Основные формы страха: исследование в области глубинной психологии

Введение. О существе страха и о противоречиях жизни

Страх — неизбежный спутник нашей жизни. Постоянно изменяясь, он сопровождает нас от рождения до смерти. Вся история человечества состоит из попыток преодолеть, уменьшить, пересилить или обуздать страх. Магия, религия и наука вносят свою лепту в этот процесс. Посвящение себя Богу и любви, исследование законов природы, аскетический образ жизни и философское познание едва ли способствуют избавлению от страха, но помогают его переносить и, может быть, делают наше развитие более плодотворным. Надежда на возможность прожить без страха остается иллюзией; он пронизывает человеческое существование и является отражением нашей зависимости и нашего знания о неизбежности смерти. Мы только пытаемся противопоставить ему мужество, доверие, знания, силу, надежду, покорность, веру и любовь. Это помогает нам ужиться со страхом и объяснить его, но он постоянно побеждает вновь. Мы скептически относимся к методам, направленным на освобождение от страха: они не оправдывают наших надежд.

Хотя страх неотступно пронизывает нашу жизнь, он не всегда осознается, возникая в сознании лишь на мгновение и концентрируясь на внутренних или внешних переживаниях. Мы пытаемся смягчать, преодолевать, успокаивать, обманывать и отрицать страх с помощью различных, от раза к разу все более совершенных психотехнических приемов. Однако как смерть не прекращает свое существование, несмотря на то что мы стараемся о ней не думать, так и страх не исчезает.

Страх существует независимо от культуры и уровня развития народа или его отдельных представителей; единственное, что изменяется, — это объекты страха, ибо как только мы полагаем, что победили или преодолели страх, появляется другой его вид, а также другие средства и мероприятия, направленные на его преодоление. Мы уже не боимся грома и молнии, затмений солнца и других небесных тел, относясь к ним просто как к интересным явлениям природы, но не можем избавиться от переживаний страха, так как исчезновение некоторых предрассудков не исключает возможности гибели мира. Сегодня мы испытываем страх перед угрозой новых болезней, возможным несчастным случаем на транспорте, страх старости или одиночества.

Методы борьбы со страхом до сих пор почти не изменились. Только сегодня мы пытаемся преодолеть страх с помощью фармакологических средств, а не путем принесения жертв и магических заклинаний; однако страх по-прежнему остается с нами.

Современная психотерапия в ее различных формах является новой серьезной возможностью переработки страха: она вскрывает индивидуальную историю развития страха, исследует его взаимосвязь с индивидуально-семейными и социально-культурными условиями и организует «очную ставку» индивидуума с источниками страха в целях плодотворной переработки и преодоления его.

Закономерность существования страха в истории человеческого рода очевидна — преодолевая определенные страхи благодаря успехам науки и техники, мы приобретаем новые. В сущности, страх — неизбежный спутник жизни, иного не дано. Один из новых видов страха присутствует в современной жизни: мы знаем, что страх увеличивается, если наш образ жизни и деятельности изменяется вопреки нашему желанию. Мы боимся потерять свои силы, мы думаем об угрозе применения атомного оружия или о нарушении природного равновесия. Существование человека носит двойственный характер: оно подобно бумерангу, направленному на нас самих. Наше желание властвовать и одновременно любить и смириться неосуществимо, ибо воля к могуществу и обладанию направлена против человеческого естества и вызывает страх, который при манипулировании им приводит к душевной опустошенности. Если раньше человек испытывал страх перед силами природы, будучи беззащитным перед ними, а также перед демонами и могущественным Богом, то теперь он боится самого себя. Представление о том, что прогресс и в равной степени регресс имеют влияние на наши страхи, — иллюзия. Иногда это может соответствовать истине, но следствием (прогресса или регресса) становятся новые страхи. Переживание страха содержится в самом нашем существовании.

Очевидно, что каждый человек имеет свои личностные видоизменения страха: страх тем менее выражен, чем более абстрактными для данной личности являются смерть, любовь или другие представления. Каждый человек имеет собственную индивидуальную форму страха, которая так же присуща только ему, как и его индивидуальная форма любви и его собственная, индивидуальная неизбежность смерти. Страх индивидуален, в нем отражаются личностные особенности каждого человека, и он имеет место при всех общественных устройствах. Личный страх индивидуума связан с его индивидуальными условиями жизни, с наследственностью и окружением; он имеет свою историю и появляется практически с момента его рождения (т. е. рождается вместе с ним).

