Риман Ф. - Основные формы страха: исследование в области глубинной психологии

4.4. Примеры истерических переживаний

Переходим к примерам.

Состоятельная дама искала возможности встретиться со мной по поводу своего 16-летнего сына. Причиной ее беспокойства было предположение, что сын склонен к гомосексуализму. Во время беседы было совершенно очевидно, что она в прямом и переносном смысле стремится представить себя в лучшем свете. Она поворачивала стул таким образом, чтобы лучше выглядеть и вместе с тем сидеть вполоборота к собеседнику (это объяснялось тем, что перед беседой она съела головку чеснока). При этом она старалась произвести впечатление любящей и щедрой матери, противопоставляя себя мужу, которого резко критиковала и унижала. При беседе с сыном выяснились следующие детали. Брак его родителей был неудачным, и они не разводились только из-за боязни общественного мнения. Мать часто предпринимала длительные путешествия в сопровождении сына. Он всегда выполнял роль маленького кавалера. Они проживали в аристократических отелях; до достижения юношеского возраста он спал в одной комнате с матерью. Она была привлекательной женщиной, и ей доставляло удовольствие принимать перед сыном соблазнительные позы, показываясь ему полураздетой и даже обнаженной, что возбуждало его любопытство и вызывало волнение, а также смущение от того, что она находила его «сладеньким». Она считала его своим пажом, навязывая ему эту роль, но одновременно заставляла официанта отеля обслуживать его как маленького ребенка. У него было лишь одно дело — почитать свою мать и в какой-то степени быть игрушкой в ее руках. Связь сына с отцом постепенно разрушалась; кроме того, мать с ревностью реагировала на его попытки обратиться к отцу. Отец со своей стороны испытывал отчужденность по отношению к сыну и на самом деле не имел реальных возможностей оказать на него влияние, да и мать в силу своей предубежденности, считая, что отец может настроить сына против нее, предпринимала всяческие меры для того, чтобы они редко виделись. Сын относился ко всему этому равнодушно и не испытывал по отношению к отцу чувства вины — для него было очевидным, что мать права, когда говорит о том, что любит его больше, чем отец, и что отец ничего для него не делает. Она использовала сына в своих целях как средство мести мужу, не задумываясь над тем, что делает. Так она мстила за свое разочарование в браке, возлагая при этом вину исключительно на мужа, так как он «не давал ей той любви, которой она от него ожидала» или «давал так мало».

Весьма привлекательная девочка, единственный ребенок в семье (ее родители считали свой брак неудачным) стала для матери средством компенсации неудовлетворенных потребностей. В четыре года она выступала на подиуме, демонстрируя образцы детской одежды. Мать сидела в зале, и девочка очень боялась сделать неловкое или неправильное движение, так как холодные и жестокие материнские глаза отмечали каждую ее ошибку. После выступления мать обнимала и целовала девочку, демонстрируя перед публикой картину безмятежной материнской любви. Если девочка ошибалась, то дома мать обращалась с ней грубо, заставляла подолгу тренироваться и угрожала, что в следующий раз «это ей даром не пройдет». Девочка чувствовала, что мать любит ее лишь тогда, когда она не дает ей повода к разочарованию и хорошо выступает на подиуме. Одновременно девочка начала осознавать, что главное в жизни — произвести впечатление на окружающих и заслужить их похвалу. Зависть и восхищение других детей служили ей некоторым утешением. Позже она стала пользоваться большим успехом как манекенщица, но все возрастающий страх потерять с годами привлекательность стал основой ее существования; ее самооценка зависела не только от представлений о своей внешности, но и от отношения к ней мужчин. У нее было много неудачных романов, вызывавших чувство неудовлетворенности и неопределенное томление по «большой любви». Ей было не более 30 лет, когда жизнь стала казаться ей лишенной смысла. Она впадала в тяжелую депрессию даже из-за небольшого увеличения веса, который строго и безо всякого снисхождения контролировался матерью, будучи критерием «рыночной стоимости». Мать была посредником в ее связях с обеспеченными мужчинами, надеясь найти богатого зятя, способного обеспечить ее старость. Чуть было не удавшаяся попытка самоубийства привела молодую женщину к психотерапевту, и мы за внешне благополучным фасадом, предметом зависти многих людей, обнаружили нищету. В этом отношении данный пример типичен для лиц подобной профессии.

