б должна и быть! То будет радостно скулить, Встречать мой пес меня.

А коли я - это не я, То будет он рычать, От дома будет гнать меня, К себе не подпускать!»

И вот, придя к себе домой, Пытается войти... Но пес как верный часовой Стал на ее пути.

Своей хозяйки он узнать Совсем никак не смог - Смутил уж больно пса, видать, Вид голых женских ног!

И стал тогда рычать и гнать Хозяйку со двора - Пришлось бедняжечке бежать! А после до утра

Сквозь слезы повторяла: «Себя я потеряла! О Господи, прости меня, Раз я - это не я!»

Второй шаг, последовавший двумя неделями позже, относился к ее протесту против одиночества. Ее отношение к этой проблеме изменилось со времени анализа ее «тайной религии». Она все еще ощущала муки одиночества так же остро, как и ранее, но, вместо того чтобы быть пассивной перед несчастьем одиночества, предпринимала активные усилия, чтобы его избежать. Клара искала компании других людей и получала в этом удовольствие. Но примерно с неделю ее постоянно преследовала идея, что у нее непременно должен появиться близкий друг. Ей хотелось спросить всех, кого она встречала: парикмахершу, портниху, секретаршу, женатых или замужних знакомых, - нет ли у них на примете мужчины, который подошел бы ей: на каждого, кто состоял в браке или имел близкого друга, она смотрела с сильнейшей завистью. Эти мысли приобрели такие размеры, что ей наконец пришло в голову, что все это было не только трогательным, но определенно имело навязчивый характер.

Лишь теперь она смогла увидеть, что ее неспособность быть одной сильно возросла за время ее отношений с Питером и достигла своей предельной точки после его ухода. Она осознала также, что вполне могла переносить одиночество, если это был ее собственный выбор. Оно причиняло боль только тогда, когда не было добровольным. В таких случаях она чувствовала себя опозоренной, ненужной, исключенной, отверженной. Таким образом, она осознала, что ее проблема заключалась не в неспособности быть одной вообще, а в сверхчувствительности к отвержению.

Связав это открытие со своим пониманием того, что ее самооценка полностью зависела от оценки, данной ей другими людьми, она поняла, что простое отсутствие внимания означало для нее полное ее отвержение. То, что эта чувствительность к отвержению не имела ничего общего с тем, любила ли она тех, кто ее отвергал, или нет, а касалась единственно ее чувства собственного достоинства, вновь дошло до ее сознания при воспоминании о колледже. В нем была группа чванливых девчонок, которые образовали довольно тесную группировку, в которую она не была допущена. Клара не любила и не уважала этих девчонок, но все же бывали такие моменты, когда она была готова отдать все на свете, чтобы войти в их круг. В этой связи Кларе также вспомнилось тесное единение между ее матерью и братом, из которого она также была исключена. В ее памяти возникли случаи, в которых ей давали почувствовать, что она лишняя.

Она осознала, что та реакция, которую она теперь открыла, в действительности возникла еще в то время, когда она прекратила борьбу против несправедливого с собой обращения. До этого момента у нее было естественное убеждение в том, что она была такая же хорошая, как и другие. Она непроизвольно сопротивлялась тому, чтобы с ней обращались как с существом низшим. Но в конце концов, как было показано в главе 2, изоляция, неизбежно вызываемая ее сопротивлением, оказывалась более тягостной, чем она была в состоянии вынести. И для того чтобы быть принятой другими, ей приходилось подчиняться, принимать их подразумеваемый «приговор» и начинать восхищаться другими как существами, стоящими выше ее. Под влиянием исключительно неблагоприятных условий она нанесла первый удар своему человеческому достоинству.

Теперь она поняла, что уход Питера не только заставил ее полагаться на самое себя, в то время когда она все еще была довольно зависимой, но вдобавок оставил ее с чувством того, что она абсолютно ничего не стоит. Сочетание двух этих факторов обусловило глубокий шоковый эффект от разрыва. Именно чувство собственной никчемности сделало для нее одиночество непереносимым. Вначале это чувство взывало о чудесном лекарстве, а затем вызвало навязчивое желание иметь близкого друга как средство восстановить себя. Результатом явилось немедленное изменение ее желаний. Так, желание иметь близкого друга утратило свой навязчивый характер, и она смогла быть одна, не испытывая тяжелого чувства; иногда ей это было приятно.