Если рассматривать страх «без страха», то создается впечатление, что он оказывает двойственное воздействие на человека: с одной стороны, страх активизирует нас, а с другой — парализует. Страх всегда есть сигнал и предупреждение об опасности; в равной степени он содержит предложение, т. е. импульс к преодолению этой опасности. Предположения об источнике страха и его осознание свидетельствуют об определенной ступени развития, о достижении зрелости. Уклонение от формулирования и объяснения страха приводит к его стагнации; это тормозит дальнейшее развитие личности: она остается на том уровне детства, когда границы страха непреодолимы.

Страх всегда возникает, если мы оказываемся в неразрешимой или еще не разрешенной ситуации. Каждый этап развития, каждый шаг к зрелости связаны со страхом, если они приводят к чему-то новому, до этого неизвестному и неизведанному во внутренней или внешней ситуации, к еще не переживавшемуся нами. Все новое, неизвестное, впервые случившееся или еще переживаемое наряду с привлекательностью нового и захватывающим чувством наслаждения, риском и приключениями также сопровождается страхом. Так как в нашей жизни всегда встречается что-то новое, недостижимое и неизведанное, ее всегда сопровождает страх. Сначала он появляется в сознании как особенно важный момент развития и по мере взросления теряет свою актуальность с появлением новых задач или перемен. Развитие, взросление и созревание со всей очевидностью сопровождаются деятельностью по преодолению страха, который возникает вновь и усиливается после преодоления каждой ступени зрелости.

Совершенно нормальными представляются страхи, связанные с возрастными изменениями. Здоровый человек их переносит и перерастает; они важны для его успешного развития. Вспомним свои первые самостоятельные шаги в детстве. Мы испытывали страх одиночества перед необходимостью преодоления свободного пространства, когда материнские руки впервые оставляли нас. Вспоминая о наиболее значительных событиях нашей жизни, мы говорим о страхе, который овладевает ребенком в начале школьного периода его жизни, когда он меняет привычные семейные отношения на новые и утверждает себя в новом обществе. Мы вспоминаем наше отрочество и юность — первое знакомство с противоположным полом, эротическое томление и тягу к сексуальным встречам, первые шаги в профессиональной жизни, создание своей собственной семьи, материнство, наконец, смерть родителей — и всегда находим страх, который овладевает нами перед первым приобретением нового опыта.

Все эти виды страха — органичные составляющие человеческой жизни, так как связаны с соматическим, душевным и социальным развитием, с овладением новыми функциями при вступлении в общество или содружество. Страх всегда сопровождает каждый новый шаг по пересечению границ привычного, требующий решимости перейти от уже изведанного к новому и еще неизвестному.

Наряду с этими страхами существует множество индивидуальных страхов, не типичных для указанных выше пограничных ситуаций. Эти страхи не могут быть поняты другими, потому что они непознаваемы для нас самих. Для одних пусковым механизмом страха является одиночество, для других — скопление людей, у третьих приступы страха возникают, когда они переходят через мост или пустое пространство, четвертые не могут находиться в замкнутом пространстве; пятые испытывают страх при виде безобидных животных — жуков, пауков или мышей.

Итак, представить себе все многообразие людских страхов практически невозможно, так как при ближайшем рассмотрении выделяются новые варианты определенного страха. Именно поэтому желательно определить и описать «основные формы страха». В экстремальных вариантах страх принимает разрушительные формы или переносится на другие объекты. Дело в том, что мы склонны связывать непреодолимый и не переработанный страх с совершенно безобидными эрзац - объектами, от которых легче уклониться, чем от истинного источника страха.

Основные формы страха взаимосвязаны с нашим мироощущением и с нашей напряженной распределенностью между двумя большими антиномиями, которые мы переживаем в их неразрывной противоположности и повторяемости. Я хотел бы прояснить обе эти антиномии в соответствии с надперсональными закономерностями, которые не осознаются, но тем не менее, существуют.