Дама с сильно выраженными симптомами истерии хотела полностью подчинить себе мужа. В ее семье отец рассматривался в качестве комической фигуры, привычного атрибута жизни, его существованием можно было пренебречь («quan tite negligeable»). Она тоже пренебрегала мужем, относясь к нему преимущественно как к источнику доходов, поддерживаемая в этом матерью, которая часто жила у нее в квартире как в собственном доме. Ее мать не ценила своего зятя, она считала, что ее дочь «заслуживает лучшего»; зять был учителем и едва зарабатывал на жизнь и на пенсию — большего богатства от его заработков нечего было ожидать. Она подстрекала дочь при возможности избавиться от мужа и получше устроить свою жизнь. Дочь разделяла взгляды и интересы матери. Она запустила домашнее хозяйство, не хотела иметь детей и была уверена в том, что муж должен ее обожать и непрестанно восхищаться ее красотой. Муж, который вначале потакал ее капризам и даже получал от этого удовольствие, надеялся, что с появлением ребенка в их браке откроется новая страница. Этого не произошло, так как жена не хотела иметь детей и не прерывала своей тесной связи с матерью; она оставалась больше дочерью, чем женой. Со временем между супругами возникла и стала возрастать враждебность. Когда у мужа появилась другая женщина, она «сделала великодушный жест», «забыв» свое участие в произошедшем между ними конфликте, и сосредоточила внимание на факте измены, стремясь взвалить на мужа всю вину за произошедшее. Она не была готова осмыслить свое привычное поведение и изменить его, в чем, собственно, и заключался единственный шанс на сближение с мужем. Такое понимание требует чувства реальности и неприятной самооценки с соответствующим душевным усилием для необходимой коррекции своего поведения.

В этом случае женщина не только не отделилась от родительской семьи, и прежде всего от матери, но и «застряла» на своей идентификации с ней, пользуясь ее взглядами как мерилом для формирования собственного поведения. Такое незавершенное отделение от родителей (родителя) является характерной чертой истерических личностей. Следующие примеры более широко описывают средовые факторы развития истерических личностей.