Клара поняла также, как ее реакция на отвержение проявлялась во время неудачно сложившихся отношений с Питером. Ретроспективно она осознала, что первые, едва заметные признаки отвержения ее со стороны Питера появились вскоре после того, как прошли первые волнения любви. С помощью присущих ему способов отдаления и той раздражительности, которую он проявлял в ее присутствии, он во все более возрастающей степени показывал, что она была ему не нужна. Несомненно, это отдаление было замаскировано его постоянными уверениями в любви к ней. Но это отчуждение могло эффективно скрываться лишь потому, что она была слепа к свидетельствам того, что Питер хотел уйти от нее. Вместо того чтобы осознать то, что она должна была знать, она предпринимала все возраставшие усилия, чтобы удержать его, попытки, которые определялись ее отчаянной потребностью восстановить свое чувство собственного достоинства. Теперь для нее было ясно, что именно эти попытки избежать унижения сильнее, чем что-либо, ранили ее гордость.

Эти попытки были особенно пагубны, так как были связаны с тем, что она не только некритически уступала желаниям Питера, но также бессознательно «раздувала» свое чувство к нему. Она осознала, что, чем слабее становилось ее действительное чувство к нему, тем сильнее она разжигала его, доводя до переживания высшей силы, хотя и ложного, тем самым еще сильнее увеличивая свою зависимость от него. Осознание ею тех потребностей, которые составляли эту «любовь», уменьшило ее склонность раздувать свои чувства, но только теперь чувства резко опустились до их действительного уровня. Со всей ясностью она обнаружила, что ее чувства к Питеру были неглубоки. И это осознание дало ей чувство безмятежности, которого она уже долгое время не испытывала. Вместо колебания между ее страстным стремлением к Питеру и желанием отомстить ему она заняла по отношению к нему спокойную и ровную позицию. Она все еще ценила его хорошие стороны, но уже знала, что для нее будет невозможно сколько-нибудь близко связать себя с ним снова.

В связи с этим последним открытием, приведенным здесь, Клара взялась за решение своей проблемы зависимости с иной стороны. Работу, проделанную до этого момента, можно кратко суммировать как постепенное осознавание того, что она была зависима из-за своих непомерных ожиданий в отношении партнера. Шаг за шагом она осознала природу этих ожиданий, и эта работа достигла своего кульминационного пункта в анализе ее «тайной религии». Теперь она, в дополнение к этому, увидела, как потеря естественной уверенности в себе способствовала ее зависимости более непосредственным образом. Решающей находкой в этом отношении было осознание, что ее представления о самой себе полностью определялись тем, как ее оценивали другие. И осознание важности этого сильно поразило ее. Эмоциональное осознание этой наклонности вызвало настолько глубокое переживание, что на какое-то мгновение оно почти сокрушило ее. Это осознание само по себе не решило ее проблемы зависимости, но оно послужило основой для осознания ею «раздутости» своих чувств и того далеко простирающегося значения, которое имело для нее «отвержение».

Эта часть анализа также легла в основу пришедшего позднее понимания ее вытесненного честолюбия. Это дало ей возможность понять, что быть принятой другими было одним из путей восстановления ее растоптанного чувства собственного достоинства, причем этой же цели, но с другой стороны служило ее честолюбивое желание превосходить других.

Клара возвратилась к психоаналитическому лечению несколько месяцев спустя после того, как завершила работу, приведенную здесь, частично потому, что хотела обсудить эти вопросы со мной, а частично из-за остающихся внутренних запретов в отношении художественного творчества. Как уже упоминалось в главе 3, мы использовали этот период, чтобы от начала до конца проработать ее потребность превосходить других или, говоря более общим языком, ее вытесненные агрессивные и мстительные наклонности. Я вполне уверена, что она и сама могла бы выполнить эту работу, хотя, возможно, это и заняло бы больше времени. Анализ вытесненных агрессивных наклонностей содействовал в свою очередь лучшему пониманию ее зависимости. Делая Клару более уверенной, напористой, психоанализ также устранил все еще существовавшую опасность того, что она снова попадет в болезненно зависимые взаимоотношения. Но власть, которую имела над нею ее потребность растворяться в партнере, была, по существу, сломана с помощью аналитической работы, которую она проделала одна.

Самоанализ

Одна из основных работ выдающегося ученого-психоаналитика Карен Хорни, яркой представительницы "неофрейдизма", бросившей вызов пессимизму и терапевтическому аскетизму великого австрийца. "Самоанализ" - своеобразная платформа теории самой Хорни - первое практическое руководство по психоанализу, помогающее людям преодолевать собственные проблемы. Во всех работах Хорни раскрывает типичные внутренние конфликты человека, а ее типология характеров - это мастерски выполненное описание людей, с которыми чуть не ежедневно сталкиваются не только психологи и психотерапевты, но и все мы. Книги Хорни, написаны легким, образным, ярким языком и понятны даже неспециалистам. Невероятно популярные в свое время, они и сегодня не утратили своей актуальности.