Рождаясь в этом мире, мы повинуемся четырем могущественным импульсам: наша Земля вращается вокруг Солнца — центрального тела Солнечной системы, его движение мы определяем как революцию или переворот. Одновременно Земля вращается вокруг своей оси, что называется ее собственным вращением. Таким образом, существуют два взаимоисключающих или взаимодополняющих импульса, которые поддерживают Солнечную систему в движении: сила тяжести и центробежная сила. Сила тяжести поддерживает целостность мира, стремясь вовнутрь, к его центру, и удерживая его от распада. Центробежная сила направлена от центра наружу, т. е. побуждает к расширению, отделению и непрерывному движению. Только взвешенное взаимодействие этих четырех импульсов гарантирует закономерный и подвижный порядок нашей жизни в космосе. Преобладание или выпадение одного из видов движения нарушает или разрушает этот вселенский порядок и приводит к хаосу.

Представим себе, что Земля лишится одного из этих основных импульсов. Пусть, например, произойдет переворот, в результате которого Солнце будет вращаться только вокруг собственной оси. Тогда нарушится порядок, согласно которому Солнце является центром, вокруг которого движутся другие планеты. Мы не можем указывать Солнцу его пути, так как оно существует по законам мироздания.

Земля вращается вокруг своей оси и, кроме того, совершает вращение вокруг Солнца, оставаясь вместе со своим спутником — Луной на определенной планетарной ступени; при этом Земля и Солнце находятся во взаимной зависимости друг от друга. В обоих случаях планетарные законы и законы вращения Солнца взаимозависимы и утрата этой зависимости повлечет к разрушительным последствиям.

Далее, если Земля лишится силы тяжести и будет находиться только под влиянием центробежных сил, неизбежно произойдет разрушение привычных траекторий и возникнет хаотическое движение, что может привести к ее столкновению с другим космическим телом. А в случае если силе тяжести не будут противостоять противоположные по направлению центробежные силы, это приведет к полной неподвижности Земли или к ее пассивной зависимости от других сил, противостоять которым не представляется возможным.

Эти сопоставления, изложенные в аллегорической форме, поразительно соответствуют положению человека как жителя Земли и крошечной частички Солнечной системы, чье существование подчиняется закономерностям этой системы и одновременно находится под влиянием инстинктивных бессознательных сил.

Переведем каждый основной импульс в человеческой сфере на язык психологии, соотнеся его с переживаниями, столкновение которых проявляется в упомянутых выше противоположностях.

Ротация, собственное вращение, в психологическом смысле соответствует требованию индивидуальности, т. е. является условием индивидуального существования.

Революция, движение вокруг Солнца как центрального светила, соответствует требованиям подчинения великой общности; закономерности нашего существования и наши собственные желания ограничиваются в пользу сверхперсональных связей.

Центростремительное направление, сила тяжести, на психическом уровне соответствует нашему стремлению к постоянству и устойчивости; и наконец, центробежное направление, или центробежные силы, соответствует нашему стремлению вперед, к изменениям и переменам.

В этих понятиях могут быть описаны и другие антиномии: они содержатся в противоречии между повторяющимися требованиями устойчивости, с одной стороны, и изменчивости — с другой. В соответствии с этими космическими аналогиями мы обосновываем четыре основных требования, которые повторяются и взаимно дополняют друг друга во всех наших устремлениях.

Первое требование, соответствующее в нашей аллегории ротации, означает, что каждый индивидуум для достижения самостоятельности и неповторимости своей личности должен отграничить свою индивидуальность, не утрачивая ее при общении с другими людьми. Это требование сопровождается страхом, который угрожает нам, когда мы отделяем себя от других. Он возникает с момента рождения и связан с тем, что мы — часть общности и боимся одиночества и изоляции. На всех уровнях, будь то расовый, семейный, национальный, сексуальный, связанных с нашими надеждами или с нашей профессией, мы принадлежим к определенным группам, испытывая по отношению к ним чувство близости и родственной принадлежности, и вместе с тем, будучи индивидуумами, стремимся к четкому отличию от других людей. Существенно, что одним из основных желаний человека является стремление не смешиваться с другими людьми и однозначно идентифицироваться с самим собой. Наше существование похоже на пирамиду, основание которой покоится на типичном и всеобщем, а вершина стремится освободиться от связи с всеобщим и увенчаться индивидуальным и единичным. С началом и развитием нашей единичности, т. е. с процессом индивидуализации, который К. Г. Юнг назвал процессом развития (Entwicklungsvorgang), мы выходим из системы отношений, описываемой формулой «быть таким же, как другие» («Auch - wie - die - anderen - Seins»), и переживаем свою единственность и индивидуальность с чувством страха. С одной стороны, чем больше мы отделяемся от других, тем больше испытываем неуверенность, непонимание и отвергнутость. Не рискуя, с другой стороны, оторваться от коллектива и от типовой принадлежности, мы развиваем свою индивидуальность, решительно отстаивая свое человеческое достоинство.