Фрейлейн Р. была единственной дочерью (брак ее родителей нельзя было назвать удачным). Отец был известным политиком, славившимся широтой взглядов, великодушием и удачливостью. В семье он проявлял себя как нетерпеливый и нетерпимый к чужим мнениям человек; таких людей принято называть деспотами. Мать происходила из семьи, где мужчины пользовались всеми привилегиями патриархата, а женщины оставались в их тени, будучи приверженными скромному мещанскому счастью, запуганными и зависимыми; они упорно придерживались устоев и традиций своей семьи. Они не обладали достаточным мужеством, чтобы иметь собственные суждения и с упорством придерживались общепринятых, даже если те были направлены против них. Они жили в своем маленьком мире, осознавая, что решения принимаются другими. Мать увлеклась известным и уверенным в себе человеком, предоставив ему все решения и подчиняясь ему во всем («Он понимает все лучше, чем я», «Я полностью полагаюсь на его мнение»). Это отношение к избраннику не изменилось и после ее замужества (ее возлюбленный вообще-то не был так уж расположен к браку). Конечно, он был рад, что о нем заботились, его обслуживали и им восторгались после возвращения из частых деловых поездок и путешествий. Однако, с другой стороны, жена наводила на него скуку своей безынициативностью и несамостоятельностью. Муж не воспринимал ее всерьез, так же как и она сама, и у него вскоре возникли связи с другими женщинами. Когда она догадалась об этом, он даже не пытался ничего отрицать. Она боялась развода и не представляла себе, как нужно вести себя в создавшейся ситуации; он не хотел лишиться привычных удобств, и кроме того, слухи о разводе могли бы повредить его репутации. В данной ситуации она была беспомощна. Вначале она устраивала сцены с упреками и демонстрацией отчаяния, что отталкивало мужа и нагоняло на него скуку. Такая ситуация длилась достаточно долго, и мать в силу сложившегося положения все больше и больше цеплялась за дочь. Она рано стала доверять дочери свои горести, однако девочка не могла адекватно их осмыслить. Дочь смотрела на отца глазами своей матери и видела в нем злого человека, который к тому же служил устрашающим примером того, «каковы вообще бывают мужчины». Девочка была привязана к матери и всем ей обязана, тогда как постоянно занятой отец часто путешествовал, а возвращаясь домой, был нетерпелив и непредсказуем. Отец со своей стороны стал проявлять интерес к дочери лишь тогда, когда она стала превращаться в привлекательную девушку. Он флиртовал с ней, делал при матери поощрительные замечания относительно ее фигуры, заигрывал с ней не по-отцовски. Так между ними возникли эротически окрашенные отношения, следствием которых было осознание ею своей телесной привлекательности. В то же время девушка попала в трудную эмоциональную ситуацию соперничества с матерью. В этот период она особенно нуждалась в надежном и дружеском расположении. С одной стороны, ей льстили признания отцом ее привлекательности и его симпатия, с другой — она испытывала чувство вины по отношению к матери, которая все больше деградировала как личность и запускала домашнее хозяйство. Теперь отец появлялся в обществе и совершал прогулки по городу вместе с дочерью. При этом она втайне испытывала триумф от того, что отец отдавал предпочтение ей, а не матери, и вместе с тем страх лишиться любви матери и боязнь насмешек по поводу своих взаимоотношений с отцом со стороны обывателей. Кроме того, она нуждалась в заботах матери, ее теплоте и сочувствии. Она должна была везде поспевать и находилась во власти противоречивых чувств: отец для нее олицетворял «высший свет» и своим стилем поведения пробуждал в ней неопределенные ожидания и смутные представления о большой жизни, которой, как она чувствовала, мать не соответствовала. Мать же все больше и больше склонялась к разводу и испытывала страх перед «светом», который, как она полагала, отнимал у нее мужа. По мере того как родители все более отчуждались друг от друга, не решаясь на развод, эти проблемы обострялись. Отца тянуло в большой мир, а дочь оставалась вместе с матерью в привычной обстановке. Уход вместе с отцом в «большой свет» поначалу казался ей гибельным. Она еще была тесно связана с матерью, оставаясь единственным содержанием ее жизни. Так она прокладывала свой жизненный путь между избалованностью и чувством вины по отношению к матери, пытающейся привязать ее к себе. Такая ситуация повторилась, когда Р. увлеклась мужчиной, не испытывавшим к ней симпатии. Разочаровавшись в отце и любимом человеке, она вернулась к матери. Бессознательно идентифицируясь с отцом, она пыталась таким образом компенсировать нанесенный ей ущерб: она стала терроризировать мать и вела себя так, как это делал раньше отец. Обе женщины повторяли прежнюю ситуацию, только роль отца теперь стала играть дочь. Она критиковала мать так, как это делал отец, требуя от нее полного обслуживания себя и удовлетворения своих капризов, и вымещала на ней свою неудовлетворенность. Мать же сносила все это из-за боязни быть оставленной. Дочь виделась с отцом изредка, когда он приглашал ее в «большой город». За это время она подросла и стала еще более привлекательной. Отец с гордостью показывался в свете с молодой дамой, на которую оглядывались мужчины, полагавшие, что он снова завел себе прелестную любовницу. Во время общения с дочерью он говорил ей об ограниченности ее матери, о том, что мать и дочь должны жить отдельно друг от друга, разворачивал перед ней блестящие перспективы. Он водил ее в престижные рестораны, покупал дорогую одежду и украшения, приглашал в оперу и т.д. Однако ослепительные перспективы через некоторое время меркли, дочь должна была возвращаться к матери в бюргерский мирок, где ее наряды, украшения и повышенные притязания были неуместны, и это увеличивало ее неудовлетворенность. Она так и не научилась сама удовлетворять свои запросы. Лишенная возможности жить, как отец, она пользовалась его поддержкой, возложив таким образом свои собственные нужды на других. Мать принимала все возможные меры для того, чтобы уменьшить непомерные запросы дочери, и вместе с тем боялась, что та оставит ее одну. Такое двойственное положение стало невыносимым. Мнение отца было однозначным: «Моя дочь не должна работать». Эта безрассудная установка не учитывала личностных возможностей дочери; отец не задумывался о том, что она должна опираться на собственные силы и испытывать чувство гордости от того, что сама может достичь желаемого и заработать себе на жизнь. Она не стремилась овладеть профессией, подсознательно мстя родителям своей зависимостью от них и формулируя это примерно так: «Если они причиняют мне такую боль и мучения, что я не знаю, кому из них отдать предпочтение, то пусть, по крайней мере, заботятся обо мне». Так росла фрейлейн Р. — она была прелестной, привлекательной и понимала это; она одевалась так, что все вокруг обсуждали ее наряды; ей были свойственны манеры отца, правда, без его знаний, умений и добросовестности в своей профессии. Не привыкшая работать, она, с одной стороны, не могла вырваться за пределы своего круга, но, с другой стороны, муж «из простых» ей «не подходил». Несмотря на показную гордость, претенциозность и уверенность, она оставалась маленькой, неуверенной в себе девочкой, застенчивой и привязанной к матери, прикрывавшей свою неуверенность и страх перед окружающим миром высокомерным поведением. Обычно она говорила слегка в нос и производила впечатление скучающей молодой дамы из «высшего круга», хорошо знакомой со «светом». Все это послужило причиной все возрастающего в своей интенсивности страха. Она ничего не могла предпринять без матери, не могла больше выходить из дома одна. У нее возник невроз страха, который проявлялся в бурных соматических симптомах — сердцебиении, головокружении и нарушении сна, вследствие чего она вместе с матерью обращалась то к одному, то к другому врачу. Счета за медицинские услуги приходили к отцу, который вскоре стал отказываться их оплачивать. По существу страх защищал ее от реальности, от необходимости принимать решения на основании знаний о происходящем, от вопросов, которые ставила перед ней жизнь, а сверхзадачей ее детски-незрелого поведения была попытка переложить на других жизненно важные решения. У нее было оправдание: ведь она была больна. Невроз страха выполнял следующие задачи: она использовала мать как защиту и амортизатор при взаимоотношениях с внешним миром; страх удерживал ее от разочарований, связанных с множеством желаний и фантазий, которые она не могла реализовать; из-за страха она мстила родителям, и у нее было «легитимное оправдание» тому, что ее могут не любить окружающие. Естественно, приведенный пример несколько упрощает ситуацию и ограничивает ее временными рамками, представляя лишь один из многочисленных вариантов обусловливающей развитие истерической личности среды, однако на основании его можно сделать несколько обобщающих выводов. Итак, сложные супружеские взаимоотношения между родителями, в которые единственный ребенок в семье был втянут слишком рано; дефицит истинного руководства и отсутствие образца полового поведения; среда, полная противоречий, с недостатком здоровых возможностей для ориентирования в мире; длительная привязанность к одному из родителей; недостаток основательных знаний и умений, ложные и обольстительные ожидания, связанные со смутными представлениями о будущем; вытекающая из всего этого крайне неудовлетворительная самоидентификация. Фрейлейн Р., по существу, ничего не знала о действительности, кроме мира отца и ограниченной, но полной тепла заботы матери. В каком мире должна была существовать она сама? Она хотела бы стать дамой большого света, но как это сделать? Или быть такой, как мать, но как это непривлекательно и скучно! И что она будет делать, если мать вдруг умрет? Она даже не могла себе представить, как можно самостоятельно себя содержать, хотя доставляла мучения матери и использовала ее, не считаясь с ее возрастом. Безвыходность положения этих двух женщин объяснялась тем, что они нуждались друг в друге тем больше, чем больше хотели друг от друга избавиться. Взросление одной усиливало защитные симптомы невроза у другой; и как только они пытались что-либо предпринять для избавления от роковой взаимозависимости, возникал страх. Заболевание дочери явилось сигналом тревоги со стороны здоровой части ее психики, обозначающим, что долго так продолжаться не может.