Второе требование соответствует в нашей аллегории революции. Оно состоит в том, что мир, жизнь и человеческое сообщество открыты для участия человека и требуют отказа от собственного Я, а в противном случае они чужды, существуют независимо от нас и вне нас. Это требование подразумевает, как это явствует из вышеизложенного, самоотречение и самоотдачу. С этими понятиями связаны все страхи, заключающиеся в боязни утраты Я, и возникающие вследствие необходимости самоотдачи, нежелания лишиться своей единичности и принести себя в жертву другим (что нужно для приспособления к требованиям большинства). Это прежде всего приводит к зависимости от окружения, чувству покинутости и бессилия, которые возникают при угрозе утраты независимости и защищенности. Риск остаться в одиночестве, без связей с миром, без чувства принадлежности к находящемуся вне нас сопровождает всю нашу жизнь от момента рождения и вызывает потребность к познанию мира.

Мы постоянно встречаемся с этой антиномией несправедливости, которую возлагает на нас жизнь: мы должны жить в условиях самопроверки и самоиспытания, а также самоотдачи и самозабвения, что может вызвать страх перед задачей самореализации и перед распадом собственного Я.

И наконец, два других требования, находящихся в полярном отношении к описанным выше и дополняющих их.

Третье требование, соответствующее в данной аллегории центростремительному направлению, или силе тяжести, означает наше стремление к неизменности и продолжению. Мы должны так распоряжаться собственной жизнью, так планировать свое будущее и стремиться к нему, как будто жизнь безгранична, мир стабилен, будущее предвидимо, существование непреходяще, — и одновременно знать, что наша жизнь наполовину состоит из смерти (media in vita morte sumus) и в любой момент может прерваться. Это требование дает нам возможность отстраниться от неопределенности будущего, вообще — иметь будущее, и таким образом гарантировать себе хоть какую-то устойчивость и защиту. Оно сопровождается страхами, которые связаны со знанием о преходящем характере нашей зависимости и об иррациональности планирования нашего существования, страхами перед риском всего нового, перед неопределенностью наших планов, перед вечной изменчивостью жизни, которая никогда не останавливается и постоянно изменяет нас самих. Этот страх выражен в известном изречении о том, что нельзя дважды вступить в одну и ту же реку. Однако отказываясь от принципа продолжительности и устойчивости существования, мы лишаемся способности что-либо делать, так как любая деятельность связана с представлением об устойчивости и продолжительности. В противном случае мы не сможем добиваться достижения наших целей. Мы живем, надеясь, что располагаем неограниченным временем, и это ощущение иллюзорной стабильности, неизменности, вечности служит важнейшим импульсом для нашей деятельности.

И наконец, четвертое требование в соответствующей аллегории центробежного направления, или центробежной силы. Оно состоит в том, что мы всегда стремимся к расширению, изменчивости, развитию и преодолению, отказываясь от уже изведанного, преодолевая традиции и обыденность, расставаясь с достигнутым, для того чтобы попытаться пережить неизведанное.

С этим требованием, которое дает нам возможность наслаждаться жизнью и развиваться, безостановочно и настойчиво открывать новое и проникать в тайну неизведанного, тесно связан страх перед необходимостью преодоления существующего порядка, правил и законов, инертных привычек, которые удерживают, сковывают и ограничивают наши возможности вопреки нашему стремлению к свободе. Этот страх противоположен ранее описанным страхам, при которых смерть ассоциируется с преходящим характером жизни; в данном случае смерть ассоциируется с окоченением и застыванием. Находясь под влиянием импульсов к изменениям и риску, забывая и преодолевая временные закономерности вселенной, мы в то же время сохраняем наши привычки, удерживаем и повторяем привычное существование.

Обрисовывая противоречия нашей жизни в виде парных антиномий, нужно отметить, что мы в равной степени стремимся к стабильности и к изменениям, в связи с чем вынуждены в равной степени преодолевать как страх перед неизбежной изменчивостью, так и перед неизбежной необходимостью.

Итак, познакомимся с четырьмя основными формами страха, которые я снова хочу представить читателям в общем виде.

1. Страх перед самоотвержением, переживаемый как утрата Я и зависимость.

2. Страх перед самостановлением (стагнацией Я), переживаемый как беззащитность и изоляция.

3. Страх перед изменением, переживаемый как ощущение изменчивости и неуверенности.

4. Страх перед необходимостью, переживаемый как ощущение окончательности и несвободы.

Все возможные варианты страха относятся в конечном счете к описанным основным формам и связаны с четырьмя основными импульсами, которые в любом случае встречаются попарно, дополняя и противореча друг другу: как стремление к самосохранению и самообособленности с противоположным стремлением к самоотдаче и принадлежности к общему и как стремление к постоянству и безопасности с противоположным стремлением к изменениям и риску. Каждое стремление сопровождается страхом перед противоположным стремлением. И возвращаясь снова к описанным космическим аллегориям: жизненный порядок возможен только тогда, когда наступает равновесие между этими противоположными импульсами. Такое равновесие не является, как это кажется, статичным, оно полно драматических внутренних противоречий, когда достижения сменяются последующими падениями.

В дополнение к сказанному необходимо учитывать, что характер каждого переживаемого нами страха и его выраженность в значительной степени зависят как от присущей нам предрасположенности, наследственности, так и от окружающих условий, в которых мы находимся после рождения, а также от соматической и душевно-духовной конституции, биографии, истории становления нашей личности. Наши страхи имеют свою историю: очень часто они исходят из нашего детства.

Итак, с одной стороны, страхи некоторых людей частично объясняются их положением и условиями жизни; с другой стороны, истоки некоторых страхов скрыты от нас. С положением и окружением человека (семья, «среда» и общество) связаны определенные страхи; если они имеют место, то другие страхи как бы отходят на второй план. Нормально развивающийся здоровый человек, если его развитие не нарушается, обычно способен избегать страха или даже преодолевать его. Нарушения или препятствия, возникающие в процессе развития, сопровождаются появлением страха с преобладанием тех или иных основных его форм.

Тяжело переносятся и делают людей больными страхи, интенсивность которых превышает критический уровень при длительном их сдерживании. Наиболее тяжело угнетают взрослых страхи, которые переживались в детстве, если против них не была разработана какая-либо защита. Если страх достигает большой интенсивности и стойкости или возникает у ребенка либо подростка, то обычно он с трудом поддается переработке. В таких случаях исчезает активизирующий позитивный аспект страха, тормозится или приостанавливается развитие и даже наблюдается возврат к ранним детским образцам поведения, следствием чего является образование симптомов. Мы стремимся сделать осознанными не соответствующие данному возрасту переживания страха, достигающие такой интенсивности, что становятся непереносимыми, особенно в детстве. В детстве, когда Я еще недостаточно развито, возникает множество не переработанных страхов, которые могут причинить серьезный ущерб уже взрослому человеку, если он остается наедине с самим собой, не получая помощи извне.

У взрослых такие экстремальные ситуации, как война, арест, опасность для жизни, другие катастрофы, а также внутренние переживания, превышающие границы их толерантности по отношению к страху, вызывают панические реакции, кратковременные исключительные состояния сознания или неврозы.

В обычных (нормальных) условиях взрослые в отличие от детей имеют гораздо более богатый выбор вариантов ответов и больше сил для противостояния страху: они могут продумать ситуацию, распознать и изучить факторы, вызывающие страх, понять, откуда исходит источник страха, и благодаря такому пониманию получить соответствующую помощь; наконец, они могут правильно оценить возможность угрозы. Всеми этими свойствами ребенок не располагает. Он слишком мал, чтобы распознать и различить объект своего страха; он внутренне беспомощен и не знает, как долго это может продлиться и что вообще случилось.

В дальнейшем мы убедимся, что преобладание одной из четырех основных форм страха, или, по-другому, прекращение действия одного из четырех основных типов импульсов, приводит к четырем типам личностной структуры, или к четырем способам существования в мире, с которыми мы ознакомимся в дифференцированном виде и к которым все мы относимся с той или иной степенью акцентуации. Эту личностную структуру мы рассматриваем как одностороннюю акцентуацию в связи с одним из четырех основных видов страха. Такая односторонняя направленность, по всей вероятности, имеет своим источником раннее детское развитие. Соответственно в качестве одного из признаков психического здоровья мы рассматриваем преобладание одного из четырех основных импульсов в наших жизненных переживаниях и одновременно одну из четырех основных форм страха.