Ульрика была у родителей третьим ребенком. Старшие сестры должны были ухаживать за младшей. Они уже вышли из детского возраста, были разочарованы рождением младшей сестры и неохотно выполняли требования родителей, уделяя мало внимания ее воспитанию. Они были резки с Ульрикой, одевали ее в одежду, соответствующую более раннему возрасту, коротко стригли, уверяя ее и себя в том, что она выглядит моложе своих лет и таким образом с общего согласия побуждая ее к послушанию и к тому, чтобы она вела себя, как маленькая. Она играла только с младшими, старалась им подражать и гордилась тем, что ее принимали за маленькую. В период пубертата она была огорчена появлением у нее вторичных половых признаков; месячные возникли у нее позже обычного срока. Повзрослев, она представляла собой своеобразный мальчишеский тип девушки с оригинальным шармом, что находило отклик у мужчин. Так как она всегда предпочитала дружить с мальчиками, то подразумевалось, что в субботних и воскресных прогулках ее должны сопровождать мужчины. Поэтому ее возмущали приставания мужчин. Она не принимала их домогательств и давала им жесткий отпор. Отец любил свою дочь и боготворил ее. Он был изобретателем, и семья ждала от него «великих открытий». Поскольку это ему не удавалось, все жалели «бедного папу», который был так одарен, но не оценен в мире. Будучи недостаточно прилежной в школе, Ульрика все же достигла определенных успехов; кроме того, она проявила настоящий драматический талант. Узнав об этом, отец неожиданно попытался реализовать свои несбывшиеся честолюбивые стремления через дочь: она должна стать актрисой! Она получила соответствующую подготовку — к ее счастью или несчастью, на такой типаж имелся спрос — и благодаря этому получила свою первую большую роль. Затем ролей для нее больше не находилось. Отец писал множество писем, в которые вкладывал многочисленные фотографии и преувеличенно-восторженные описания ее таланта, и рассылал их в различные эстрадные и артистические агентства. Ее приглашали в разные места, однако не будучи очень талантливой, она вдвойне затруднялась принять решение после непомерных расхваливаний отца и боязни не оправдать его ожидания — и отказывалась. Тем временем, не надеясь на артистическую карьеру, она пыталась найти себе другую работу, но, будучи неопытным работником, нуждалась в посторонней помощи и, разочарованная, вскоре после испытательного срока прекращала работу. В 25 лет она была направлена на психотерапевтическое лечение в связи с состояниями страха (агорафобия) — она не могла выходить из дома и стала неработоспособной. В этом нашли отражение ее дезадаптация и беспомощность. Данный пример характеризует сложности в освоении женской роли и те затруднения, которые испытывает ребенок, чьи мечты и представления о будущем навеяны родительскими надеждами и намерениями без достаточных на то оснований.

Фриц Риман (Fritz Riemann)

Основные формы страха: исследование в области глубинной психологии

4.4. Примеры истерических переживаний

Фриц Риман
(Fritz Riemann)