Четыре личностные структуры отражают прежде всего психическую норму с определенной акцентуацией. Между тем акцентуация означает очевидную одностороннюю направленность, достигающую границ, за которыми подразумеваются пограничные или экстремальные варианты четырех нормальных личностных структур. В связи с этим мы сталкиваемся с невротическими вариантами личностных структур, которые в психотерапии и глубинной психологии описываются как четыре большие невротические формы: шизоидия, депрессия, невроз навязчивостей и истерия. Эти невротические личности являются отражением заостренных, или экстремальных, форм общих типов человеческого существования, с которыми мы все знакомы.

В зависимости от степени выраженности одного из четырех способов существования в мире можно описать и различные проявления их нарушений в легкой, средней и тяжелой степени. При этом мы должны оценивать соответствующие конституциональные особенности и прежде всего ориентироваться на оценку биографического «заднего плана» (фона). И еще одно замечание: описывая типы личностной структуры и характера, мы рассматриваем их в рамках конституции или темперамента, что означает значительно меньшую степень однозначности и окончательности оценок, в отличие от другой системы классификации личностных структур, где преобладают психоаналитические данные и данные глубинной психологии и где оценки носят фаталистический и не изменный характер. Автору импонирует именно такая точка зрения.

Процесс образования нашей личности отражает не только определенную соматическую конституцию, но и наши определенные установки, наше определенное поведение в мире, то, как мы строим свою биографию. Психофизическая предрасположенность, являющаяся фатальной, так сливается с воздействиями на нас окружающих и с влиянием родителей в детстве, а также с «правилами игры» в данном обществе, что действительные границы образования нашей самости могут изменяться, т. е. не являются чем-то неизменным и привнесенным как данность.

Таким образом, особенности общей структуры личности нужно рассматривать как отражение филогенеза. В процессе развития, первоначально заданного врожденными механизмами, в результате воздействия сверхвраждебных, ошибочных, отторженных или вытесненных факторов нашего существования врожденные структуры могут изменяться или дополняться в пользу воображаемого единства, зрелости или завершенности в общечеловеческих масштабах.

Здесь рассматриваются четыре основные установки и соответствующие им способы поведения в противопоставлении к условиям и взаимосвязям человеческого существования, так же как космический порядок противопоставлен кажущейся неуравновешенности.

При определении четырех типов структуры личности используются основные понятия учения о неврозах, применяющиеся в практических целях для характеристики так называемого психического здоровья. Эти понятия применимы как для осмысления биографических основ становления личности, так и для описания невротических вариантов развития, в связи с чем введение новых терминов и определений кажется нам излишним. Читатель скорее поймет сказанное, если общеупотребительные понятия «шизоидия», «депрессия» и т.д. будут использованы во всей их пластичности и образности.

В этой книге я избегаю делать различие между страхом и боязнью (Angst und Furcht). Для моей концепции это несущественно, так как неуверенность в правильном использовании обоих понятий в привычной речи связана с тем, что мы говорим о страхе смерти в том же контексте, что и о боязни смерти, и не можем дифференцировать эти понятия без определенного насилия над собой. Обычно мы делаем различие между боязнью (Furcht), связанной с чем-то определенным и конкретным, и страхом (Angst), носящим иррациональный, неконкретный характер. Быть может, более четкие различия существуют между понятиями «боязнь Бога» (боязнь преступить Божьи законы) и «страх божий». Поэтому я сознательно отказываюсь от отделения страха от боязни.

Эта книга призвана помочь каждому человеку понять себя самого и других людей, осмыслить свой жизненный путь, начиная с раннего детства, снова и снова осознать, как все мы связаны друг с другом.

Основные формы страха

Книга известного немецкого психолога и психотерапевта Фрица Римана (1902 - 1979) рассказывает о страхах в человеческом существовании, их проявлении у шизоидных, депрессивных, навязчивых и истерических личностей. Материал для книги дала богатая психоаналитическая практика автора. Ф.Риман пишет: "Эта книга предназначена для помощи в нашей индивидуальной жизни, она является посредником в понимании себя самого и других, в осмыслении наших первых жизненных шагов. Книга призвана снова и снова напоминать нам о том, как прочно мы связаны друг с другом".